Каникулы Петрова и Васечкина
Шрифт:
– Всё! – торжествующе сказал Васечкин. – Ля же э фет! Игра окончена! Если что не комильфо, – он любезно улыбнулся пойманным врагам, – то прошу пардону!
– А ля гер, как а ля гер! – развёл руками Петров. – Наполеон – капут!
– Мишель! – раздался вдруг восторженный голос за их спинами. – Анри!!! – И скалолаз Слава, а вслед за ним Гена, раздвинув толпу, бросились в объятия французам.
– Гена! – сказал один француз.
– Слава! – сказал другой.
Чувства, переполнявшие всех четверых, были, очевидно, настолько велики, что, не в силах выразить их прозой, французы, а вслед за ними скалолазы… запели.
МИШЕЛЬ. Геннадий!АНРИ. Вячеслав!МИШЕЛЬ. Салю!АНРИ. Бонжур!ГЕНА. Мишель!СЛАВА. Анри!ГЕНА И СЛАВА. Когда вы появились?ФРАНЦУЗЫ. Ну сом контант де ву вуар тужур! [9] ГЕНА.9
Мы всегда рады вас видеть! (фр.)
10
Это неважно! (фр.)
11
Друзья (фр.).
12
Искать (фр.).
13
Объясни (фр.).
Неизвестно, как бы дальше развивались события, но тут вдруг раздались автомобильные гудки, и в лагерь, раздвигая толпу, въехал хорошо знакомый нам старенький «виллис».
– Инна Андреевна! – испуганно прошептал Васечкин.
– Маша! – радостно прошептал Петров.
– Ну, что я говорил?! – заорал с заднего сиденья Гусь. – Вот они, голубчики! Что, разбудить не могли? – возмутился он, вылезая из машины. – Гусь свинье не товарищ?
– Это кто это свинья?! – поинтересовался Васечкин.
– Это я в переносном смысле… – начал оправдываться Гусь.
– Ну, как подвиги?! – деловито спросил Филипп. – Продвигаются? Сколько уже?
– Эх, Васечкин, Васечкин… – вздохнула Инна Андреевна.
– Бонжур… – по привычке сказал Васечкин.
– Бонжур… – машинально ответила Инна Андреевна. – Ну, зачем же вы, Васечкин, убежали? Ведь в лагере всегда есть место для подвига! Не правда ли, Петров! Нёс па?
– Пуркуа па, Инна Андреевна… – не отрывая глаз от Маши, отреагировал Петров. – Почему бы и нет?
– О, мадемуазель, парль франсэ? [14] – обрадовались французы, подходя ближе.
– Сэ манифик! [15]
– О, ву зет франсэ?! [16] – в свою очередь обрадовалась Инна Андреевна. – Кэль сюрпри! [17]
Услышав знакомое слово, Петров выразительно посмотрел на Васечкина. Тот потупился. Петрову стало жаль друга…
Поколебавшись какое-то мгновение, он бросился в палатку. Выскочив оттуда, он подбежал к Васечкину и незаметно сунул ему в руку эдельвейс.
14
О,
мадемуазель говорит по-французски? (фр.)15
Это великолепно! (фр.)
16
О, вы французы! (фр.)
17
Какой сюрприз! (фр.)
– На… – сказал он. – Отдай ей!
Васечкин поднял глаза на Петрова и сразу всё понял.
– Нет! – сказал он. – Сам сорвал, сам и дари!
И он вернул эдельвейс Петрову.
– Да ладно тебе… ты у нас рыцарь, ты и дари! – Петров вновь сунул цветок Васечкину.
– Какой я рыцарь! – вздохнул Васечкин, отведя руку Петрова.
Тут к ним подошла Маша.
– Что это у вас? – спросила она.
– Вот… – сказал Петров. – Эдельвейс… Мы тут с Васечкиным для тебя сорвали… Есть древний обычай… самой красивой…
И он смущённо сунул Маше эдельвейс.
Польщённая Маша взяла цветок.
– В человеке главное не внешность, – сказал откуда-то возникший Филипп, – а внутренности…
Все рассмеялись.
– А чего… – вступился за Филиппа Васечкин, – он прав!
Больше ему, однако, сказать было нечего.
Все замолчали. Наступила несколько неловкая пауза, которую бесцеремонно прервал подошедший Гусь.
– Слышь, Васечкин, – сказал он. – Отойдёмка в сторонку.
– Чего тебе? – без энтузиазма поинтересовался Васечкин.
– Дело есть.
Они отошли.
– Вот что, Васечкин, – сказал Гусь, понизив голос, – вы, когда в следующий раз побежите, возьмите меня с собой, ясно? Я тоже буду… это… в общем, подвиги совершать, ну, в честь этой вашей… Машки, понятно? – И Гусь кивнул в сторону, где всё ещё стояли Маша, Петров и Филипп. – Ну так что, замётано?
Васечкин грустно усмехнулся, затем, ничего не отвечая, повернулся и пошёл прочь.
– Куда же ты, Васечкин? – крикнул ему вслед удивлённый Гусь.
Глава 20. Прощание
Васечкин шёл сквозь оживлённую толпу, и все, видя его хмурое лицо, расступались перед ним.
И как-то получилось, что Васечкин, сам того не ожидая, вдруг запел:
ВАСЕЧКИН. Что может быть печальней,Чем комнатный уют,Коль ветры странствий дальнихНа подвиги зовут!Как трудно удержатьсяИ не попасть впросак —Так хочется сражаться,Сжимая меч в руках!ИННА АНДРЕЕВНА. Кто за славоймчится вскачь,Не избегает неудачИ не извлечёт из них урока…Кто не ставитславу в грош…АНРИ И МИШЕЛЬ. Ле шевалье сан пер э сан репрош.ВСЕ. Рыцари без страха и упрёка!ВАСЕЧКИН. Но если к приключеньямОпять тебя влечёт?ПЕТРОВ. Такое увлеченьеК добру не приведёт!ПЕТРОВ И ВАСЕЧКИНВМЕСТЕ. Легко прослыть героем,Трудней героем быть,И звание такоеДелами заслужить!МАША. Я не верила, что естьВ мире рыцарство и честь,И была наказана жестоко.ПЕТРОВ И ВАСЕЧКИН. Посмотри вокруг – найдёшь…АНРИ И МИШЕЛЬ. Ле шевалье сан пер э сан репрош.ВСЕ. Рыцарей без страха и упрёка!Песня кончилась. Петров, Васечкин и Маша вмес те с Гусем, Филиппом и Инной Андреевной сели в машину. На прощание французы подарили Васечкину открытку с изображением собора Парижской Богоматери.
– На память, – сказали они. – О сюрпризе! Оревуар, камарад! [18]
– Оревуар, – сказал Васечкин, принимая подарок. – Мерси боку!
– Если что не камильфо, – добавил Петров, – то просим пардону!
Машина тронулась.
Петров взял у Васечкина открытку и прочёл:
18
До свидания, товарищ! (фр.)
– Нотр дам дэ Пари… Что бы это значило?
Васечкин на секунду задумался.
– Наша дама из Парижа! – перевёл он.
Петров перевернул открытку и недоуменно уставился на знаменитый собор.
– А где же тут дама? – спросил он.
– Там, внутри, наверное, в доме… – решил Васечкин. – Не вышла ещё на улицу…
– А, – согласился Петров, – тогда понятно.
Старенький «виллис» мчался всё дальше по извилистым горным дорогам, унося наших героев назад в лагерь, к новым приключениям, обыкновенным и невероятным…