Каникулы под пулями

— Ладно, когда узнаю, какой рейс, позвоню.

На этом соединение оборвалось, а Милана так и осталась сидеть перед вмиг замолчавшим ноутбуком, не зная, что делать дальше.

В темноте коридора раздалось раздраженное «мяу».

— Мы еще даже свет не включили, а ты уже прибежал. — Посетовал Виктор.

— Ой, он нас встречает! — Не разделила его брюзжания девушка, радостно подхватив на руки уже урчащее животное.

— Ты кажется хотела посмотреть, как я снимаю грим? — Произнес мужчина с легкой ноткой ревности в голосе. Ему не хотелось делить девушку ни с кем, даже с собственным котом, как бы глупо это ни было.

— А можно я буду с другом, он никому не расскажет, честно. — На голубом глазу заверила его Саша. Мужчина только ухмыльнулся и покачал головой.

— Вижу, вы спелись. Хорошо, милости прошу вас обоих.

Все общество прошло к нему в спальню.

— Ух ты! — Снова вырвалось у нее.

— Не нравится?

— Нет, что ты! Мне очень нравится, просто не знала, чего ожидать после белой кухни, фиолетовой комнаты и терракотовой ванны.

— Ты еще не видела цветовую палитру других комнат, могу устроить экскурсию. По счастливому стечению обстоятельств, я знаком с хозяином. — Заговорщецки подмигнул он.

— Ха, ха. Очень смешно, в тебе умер юморист.

— Сарказм не твой конек. — Парировал мужчина.

— Мой, просто сейчас я под впечатлением от твоей комнаты, и хочу как можно лучше все рассмотреть.

Посмотреть было на что. Огромная комната не была спальней в прямом смысле этого слова, она была убежищем, пристанищем, чем угодно, но не спальней. Первое, что бросалось в глаза — открытые двери гардероба. Это были не дверцы шкафа, нет, казалась там внутри, была еще одна дополнительная комната, в которую ее и пригласили. По двум стенам шли сложные конструкции полок, штанг для вешалок, каких-то сетчатых корзин, и много еще всего такого, названия чего девушка просто не знала. Третья стена — зияла большими распашными дверями и были еще две конструкции с полками, а вот четвертая, была наиболее интересна. Увиденное напоминало гримерку актера. Большое зеркало с рядами лампочек вокруг него, стол с невероятным количеством разнообразного грима, парики, накладные бороды, усы, бакенбарды и брови.

— С ума сойти можно. — Комната напоминала пещеру Бетмена, если бы он вместо костюма хранил там свои личины.

Виктор сел на стул перед всем этим великолепием, смочил ватку жидкостью для снятия макияжа и принялся протирать лицо. Стерев большую часть старившей его маскировки, он снял с подбородка и скул лишнюю «кожу», и спустя некоторое время, его лицо снова стало привычным. Только глаза сохранили карий цвет, но отрыв пару баночек для линз, он опустил в раствор оттеночные контактные линзы.

— Ну как?

— Намного лучше.

— Сейчас уже поздно, но если ты еще не успела устать, предлагаю поесть мороженного.

— С удовольствием.

Они покинули эту странную комнату и Саша вновь очутилась в уютном минимализме его спальни. Стены здесь были чуть светлее, чем в коридоре, на полу лежал ковер с восточным рисунком в пастельных тонах. Во центре стояла кровать под золотым покрывалом, невероятного размера. Белье на нее подбирать должно быть сущее наказание. У окна с тяжелыми гардинами цвета червонного золота стоял маленький секретер с телефоном, ноутбуком и принтером. Остальное пространство занимала пара книжных шкафов, по обеим сторонам от каминного портала с висящим над ним телевизором. А над кроватью неизменная картина, заслужившая пристальное внимание. «Костюм для безумного Тристана» Дали. Саша даже не заметила, как подошла ближе, и почти залезла на кровать, стараясь получше рассмотреть ее.

— Мы уже выяснили, что оба любим Куша, теперь я вижу Дали, ты поклонник сюрреализма?

— Да, мне очень нравится эта картина, так же как и многие другие, но далеко не все, — улыбнулся мужчина. Ну что, мороженного?

— Если в ближайшее время не вернусь к тренировкам, то мне понадобится новая одежда.

— На этой неделе тебя три раза чуть не убили, думаю, диета может подождать.

— Тогда пойдем есть мороженое. — Легко согласилась она.

Саша попыталась залезть на высокий стул с котом на руках, но не смогла этого сделать и тогда уселась с ним и пиалой «сладкого счастья» на пол, сложив ноги по-турецки. Виктор только покачал головой и включил подогрев, а потом взял телефон.

— Привет, Миш.

— Да, мне нужна твоя помощь, — сказал он обреченно. На другом конце трубки раздались какие-то вопли, и Виктор совсем сник.

— Да, приезжай завтра, часам к семи, а я пока позвоню Глебу.

Следующий телефонный звонок, как догадалась девушка, был начальнику. Виктор коротко и лаконично изложил суть дела, и не прощаясь отключился.

Усевшись рядом с ней на пол, мужчина запустил свою ложку в уже подтаявшее лакомство. Так они и сидели до глубокой ночи, гладили кота, ели мороженое и болтали ни о чем и обо всем на свете. На душе у нее стало тепло и приятно, а отправляясь спать, Саша уже жалела об окончании этого дня и с нетерпением ждала следующего.

Ночной кошмар заставил ее проснуться от собственного крика. Ужас, продираясь выходил бессвязным воем. Крепкие руки снова обнимали ее, гладили по спине, тихий голос молил успокоиться. Когда легкие начало жечь от слишком глубоких вдохов, а голова закружилась от гипервентиляции, рядом появился стакан с водой и только с первыми каплями попавшими в пересохший рот, она рефлекторно замолчала и сделала глоток, чтобы не захлебнуться. После первого, последовал еще один, затем еще, и так пока Саша вздрагивая от всхлипов не осушила весь стакан. Потом, все так же вздрагивая, она устроила голову на широкой мужской груди и заснула, на этот раз без сновидений.

— Доброе утро, — произнес низкий, чуть хрипловатый голос, прямо у нее над ухом. Девушка не стала ничего говорить, только улыбнулась и сладко потянулась.

— Доброе, — наконец открыв глаза, поприветствовала она новый день.

— У меня такое чувство, что у тебя хорошее настроение.

— Ты прав, оно действительно хорошее, и я выспалась.

— Рад это слышать, — он медленно водил рукой по ее спине.

— Хочешь яичницу?

— Очень.

— Тогда как? Наперегонки в ванну?

Он радостно рассмеялся.

— Это будет забавно, но если хочешь соревнование, тебе лучше поспешить.

В этот момент между ними как разряд тока пробежал, она отшатнулась от лежащего рядом мужчины, еще мгновение назад такого спокойного, а Виктор встал и застегнул наспех надетые джинсы.

— Ты иди, я подойду через минуту.

— Тогда встретимся там, — попытавшись разрядить обстановку, он весело подмигнул.

Как только за Виктором закрылась дверь, Саша подошла к чемодану и выудила из него недлинный шелковый халатик. Взяла несессер со всем необходимым для душа, и решила, что как только приготовит завтрак, всласть полежит в ванне. Заняв соседнюю с мужчиной раковину, она краем глаза поглядывала, как он бреется, пока в нее водопадом не полетели брызги холодной воды.

— Эй, осторожней!

Виктор уже хотел извиниться, когда на него опрокинулась пригоршня ледяной воды.

— Что ты делаешь? — Он был совершенно сбит с толку. Ответом послужил задорный женский смех.

— Ах так, ты хочешь войны? — На этих словах он произвел достойный ответный маневр, и тонкий халатик изрядно намок. С радостным визгом, Саша плеснула еще воды, в тщетной попытке спрятаться хоть за что-нибудь. Уже через минуту они оба были мокрые с головы до ног, его грудь покрывали блестящие капли, будто он только вышел из душа. Ее халатик пострадал еще сильнее, шелк предательски облепил все соблазнительные изгибы женского тела, совершенно недвусмысленно выставляя их на обозрение. В глазах мужчины полыхнуло желание, отчего ее дыхание стало глубже, а грудь начала вздыматься чаще. Сделав маленький шаг, она провела рукой по мускулистой груди, собирая блестящие капли. Этого оказалось больше, чем он мог выдержать. Перестав бороться с собой, Виктор подхватил ее за талию и усадил на каменную столешницу между раковинами, и приник к пухлым губам девушки, протискиваясь между ее бедер. Этот поцелуй был страстным и обвиняющим, почти жестоким. Саша обняла его за плечи, и с тихим стоном наслаждения, как в омут упала в этот поцелуй. Поверив, что она не оттолкнет его и не убежит, поцелуй его стал нежнее, мягче, чувственней, руки скользнули под халатик, высвобождая пышную грудь. Он процеловал дорожку по ее скуле и шее, пока не дошел до груди, и со стоном, будто умирающий от жажды прильнул к губам. Лаская ее губами и языком, его грешные пальцы проникли между разведенных девичьих ног. Вздрогнув от первого прикосновения, она только сильнее их раздвинула. Незаметно, ее трусики оказались на полу, а халатик шелковой лужицей растекся по столешнице. Секунда потребовалась мужчине, чтобы освободиться от джинсов, еще секунда, пододвинуть девушку поближе к краю, и не отнимая своих губ от ее рта, медленно, но уверенно слиться в одно целое. Слегка вскрикнув, Саша обвила его ногами, прижимая к себе, заставляя двигаться увереннее, быстрее, глубже. Очень скоро их прерывистые дыхания перешли в невнятные полустоны, а когда девушка начала приближаться к вершине наслаждения, ее ногти впились в плечи мужчины, заставляя его быть неистовее. Саша приближалась к апофеозу, голова ее запрокинулась, тело пронзила дрожь, а изо рта вырвался крик страсти и наслаждения. Не выдержав больше, Виктор достиг своего освобождения. В последний момент, он прижал ее к своей груди, это был не просто физический экстаз, он нашел то, о чем давно мечтал, и думал, что никогда не получит. Девушка в его объятиях, чье сердце билось в унисон с его, грозя вырваться из груди, чьи руки обвивали его, и прижимали столь же сильно, как и его собственные была и счастьем и наградой. Сейчас, в эту секунду, он был совершенно счастлив, тот маленький мальчик, сирота, которого взял на воспитание наемный убийца. Он наконец нашел свой дом, нашел свой покой, свое место в жизни. Он уже не сомневался, что до конца своих дней будет предан только ей одной, и никогда больше не полюбит, даже расставшись с девушкой навсегда. Он выгнал траурные мысли из головы, зарылся лицом ей в макушку и глубоко вздохнул свежий женский запах.