Канарейка для ястреба. Реальная жизнь
Шрифт:
– Я… поняла, – едва уловимый шепот.
– Вот и хорошо…
Мать внезапно хватается за левую руку и начинает оседать, бледнеет.
– Мамааа, что? Что с тобой? – пугаюсь хватаю ее, трясу. – Мамааа!
– Воды, – короткий вздох.
Бегу на кухню, молниеносно возвращаюсь со стаканом.
Мама тяжело дышит, и я вливаю воду ей в рот, помогаю.
Спазм проходит нескоро.
Я обнимаю ее, вытираю мокрый лоб, глажу по волосам и впервые понимаю, что Ивет не так сильна, как хочет казаться.
Одинокая, слабая женщина, всю жизнь пробатрачившая за гроши и вынужденная
– Мам, часто у тебя такие приступы бывают? – беспокоюсь я.
В ответ получаю улыбку:
– В последнее время у меня иногда бывает, пройдет, дочка, ты, главное, себя береги… А так, была у врача на днях. Попью таблетки, пройдет.
Глава 7
Дорога позади в следах кровавых стоп,
И я иду одна вдоль троп…
Сгорбленная похудевшая девчонка с потухшим бессмысленным взглядом смотрит в окно часами.
Что я там пытаюсь разглядеть, не знаю. В голове пусто. Передо мной знакомый пейзаж трущоб с уродливыми зданиями, плотно прилегающими друг к другу.
Эти здания, как люди, живущие здесь – безлики, изуродованы, практически разрушены временем, невзгодами и ветром. В моих краях ветра безжалостны. Они бывают сухими, холодными, разрушительными.
И почему в трущобах так ветрено? Вечные сквозняки, холодящие тело и душу…
Мне скоро уезжать.
Смотрю в окно… Состояние у меня, наверное, близко к коматозному. Чувства выгорели. Осталась оболочка. Вроде все та же и совершенно другая…
Я не хочу вылезать из постели, не понимаю, день или ночь за окном. Мне все равно. Мне ничего не нужно. Странное состояние. Я не ем, практически не сплю и… у меня задержка.
Воспоминания и реальность путаются. Я нахожусь будто в густой дымке тумана… Понимаю, что мать мне что-то выговаривает. Вижу, как двигаются губы, но слова до меня не доходят.
Я не могу их осознать.
Затем другой обрезок воспоминаний. Я сижу на кровати, положив голову на колени Ивет, и чувствую, как она гладит меня по волосам так же, как в далеком детстве, тихонечко напевая колыбельную…
Мама поддерживает меня. Она немногословна. Раньше я не замечала особый отпечаток скорби в ее глазах. Сейчас я часто встречаюсь с подобным взглядом в зеркале, когда ловлю свое отражение.
Воспоминание исчезает.
Перевожу взгляд на обшарпанное здание ткацкой фабрики, виднеющееся вдали, где мать работает тьму лет.
Слышу, как звонит домашний телефон, не реагирую, пока в какой-то момент не надоедает назойливость звонящего. Свой мобильник я безнадежно сломала. Такое не починишь, он, как и его хозяйка, разлетелся на тысячи осколков, упав на мраморный пол чужого пентхауса.
Подхожу и на автомате отвечаю:
– Да.
– Адель! Наконец-то дозвонилась! Куда ты пропала?! Почему не отвечаешь на звонки?! Все думала, что вы с Тайгером наконец-то дорвались до сладенького и времени на подругу нет… А потом увидела новости и… Как ты? – тревожный голос Луизы доносится до меня с трудом, словно я нахожусь под слоем воды.
Я
разминаю шею рукой, слушая щебет подруги. Кости ломит.– Телефон сломался. Не знаю, само собой получилось… – ровно отвечаю я.
Пауза длится недолго, и растерянная Лу спрашивает:
– С тобой все в порядке, Адель? Говоришь как чужая!
До меня доходят нотки растерянности и возмущения в голосе подруги, но я не особо реагирую. Лу замолкает, затем пытается завязать беседу:
– Я еду в Кембридж к Феликсу… и… Адель… почему ты все время молчишь?
– Я рада за тебя, Лу, – сухо отвечаю.
Я устала, хочу уже положить трубку, что кажется невыносимо тяжелой. Мне физически сложно ее удерживать в руке. Во всем теле волной накатывает разбитость и ломота…
– Это Ривз, да?! Адель… – пытается достучаться до меня подруга из прошлой жизни. – Не молчи! Поговори со мной! – донимает меня Лу.
Долгая пауза и растерянная Лу шепчет:
– Адель… Я не могла тебя найти, волновалась после того, как ты пропала! Я говорила с Феликсом… он мне кое-что сказал, просто мои подозрения его натолкнули на мысль. И… Я не верила, но… Он сказал, что быть такого не может… Но… Понимаешь, Адель, наши мажоры любят заключать пари, жестокие ставки и игры на девственниц! Суть в том, что девчонка должна сама просить переспать с ней. Адель, я не знаю, но, если Ривз… он чемпион, понимаешь, во всем. Он мог…
Дальше голос подруги доходит до моего сознания словно сквозь пелену. В ушах шумит, как будто я стою под водопадом. С каждым словом Лу становится все дальше от меня, я закрываюсь, потому что понимаю, что не в состоянии общаться ни с кем из своего прошлого.
Я не хочу ничего слышать.
Это слишком больно.
Любое напоминание – ржавый гвоздь, который вгоняют под ногти. Я и так изранена в кровь.
Не дослушиваю. Вешаю трубку, затем нажимаю на отбой, со странным злорадством слышу долгие гудки, которые убеждают, что Лу больше не дозвонится. Линия занята. Отхожу к окну и смотрю вдаль, изучая ненавистный и родной пейзаж трущоб.
Все ложь и обман. Я и так это знаю.
Мой взгляд привлекает обыденное действо: мать оттаскивает плачущую светловолосую девчонку от витрины магазина.
Ребенок хочет, чтобы ему купили сладкое, а денег, наверное, нет. Слышу сквозь открытое окно громкий детский плачь и горько улыбаюсь, пришло время малышке осознать, что не всегда мы получаем то, что хотим, а иногда заветный шоколад может оказаться с горьким послевкусием…
Глава 8
Тайгер Ривз
Не могу собраться и отдышаться после полученного оглушительного удара. Пролистываю сводки новостей в телефоне. Моя фамилия на первых полосах всех СМИ. Заставляю себя посмотреть видеорепортаж с места трагедии.
Шок. Я пока еще не воспринимаю произошедшее.
Откладываю телефон. Голова раскалывается. Боль застилает взор. Понимаю, что должен взять под контроль эмоции, но не могу…
Мне хочется оплакивать утрату, хочется выть в голос, биться раненным зверем о прутья клетки, ломать себя, калечить, чтобы отвлечься, отключиться от душевных терзаний…