Канарский вариант

У Тофика отлегло от сердца: значит, выдержал братец; значит, можно выкручивать игру с серьезными претензиями, списав «американца», не опасаясь мести, на счет врага.

Пискнула радиостанция отрывистым зовущим сигналом вызова.

Боец, следивший за внешней стороной забора, сообщал, что в округе царит благолепная тишь и на соседних госдачах, далеко разнесенных друг от друга обширными площадями привилегированных нарезов земли, признаков переполоха не отмечено.

– Пришли сюда Гришу, - приказал Тофик наблюдателю. Увидев ступившего в гостиную предателя, навинтил глушитель на пистолет и, чувствуя, что обретает какую-то восхитительную, пьянящую уверенность, произнес в сторону слабо шевельнувшегося Юсупа:

– Что же, начнем с твоих стукачей…

В глазах Григория метнулся затравленный страх, он вздернул автомат, целя в невозмутимо улыбающегося Тофика, но грозное оружие сподобилось лишь на глупый и жалкий щелчок.

– Твой ход сделан, - доброжелательно резюмировал Тофик, жестом призывая к спокойствию соратников, запоздало вскинувших стволы в сторону отщепенца.
– Теперь - мой ход… Не выиграю, опять будешь удачу пытать, я справедливый…

Раздался тугой, свистящий звук.

Там, где синел выпученный ужасом глаз, появился равнодушный багрово-черный провал.

Григорий, нехотя подогнув колени, осел на труп Куди, в следующий миг грузно перевалившись через него на пол. Дрогнула в судороге кисть руки, и перстень с выпуклым изображением мертвой головы процарапал черту на вощеном лаке паркета.

Тофик стесненно кашлянул, стараясь как можно небрежнее обозреть вповалку лежащие тела врагов.

Это был звездный миг триумфа, ощущения власти, силы и значимости.

Казалось, все пространство мира пронизано его, Тофика, безраздельным величием.

Юсуп, этот жалкий, протухший клоп, мог быть растерзан в клочья по одному мановению его пальца, но сейчас куда более целесообразным представлялось не физическое, а моральное уничтожение поверженного противника.

Война ни к чему хорошему не приведет, в войне победителей нет. И сейчас, воспользовавшись ситуацией, он попросту должен нагнать черной жути, выставив покорному, неспособному произнести слово «нет» Юсупу крупный счет за похищение брата.

– Продолжим… - Тофик картинно перевел ствол пистолета на мокрый от пота лоб хозяина дома.

В этот момент молодой худощавый парень, сидевший, как и все остальные пленники, на коленях, со сложенными на затылке руками, резким движением выдернул из-под свитера пистолет и, перекатившись под ноги охранявшего бойца, сбил его с ног, тут же открыв прицельную пальбу.

Тофика пронзила леденящая сквозная боль в животе, в груди, и прежде чем потолок и пол гостиной поплыли в глазах, меняясь местами, словно он совершал «мертвую петлю», с досадой открылось, что в спектакле дешевого устрашения им был допущен глупый и самонадеянный перебор…

Дальнейшие последствия своего позерства остались ему неведомы.

В особняке же завязалась та тупая, беспощадная бойня, которую он еще недавно с ужасом представлял и которой вот-вот, казалось, избежал, если бы не ее величество случайность - движущая сила человеческого бытия, навсегда завершившегося и для Тофика, и для Куди, и для Юсупа.

Полковник МВД Константин Иванович, оставив экспертов-криминалистов и следователя прокуратуры на месте криминальной разборки, среди луж крови, стреляных гильз, трупов и испещренной пулями мебели, где специалистам предстояло копаться до утра, возвращался из подмосковного Монино в город в угнетенном состоянии духа.

Погибшего азербайджанца ему было все-таки жаль, ибо за первым планом профессиональной логики существовал второй, эмоциональный, в чьей скудности проскальзывала тень отдаленной привязанности к покойному. А может, глодало полковника чувство неизбежности конца каждого, в том числе и его самого, кто знает? Однако отвлеченные эти рефлексии, вызывающие столь же бессмысленные думы о бренности всех жующих, он отринул и, внимательно всматриваясь в несущиеся навстречу фары, обратился к привычному прогнозу дальнейшего развития событий.

Место Тофика наверняка займет Исмаил. Парень хваткий, но молодой и неопытный.

Выдержит ли он неизбежную теперь войну с чеченами? Надо, чтобы выдержал. Надо сохранить пресловутую систему сдержек и противовесов в мире большого криминала.

А потому сразу же после коронации этого сопляка надлежит немедленно выйти на него, доказательно объяснив, что без него, Константина Ивановича - тайного советника и покровителя, группировке не выжить.

Однако в глубине души полковник был доволен. Завтра он встретится с заинтересованными коллегами из ФСБ, с кем, согласовав отправляемую за океан справку на банду покойного «нового американца» Куди Баргулова, обсудит также и создавшееся внутреннее положение.

Думается, коллеги единогласно поддержат его заключение, что? позиции двух группировок и их зарубежного партнера серьезно ослаблены и от полученных кадровых потерь в руководстве, а значит, и в связях гангстерам еще оправляться и оправляться…

Те же контрразведчики жаловались полковнику, что подобной методой успешно пользуется ЦРУ, существенно прорежая их ряды с помощью манипулирования мощными дядями, ответственными в нынешнем российском обществе за практическое воплощение понятий «сколько», «кому» и - «кого».

ИГОРЬ ВОЛОДИН

Этот чекист во время своих отлучек в город времени зря не терял! И когда мы, развивая ежевечернюю традицию, поцеживали винцо в наших апартаментах на втором этаже, выслушивая воспоминания папы об ужасах фашизма, он немало озадачил нас, неожиданно поднявшись из-за стола и объявив, что должен отъехать, ибо в городе у него имеется кое-какое дельце.

Возникшую паузу с элементами замешательства и недоверия он разрядил, обратившись ко мне:

– Хочешь, поедем вместе, думаю, не пожалеешь. Компьютеры в головах присутствующих сработали по единой логической схеме.

– А мы что, уцененные какие-нибудь?
– спросил Вова, имея в виду потенциальные остатки компании.

– Там только одна вакансия, - сокрушенно поведал чекист.

– Ага, - сказал Вова.
– Вот так вот! Все ясно. А с какого хрена приглашается именно он? За какие заслуги? Задабриваем спонсора, да?

– Ты женат.

– О!
– Вова присвистнул возмущенно.
– Ты бы еще прабабушку вспомнил…

– Я не понял, - в свою очередь разгневался Василий, выпятив челюсть.
– Почему не учтены мои интересы? Тем более у меня такой великий пост образовался, что я хоть жабу готов…