Кандагарский излом
Шрифт:
— Опять на вы? Перестань.
— Да, прости. Так ответишь?
— На какой вопрос? Кому в голову пришло устроить тебе встряску? Марусе… Но зная тебя, ее план пришлось глобально изменить. Уже мне. Она мыслила как обыватель, нормальная женщина, но ты…
— Ненормальная?
— Мы все ненормальные в какой-то степени. Но наша с тобой степень неадекватности одна, поэтому ясна мне…
— Зачем ты устроил этот цирк?
— Затем, чтоб ты перестала искать смерти и придумывать себе несуществующие болезни. Надеюсь, ты поняла, что смерть и так всегда рядом, стоит ли ее звать?
— Вот она, врачебная конфиденциальность! —
— Полонская очень любит тебя и переживает. Перестань прятаться в собственную скорлупу и наслаждаться болью. Подумай хоть раз о родных: о той же Марусе, о дочери, о тетке и других людях, которым ты нужна. У тебя ничего нет, но видно, именно это тебя и не устраивает. Человеческий организм всего лишь марионетка, главное мозг, психика. Тебе надоело жить, и ты придумала себе злокачественную опухоль, и неважно, что у тебя нет и доброкачественной. Ты знала, что делала — раз нет, нужно дать команду, чтоб была. Нужно было избавить тебя от навязчивых мыслей. Организм сам способен справиться с болезнью, если заставить его жить на грани срыва, а потом указать путь и цель — все глупости пройдут.
— То есть это ты решил устроить нападение киллера, тем самым излечить меня от крена в голове?
— Я решил напомнить тебе о близких, которых ты предаешь. И держал ситуацию под контролем.
— Каким образом? Капсулами?
— Витамины. Очищающий и восстанавливающий комплекс. Местные светила порекомендовали. Так что зла на подругу не держи, она понятия не имела, что я возьму тебя в заложницы, а не в любовницы. Конечно же, я проконсультировался, прежде чем устраивать серьезные испытания. Психолог, которому я обрисовал тебя, правильно предугадал события. Сейчас остается пройти реабилитацию, проверить последствия стресса…
— Странные у вас методы лечения. А психолог местный, да? Тоже слегка сдвинутый?… И как ты можешь говорить кому-то о человеке, которого не знаешь? Или мы встречались, да я запамятовала?
— Встречались.
— Где, когда? Да оставь ты шницель!
— Я голоден, — пожал плечами.
— Я тоже. Информационно. С чего вдруг ты проникся ко мне заботой и вниманием? Мы встречались? Я что-то не припомню…
— Амнезия? Сомневаюсь. Учитывая, что ты приписала мне дочь. Представь мое удивление данным фактом. А вообще… вообще, тебя нужно поколотить, желательно розгами. Я подумаю на эту тему.
Я хлопала ресницами и поняла, что непоправимо отупела. В голове мелькнула мысль, но я быстро ее прогнала, потому что тогда и я бы с удовольствием кое-кого поколотила.
— Какое отношение ты имеешь к моей дочери?
— А она ко мне?.. Очень интересно. Записываешь меня в отцы и спрашиваешь, какое я имею отношение к девочке! Откуда ты ее взяла?
Нет, он точно чокнутый. Я начала злиться:
— Если ты тезка с отцом моей дочери, это не значит, что все Павловны в России твои дочери! И что за глупый вопрос — «откуда берутся дети»?
— Три варианта: естественное
зачатие, искусственное и усыновление. Какой из них? И насчет отцовства: ты сама сказала, что ее отец — Павел Шлыков. То есть я.Я потерялась. Смотрела в лицо, что стало близким за дни общения на «острие ножа», и чувствовала, что схожу с ума. Моя психика сыграла со мной гадкую шутку: я смотрела на этого Павла, а видела того и боялась, что сейчас упаду в обморок, как впечатлительная гимназисточка.
— Тебе нехорошо? — забеспокоился мужчина.
— Ты шутишь? — прохрипела я. — Продолжаешь издеваться?
— Перестань упрямиться, Олеся, ты прекрасно поняла, о чем речь. Я не против дочери, и ни в чем тебя не виню, но мне очень жаль, что шестнадцать лет мы провели врозь. Я не мог вновь потерять тебя, Олеся…
Кто?!!
Кажется, я умерла. В голове помутилось, стало нестерпимо душно. Я рванула ворот водолазки — перед глазами поплыли предметы, испуганные глаза Павла. Павла!!
— Не говори, что не узнала меня… — Тихий голос прошелестел совсем рядом.
Все, финиш! Больше мне не выдержать…
— Олеся!!
Я лежала на постели и смотрела на Павлика. Он сидел рядом, держал меня за руку и гладил по голове, как маленькую девочку:
— Не пугай меня больше, пожалуйста.
Я сошла с ума.
— Не смотри на меня как на привидение. Я жив и ты жива, а еще у нас есть дочь. Кстати, я вызвал ее на новогодние каникулы, мне пора с ней познакомиться, ты как думаешь?
— Павлик…
— Да, Олеся, это я. Я же обещал, что всегда буду рядом, и вот я с тобой. Мне казалось, ты узнала меня.
— Но не могла поверить, боялась… Где же ты был? Мне сказали, ты погиб.
— Я знаю, что тебе сказали. Я знаю все и отвечу на твои вопросы и расскажу о себе, о тех шестнадцати годах, что мы провели врозь. Если захочешь. Рассказ займет минут пять. Потому что я не жил эти годы так же, как и ты. И, может быть, ну его, прошлое?.. Зачем нам оно, Олеся? Давай думать о будущем, вместе. Так получилось, что мы не можем друг без друга. Думаю, ты не подозревала об этом, как и я. Если б знал, что ты жива, давно бы нашел. Надо же было вам устроить такую путаницу…
Я боялась шевелиться, говорить и спугнуть тем минуты блаженства, видение, что было явным, но никак еще не укладывалось в голове.
— Я никогда не верил медицине, но всегда верил в человеческий фактор. Тебе, в тебя. Ты такая сильная и слабая одновременно, что я не удивился, узнав от Полонских о том, что ты с собой делаешь. Но все позади, теперь я буду рядом и не дам тебе идти на поводу глупых мыслей. Ты нужна, ты очень нужна нам: мне и нашей дочери. Выходи за меня замуж.
— Придется жить, — улыбнулась я невольно, во все глаза разглядывая своего любимого.
— Да, и стать офицерской женой. Тяжелая должность.
— Привыкну.
— Придется. Не оставляй меня… — Он прижал мою ладонь к своей щеке и тихо прошептал: — Прости за все.
Я улыбнулась в ответ: разве я обижалась?
И прижалась к Павлу:
— Это ты прости меня.
Он улыбнулся. Обхватил мое лицо ладонями и тихо пропел:
— «Олеся, Олеся, Олеся, так птицы кричат, так птицы кричат в поднебесье… Останься со мною, Олеся»…
Его губы накрыли мои, и я вспомнила вкус его поцелуя.