Канал имени Москвы

— Ты что ж думаешь, всё из-за этого старого учебника?

— Учебника?! Но… как ты узнала, хозяйка?

Сестра пожала плечами:

— Ты мне рассказал. Только что.

Фёдор совсем сконфузился — он что, вдобавок ещё и говорил вслух?

— Не беспокойся о своих секретах, — рассмеялась Сестра. — Скажу тебе, что не только волей слепого случая появились на твоей книжке эти три буквы — «Тео». Можешь считать, что твоё имя отыскало тебя. А каким путём и как это выглядело со стороны — не важно. Так же и с Хардовым.

— Прекрасная хозяйка! — решил возразить Фёдор. — Мне дали имя батя с матушкой.

— Конечно, — согласилась Сестра. — И они тоже не ошиблись с выбором. Как и говорила твоя детская подружка. Но не печалься по тому, что кануло безвозвратно.

Сестра вдруг замолчала, хотя Фёдор почувствовал, что ей есть что ещё сказать ему. Он отчётливо почувствовал лёгкое усилие хозяйки, как будто кто-то стёр ластиком уже произнесённую фразу. И тогда он вздрогнул.

«Вы пойдёте в места, где, возможно, безумие подкрадётся вплотную».

Фёдор в изумлении уставился на Сестру. Это было как в их первую встречу, когда он слышал её, будто умел читать мысли. Сестра улыбалась, но глаза смотрели испытующе, и в них тихой рябью плескалось предупреждение.

«Доверься Хардову. Даже когда всё будет твердить об обратном. Его выбор непрост и ноша тяжела. Он думает, что почти утратил надежду, но это не так».

Фёдор облизал губы. Его зрачки расширились. Дотронулся до виска и глухо проговорил:

— Ты что-то сделала со мной. — Он кивнул. — Я слышал тебя, — и ещё раз коснулся головы, — вот тут.

Сестра не утратила улыбки, когда произнесла вслух:

— Я знаю. Не пугайся. Здесь это не страшно.

Фёдор захлопал глазами, а Сестра пояснила:

— Твой гид об этом не знает, но… Мёртвый свет коснулся не только Мунира. И не только рулевого. — Она чуть склонила голову и добавила: — Он видел и тебя.

Какой-то холодный ветерок прошелестел по шатру, серой тенью омрачив лицо Сестры, и словно бы на мгновение сделалось темнее.

— Мёртвый свет? — Фёдор вдруг обнаружил, что с трудом ворочает языком, произнося эту фразу. — Ты говоришь о… Втором?

Но вот складка на лбу Сестры выровнялась, а от глаз снова разбежались весёлые морщинки.

— Надеюсь, что всё позади, — мягко улыбнулась она. И Фёдор опять услышал её безмолвное: «Я постараюсь, чтобы частичка этого места пребывала с тобой.

Это мой дар тебе. Мой крохотный дар».

Юноша чуть дёрнул головой, но Сестра тут же заговорила успокаивающе:

— Он будет с тобой не всегда. И не везде. Но когда очень понадобится, позови что есть сил. Я постараюсь помочь.

Фёдор, всё ещё справляясь с изумлением, наконец захлопнул рот. Попытался прокашляться:

— Я теперь смогу читать мысли?

— Конечно, нет, — рассмеялась Сестра. — Только если это будет предназначено тебе. Мысли… Скорее, я оставлю маленькую дорожку, открытую дверцу, по которой постараюсь прийти или послать весточку, когда… Я почувствую, когда станет необходимо.

Она замолчала. А потом Фёдор снова услышал то, что принял за чтение мыслей: «Очень многое меняется. Искорка мёртвого света может дать разные всходы. Это пугает, но и оставляет надежду».

— Я не понимаю, — прошептал Федор. Он вдруг почувствовал, как руки стягивает гусиная кожа.

Сестра какое-то время молча смотрела на него и произнесла:

— Обычно я не вмешиваюсь в дела мужчин. Но ты очень необычный. Правда, особенный. Чего-то и я не могу понять. Пусть дверца будет приоткрытой. А пока доверься Хардову. Возможно, тебе предстоит испытать его гнев и даже ненависть, а может, что и похуже, и вот тогда доверься своему сердцу. Большего я не скажу. А многое сокрыто и для меня.

— Слова твои туманны, прекрасная хозяйка, от них становится как-то не по себе, — глухо признался Фёдор.

— Знаю. Но они тебе в помощь. И очень скоро ты это поймёшь.

Сестра вдруг взяла юношу за руку, приблизила к нему лицо и посмотрела прямо в глаза, а может, ещё глубже. Потому что перед мысленным взором Фёдора мелькнули залитые солнцем тростники на Волге, лодка. И в ней они с батей… Это было его самое раннее воспоминание: Фёдору пять лет, скупая улыбка отца, радостный смех ребёнка, шелест тростника, рассекаемого лодкой… И от этой картинки по телу Фёдора разлилось ощущение надёжной защиты и покоя. «Они тебе в помощь. Как и мой маленький дар, — услышал Фёдор. — Постарайся правильно этим воспользоваться».

— Не знаю, что и сказать, — прошептал юноша. — Мне…

Но Сестра уже отстранилась от него, и Фёдор смог закончить более или менее ровным голосом:

— Мне не хватает слов… Спасибо. Спасибо тебе, хозяйка.

В первый раз улыбка, появившаяся на губах Сестры, выглядела чуть печальной.

— Не благодари, — возразила она. — Подобные дары не делают счастливыми. Но, возможно, помогут в несчастье. Как и то, что я собираюсь тебе дать.

Она протянула руку, и Фёдору показалось, что в раскрытой ладони он увидел нежную белую лилию, такую же, как в их первую встречу Сестра подарила капитану Кальяну. Но нет, это оказался совсем небольшой мешочек с вышитым инициалом «С».

— Не вскрывай его до поры. То, что внутри, пока чисто. Не загрязнено действием. Пусть так остаётся как можно дольше.

— До поры? О какой поре ты говоришь, хозяйка?

— Возможно, что тебе и не понадобится вовсе, — произнесла Сестра, задумчиво глядя на Фёдора. И опять он почувствовал, что какую-то часть её мыслефразы словно стёрли ластиком. — Знаешь-ка что, лучше пока забудь о нём, — посоветовала она, протягивая Фёдору мешочек. — Держи. Брось его в карман и забудь. Он не потеряется. Но когда в нём возникнет нужда, твои пальцы сами отыщут его. А теперь идём, Тео, лодка ждёт только тебя.

Фёдор вскинул на неё взгляд, а Сестра кивнула:

— Вся команда уже получила от меня напутствие и небольшие дары. Видишь, как быстро проходит время, которого много. Идём, вы возвращаетесь на канал прямо сейчас.

Когда они покинули шатёр, Фёдор увидел на берегу лодку, действительно уже снаряженную и готовую выйти на волну. Как велела хозяйка, он опустил мешочек в карман. Под тканью его пальцы нащупали что-то твёрдое и круглое. Глядя на лодку, Фёдор почему-то подумал, что этим плоским кругляком вполне могла быть крупная монета.