Каникулы 2075

Разжег костер и лег. Но сон упорно отказывался приходить. Извертевшись и вспотев, перебрался к костру. Огонь, завораживающая вещь. Волшебная. Даже одиночество так не ощущается рядом с ним. Откуда пришла идея рассмотреть ночную прерию в бинокль, сам не знаю. Словно потянуло что-то. Взял прибор и отошел от костра. Привыкнув к темноте, принялся сканировать горизонт, и в какой-то момент глаза зацепила еле заметная, но яркая точка. Начал тщательнее осматривать этот сектор и выкрутил дальность на максимум. Точно. Есть контакт. Определить расстояние не реально. Зато есть направление. Судя по локальности огня, это не степной пожар. Выложил на земле стрелу, чтобы утром не потерять вектор и вернулся к лагерю. Лег и почти сразу уснул, успокоенный своей находкой и определившимся направлением движения.

Утром проснулся рано, на рассвете от бодрящей свежести ощутимо похолодевшего воздуха. Умывание, завтрак, короткие сборы. И вперед. Сориентировался по солнцу и запомнил направление движения. Спуск оказался неожиданно тяжелым — склон крутой и каменистый, много кустарников и густой, жесткой травы. Достигнув подошвы, устроил короткий отдых и двинулся дальше. За день ничего примечательного не случилось. Жара наудачу спала, приятный свежий ветерок, легкие белые облака то и дело дарили мимолетную быстролетящую тень. Шагая по бесконечному, словно море, травянистому пространству, поражался разнообразию растительности. Это вам не наши российские просторы, где ковыль да бурьян. Сотни, а может и тысячи видов трав, цветов и прочего. Множество птиц. Зверья тоже хватало, но больше на отдалении, впрочем, я и сам предпочитал обходить их скопления стороной. Где травоядные, там и хищники зачастую. А мой станнер…

Регулярно сверялся с курсом, отслеживая положение горы, с которой стартовал и Гаучо. Время получалось замерять по уровню подъема солнца на небосклоне. Примерно, конечно. И все же лучше, чем ничего. К вечеру нашел подходящее местечко и устроил привал. Уснуть опять долго не получалось, оживившиеся к ночи хищники своим воем, ревом, лаем и прочими до жути пробирающими звуками, настойчиво стремились свести с ума. В конце концов, задремал в полглаза. И даже увидел сон. Словно я снова в коптере, лечу куда-то, рядом Бэрген, довольный как кот, наевшийся сметаны. Оживленно мне рассказывает о каких-то своих геологических находках. Моторы еле слышно гудят. Вдруг их звук переходит в грохот, я встревоженно бросаю взгляд на приборную панель и… просыпаюсь. В глаза бьет яркий, слепящий свет, отовсюду несется рев двигателей, лязг и скрип. Да в чем дело?!

Самое странное, что молчат все. Ладно. Прикрыв ладонью глаза, сажусь и начинаю надевать ботинки. А что делать? Бред. Обувшись, застегиваю пояс и встаю. Внезапно, словно по команде моторы замолкают, фары гаснут, и наступает пугающе-томительная тишина. Подбрасываю веток в огонь и жду. Постепенно в круг, очерченный отблесками костра, выступают люди. Десятка полтора — не меньше. Колоритные персонажи, ничего не скажешь. Тяжелые ботинки с высокими, под колено, голенищами, мешковатые штаны, куртки, разномастные шлемы, перчатки. Лиц не видно. Да, все это совсем не похоже на наших, земных байкеров. Ни шика, ни ярких красок, ни новомодных материалов. Металл, кожа. Все грубовато и поношено. Да чего ж они молчат-то? Вдруг пробил озноб и стало не по себе. Что делать? Лихорадочно перебрав варианты, плюнул и просто сел у костра, сделав приглашающий жест, мол, прошу к огоньку, а сам еле сдерживаю дрожь, челюсти сжал до боли. Страшно, черт их возьми!

Сколько продолжалась эта пытка неизвестностью — не знаю, скорее всего, совсем не долго, но мне показалась почти вечностью. Один из них шагнул вперед и уселся по-турецки прямо на траву. Остальные подтянулись следом. Вуххх, ну не убили, уже хорошо! Только как я буду с ними беседы вести, когда у меня зуб на зуб не попадает, сволочи, нагнали жути! Вспомнил про фляжку со спиртным, вытащил, изо всех сил унимая трясучку и отхлебнул, едва не поперхнувшись. Густая, плотная жидкость медленно потекла внутрь. И почти сразу обратно, откуда то из глубины обраткой пошла волна тепла. Вроде отпускает. Поколебавшись мгновенье, передал емкость ближайшему к себе слева наезднику. Он, словно так и надо, спокойно принял, снял шлем и отхлебнул. Интересно. Выгоревшие на солнце, влажные от пота густые волосы, темная от въевшегося загара кожа, лицо совсем молодое, ну точно не старше меня. Но и отличается. Внутренне взрослее, что ли. Суровее. Когда почти пустая фляжка вернулась ко мне в руки, я смог, наконец, спокойно выдохнуть. Ну, вот и познакомились.

— Ты откуда здесь взялся, самоход? На варнака гочного не похож. Или отбился от своей стаи, а, расейский?

— Кхм. Леонид Истоков. Можно короче — Ток. С Земли, да, получается — расейский. Я пилотом коптера был. Попал в переплет. И вот посреди степи оказался. Увидел огонек на юге, решил туда идти.

— Интересно рассказываешь. Вроде и слова есть, а понять трудно. Если пилот, где коптер? Переплет? Опять же — толком расскажи. И что за огонек увидал и откуда — давай подробнее. — Спокойно и обстоятельно принялся расспрашивать тот самый, кто первым шагнул к огню. Крепкий, даже массивный, лицо уверенное, сразу видно — командир.

По едва ощутимой смене интонации я почувствовал, что последний вопрос заинтересовал предводителя больше всего. Потому начал отвечать с него.

— С горы высмотрел, которая к северу, день пути пешком, километров сорок примерно. — Приноравливаясь к манере разговора, говорю в ответ. — Может, меньше. На вершине ручей, поляна. Смотрел ночью. В бинокль. Увидел далеко на юге свет, долго горел. Не знаю что и как, но точно не пал степной — тогда бы черточкой был свет, а там точка и все.

Старший из наездников задумчиво посмотрел на меня.

— А не свистишь? Уверен в своих словах? — Уточнил требовательно.

— Да. — Не колеблясь, отвечаю, глядя в глаза.

— Братцы, в седла. — Разом поднявшись на ноги негромко приказал старший. — Надо на Стасову заимку гнать. И ты, расейский, собирайся махом, со мной поедешь.

Эти ребята не тянут. Миг и все разобрались по мотоциклам, заревели двигатели, ударили снопы света от фар. Как не спешил, а все равно пришлось им ждать, пока гасил огонь, совал вещи в рюкзак и садился позади командира. Повезло, что у него оказался не байк, а настоящий багги. Так что разместился почти с комфортом. А то уж и не знал, как удержаться на коротких задних сиденьях двухколесных машин остальных наездников. Рванули с места так, что в ушах заложило, и с непривычки больно стукнулся и так битым затылком о балку, уй! Искры вперемешку со слезами из глаз, ветер в лицо. Хватаюсь руками и держусь изо всех сил. Лишь бы не вылететь, сразу смерть! А потом сквозь шум, тряску и безумие гонки проступили восторг и понимание. Что вот они несутся на своих грохочущих байках. Настоящие хозяева этой земли — молодые старожилы Прерии, подлинные дети Гаучо.

Призрачная гонка в лунном свете прекратилась так же внезапно, как и началась. Я, кряхтя от боли во всем теле, выбрался с сиденья и сначала скорее учуял, а уже потом разглядел пепелище. Черное, в обломках пространство выжженной земли с остатками обугленных построек. Получается это и есть та заимка? Наездники, не дожидаясь приказов, кинулись вперед, разгребая зачем-то руины. Что они ищут? Никто не обращал на меня внимания, не звал с собой и ничего не объяснял. Чтобы не мешать, просто отступил в сторону и наткнулся на вздувшийся труп собаки. Черт!

Отскочив с неожиданной прытью на пару метров, ощутил, как сквозь мощнейший запах гари проступает другой, сладковато-тошнотворный. И только теперь увидел, что искали прерийцы — отовсюду они несли тела. Три, пять, восемь. Мертвые люди. Погибшие при пожаре? Прислушиваюсь к голосам и с трудом разбираю:

— Все убиты, следы от пуль, уколов и порезов ножом. Как мясники работали. У Михася правая рука отрублена. Дочек его… — голос прерывается и замолкает.

С ума сойти!!!!! Людей пытали, убили! Да кто ж такое сотворил? В голове закружилась кровавая морока — я упал на колени и оперся рукой о землю, стянул бейсболку с головы и закрыл нос и рот, не в силах больше терпеть запаха горелой плоти. Стыдливо огляделся, но никто даже не обратил на меня внимания — никому я здесь и сейчас не нужен.

— Следы? Нашли? — Жесткий, холодный тон старшего, зачем он так сейчас? — Паша, что скажешь?

— Есть, командир, как не быть. Они особо и не скрывались, подъехали открыто прямо к воротам, вынесли их таранным ударом. Видишь, четкая колея от широких вездеходных колес? Такие у охотничков гочных только и есть. Так что… след почти свежий — суточной давности. Все сходится, Андрей.

— Так, Сашка и Петро, похороните их. Берите лопаты у меня в машине. А мы — пойдем по следу. Как закончите, выдвигайтесь к Турьей лощине, там нас ждите.