Канцлер Румянцев: Время и служение

Люблю воинственную живость Потешных Марсовых полей, Пехотных ратей и коней Однообразную красивость, В их стройно зыблемом строю Лоскутья сих знамен победных, Сиянье шапок этих медных, Насквозь простреленных в бою.

* * *

Тильзитский договор, как это было принято в подобных случаях, накладывал на побежденную сторону определенные обязательства. России предстояло доказать верность принятому на себя курсу. Уже это ставило императора Александра в весьма трудное положение. Тильзитский акт в том виде, в каком его прочитали в Петербурге, лишал Россию прав на княжества Молдавию и Валахию, откуда Александру I предписывалось вывести войска. Россия обязывалась разорвать отношения с Англией, присоединившись к европейскому экономическому бойкоту. В случае возникновения какой-либо войны с участием Франции следовало быть готовой выступить на стороне Наполеона. Кроме того, Александр согласился признать все полученные в ходе Наполеоновских войн территориальные приобретения Франции в Европе.

Нельзя сказать, что Наполеон в ходе переговоров в Тильзите не думал об интересах своего союзника. Он предложил Александру обратиться к проблеме «старинного врага у ворот своей столицы», каким он считал граничащую с Россией Швецию. Петру I в ходе Тридцатилетней войны ценой огромных усилий удалось утвердить Россию на Балтике, однако новую столицу России — Санкт-Петербург — пришлось основать всего лишь в трех десятках километров от границ шведских владений. На взгляд французского императора, имелась «благоприятная» возможность отодвинуть внешнюю границу России от Петербурга подальше на северо-запад, «чтобы гром шведских пушек не беспокоил петербургских красавиц». Наполеон проявил понимание и других коренных проблем российской государственности, которые она не могла самостоятельно решить на протяжении веков. Речь шла о шансах России на доступ к незамерзающим морям на Востоке, о восстановлении некогда прерванного исторического пути «из варяг в греки», к святым местам Палестины, торговым путям Средиземноморья. Наполеону казалось возможным объединить исторические устремления России со своими честолюбивыми замыслами.

В Тильзите затрагивались и другие проблемы, болезненно отзывающиеся в России. В ходе Наполеоновских войн, повлекших крушение Австрии, Пруссии, их бывшие владения в Польше постепенно переходили под контроль Франции. Именно от Наполеона зависела будущность того пространства, на котором некогда существовала могущественная Речь Посполитая. Как и каким образом поступит завоеватель? Восстановит ли Польшу в прежнем виде, на чем настаивали влиятельная польская эмиграция в Париже, а также видные польские военные из числа тех, кто служил у Наполеона, или же предпримет какие-либо другие шаги? Этот вопрос крайне беспокоил Россию.

* * *

Известие о том, что русский император отказался от своего прежнего союза с Британией, повергло в шок европейские политические круги. Без России создать очередную коалицию, способную одолеть Наполеона, становилось немыслимым. Тильзит радикально менял расстановку военно-политических сил в Европе. Между тем и в самой императорской России известие о событиях в Восточной Пруссии было встречено в штыки. Само слово «Тильзит» и тогда, и долгое время позже оставалось «обидным звуком», символом национального позора. В Петербурге обстоятельства, при которых оказалась русская армия под Фридландом и находившийся при ней император, вынужденный вести переговоры с ненавистным Наполеоном, в расчет не принимались. То, как и каким путем военно-политический кризис обрел свое разрешение, устраивало далеко не всех. Череда поражений России, не знавшей ничего подобного за все предшествовавшие сто лет, давала повод к размышлениям, влекущим за собой драматические выводы. Общественное мнение России, привыкшее к недавним победным походам Суворова, а до того Потемкина, а еще ранее Румянцева-Задунайского, не желало считаться с реальностью… Российская элита, «глухая к доводам разума», ополчилась против российского самодержца. Особо доверенных, кто привык быть посвященным всегда и во всё, раздражало, что никто, кроме самого самодержца, не присутствовал при его долгих беседах наедине с французским императором. Говорили о том, что Александр пошел навстречу всем пожеланиям Наполеона, принес слишком много жертв новому союзу. Подключение России к континентальной блокаде порождало немало проблем для внутреннего рынка. Трудно было представить, как, каким путем будут возмещены потери в экономике, ранее ориентированной на главного торгового партнера — Британию. Недовольство усугублялось и непримиримой позицией духовенства, провозгласившего анафему Наполеону — «антихристу». Повеление Александра отменить церковное проклятие не возымело действия. Недружественные высказывания в адрес наполеоновской Франции подогревали экстремистские круги. Особо наблюдательные не преминули отметить тот факт, что Тильзитский трактат был подписан 27 июня, день в день 98-й годовщины славной победы русских войск в битве под Полтавой… Злословие простиралось и по поводу того, что Наполеон был провозглашен императором в одно время с провозглашением империи на «негритянском острове Санто-Доминго [27] ». Таким образом, с иронией высказывалось сомнение: «…достойно ли нам теперь принадлежать императорскому сообществу.». ^{100} Группа молодых офицеров закидала камнями французское посольство, выбив окна в одном из кабинетов, на стене которого находился портрет Наполеона. Представители иностранных дворов в Петербурге терялись в догадках. Атмосфера в обществе, с которой столкнулся император по возвращении из похода, была крайне тревожной. Зловредный сговор виделся во всем, включая самого императора Александра I, ставшего на соглашательский путь с ненавистным им Наполеоном I. По адресу Александра раздавались не только голоса возмущения, но предупреждения, сулящие ему закончить царствование «так, как его отец». В некоторых кругах Петербурга велись разговоры о том, что «вся мужская линия царствующего дома должна быть отстранена, а так как императрица-мать и императрица Елизавета не обладают соответствующими данными, то на престол хотят возвести сестру Александра Великую княгиню Екатерину» ^{101} .

27

Ныне остров Эспаньола (Доминиканская Республика).

Враждебное отношение к «тильзитской дружбе» проявляло себя повсеместно — в Петербурге и Москве. Как писал выдающийся современник тех событий Денис Давыдов, это были: «…англичане, шведы, пруссаки, французы-роялисты, русские военные и гражданские чиновники, тунеядцы, интриганы, — словом, это был рынок политических и военных спекулянтов, обанкротившихся в своих надеждах, планах, замыслах» ^{102} . Ярость от сближения с Францией принимала крайние формы. Отстраненный от дел бывший посол империи в Лондоне Воронцов предлагал «провести по Петербургу проездом на ослах сановников, участвовавших в подписании Тильзитских соглашений» ^{103} .

Александру I, его царствованию посвящено немало книг, исследований, мемуаров. Историко-публицистическое наследие двух столетий из-за неразглашения секретов верховной власти, свойственного любой монархической литературе, оставалось почти недоступным вплоть до наших дней. Репутацию Александра оберегали главные события его царствования: 1812 год, освобождение Европы, ниспровержение Наполеона… Списали, посчитали простительными для Александра все его немотивированные поступки, предательства, совершенные им по отношению к отцу, друзьям, своему окружению и союзникам, наконец, своему народу, который его почитал и любил. В конце концов порешили: лучше всего признать императора «сфинксом, не познанным до гроба». Современникам и их потомкам не хватало духу сказать правду, открыть главное, что мешало самодержцу и наносило ущерб ему лично и управляемому им государству [28] . Свойством его натуры было малодушие. От этой слабости характера проистекали непостоянство, лицемерие и изворотливость. Это отображалось в его деяниях, которые он вынужден был предпринимать в критически трудных обстоятельствах: в заговоре против отца, в отношениях с цареубийцами, во внезапных перепадах в общении с людьми, которых он то приближал, то отдалял от себя, в петляниях вокруг реформаторских планов, которые он было начинал, но не доводил до конца. Личным поведением в частной жизни «наместник Бога на земле» не однажды опровергал идею о божественном происхождении царской власти… Между тем в народе авторитет российской монархии оставался неколебим. К счастью для Александра, население России все еще продолжало боготворить институт царской власти, воспринимало монарха как опору и воплощение единства православной родины. Российский самодержец, несмотря на свою молодость, воспринимался как царь-батюшка, богоизбранный отец народа. И даже тогда, когда происходили провалы, по масштабам близкие к национальной катастрофе, как это случилось при Аустерлице, народ, невзирая ни на что, был преисполнен сочувствия к молодому царю. Первые излияния сострадания и любви простые люди направили на своего самодержца.

28

Пожалуй, только один исследователь времен императорской России, между прочим, прямой потомок Александра I, великий князь Николай Михайлович обрисовал своего предка и его царствование без прикрас, в весьма удручающем свете. (См.: Романов Ник. Mux. Вел. кн.Император Александр I. Опыт исторического исследования: В 2 т. СПб., 1912.)

* * *

Тильзит, переговоры на Немане с Наполеоном обнажили далеко не лучшие свойства натуры Александра I. Свое поведение, как и политические решения, Александр впоследствии пытался всячески оправдать. Он выдавал это за тайно обдуманный маневр, как необходимую временную уступку, предполагающую в будущем неизбежный реванш. Такой расчет российского самодержца стоил немалых жертв. В конечном счете его ошибки ускорили нашествие Наполеона на Россию, а это обернулось для собственного народа и народов Европы трагической развязкой… На самом деле Александр был движим только одним. «Бывают такие положения, когда нужно думать о том, чтобы сохранить себя», — напутствовал император князя Д.И. Лобанова-Ростовского, отправляя его парламентером к Наполеону. Всё, что происходило потом, более или менее известно.

Царствование Александра I как в зеркале отобразило повсеместно углублявшийся кризис монархической идеи: неспособность одного человека, даже наделенного некоторыми дарованиями и неограниченной властью, справиться с нарастающим объемом и масштабом управленческих задач. Деяния и поступки Александра I не раз ставили на грань кризиса российскую государственность, а его вмешательство в управление боевыми действиями в ходе войн страшило военачальников больше, чем неразгаданные планы противника… Да и дипломатические способности, в которые император уверовал, не оставили у потомков особых чувств, не превзошли пятой ступени в Табели о рангах государственных чиновников. «Коллежский он асессор по части иностранных дел», — писал о нем Пушкин. В конечном счете успехи государства обеспечивались не благодаря, а вопреки государю, а эгоистические, честолюбивые устремления царя усугубляли национальные бедствия.

Обладал ли Александр той зрелостью, которая была необходима, чтобы противопоставить собственную дипломатию дипломатии Наполеона? Тильзит не без основания следует отнести к его личному политическому провалу: Наполеон переиграл своего не искушенного в подобных переговорах собеседника по всем статьям. Будь Александр искуснее и дальновиднее, он имел бы возможность отстоять гораздо более почетные условия, взять на себя иные обязательства. Например, временный нейтралитет по отношению к тем действиям, которые намечал или уже затеял Наполеон в Западной Европе. Условия для торга имелись. Что касается Англии, то достаточно было выйти из военного договора с ней. Заключая союзнические, партнерские отношения с Наполеоном, Александр не сумел даже отстоять коренные интересы государства, особенно в связи с продолжающейся войной с Турцией. Зато весьма рьяно старался защитить интересы поверженной Пруссии. «Дьявольские» способности «обольстителя» Наполеона сделали свое дело. Император России сдал всё, что только возможно, только бы уйти подобру-поздорову.

Первая фраза, произнесенная Александром при встрече с Наполеоном, свидетельствовала, что российский самодержец прямо-таки с порога отказывается от своего прежнего союзника. Не было предпринято попытки оценить ситуацию, прояснить позиции сторон, взять паузу, чтобы осмыслить подходы, прикинуть варианты выхода из военно-политического тупика. Нет. Александр с ходу согласился включить Россию в орбиту геополитических интересов Франции, заслужив тем самым в некоторых российских кругах прозвище «приказчик Наполеона».

* * *

Полная переориентация внешней политики неизбежно предполагала привлечение к управлению Россией новых людей. Александр тогда был вынужден пойти на очередную смену тех министров, кто в наибольшей мере был выразителем прежней политики. Отмежевавшись от своего прежнего окружения, самодержец испытывал потребность в деятельных помощниках. Их нехватка побуждала Александра I действовать самостоятельно. При этом император все более раскрывал то, на что был способен: образ мыслей, стиль ведения государственных дел. Сановники и приближенные к престолу стали отмечать проявление качеств, далеко не обязательных для подтверждения могущества и величия царской власти. Александру I недоставало многого, особенно при непосредственном общении с таким искушенным и талантливым политиком, как Наполеон. Самодержец, правда, был не очень способен признавать свои ошибки, но его близкие, преимущественно члены семьи и некоторые из друзей, прямо указывали ему на это.