Каникулы с семейкой Шторм

Когда мы оказались в Сашином кабинете, то я опустилась в кресло и уставилась перед собой. Голова раскалывалась, но рецидив не случился.

Мне было больно, противно, горько, невыносимо... и в тоже время я испытала облегчение от того, что узнала, что на самом деле случилась. Саша достал из шкафа две стопки и бутылку. Мы без слов выпили.

Я знала, что он тоже чувствует облегчение, узнав, что за моим похищением стоит не Луиза.

– Как ты о ней узнала?
– спокойно спросил Саша, но в глазах я видел вихрь эмоций.

– Отец, по-пьяни, проболтался, - честно призналась я.

– Не зря я давно хотел прочесть ему лекцию о вреде алкоголизма, - буркнул он, разливая по стаканам коньяк.

Я покосилась на бутылку и хмыкнула. Саша проследил за моим взглядом и спросил спокойно:

– Ты хоть раз видела меня пьяным?

Мне на это возразить было нечем. Я видела не раз, как дядя выпивал, и даже пару раз составила ему компанию, но вот пьяным не видела ни разу.

Мы некоторое время сидели в молчании.

Я думала о себе прошлой. О той, которую забыла. О той, из-за которой меня стал ненавидеть Дориан. О той, которая перевернула Мою жизнь.

Если подумать, то я и теперешняя не являюсь образцом для подражания. У меня есть много плохих сторон, но ведь есть и хорошие! Я же не состою из одного лишь зла. Я, действительно, могла жульничать, и в этом была моя ошибка. Признаю. Но и Дориан ошибся: он видел меня такой, какой ему хотелось видеть. Хотя в этом я уж, точно, не могла его винить. Вспомнить мастера Марта, и мое почти фанатическое обожание. И как мне было больно, когда я узнала, что он на самом деле никакой не гений, а шарлатан, насильник и убийца?

Чем больше я думала, тем больше понимала: во всем случившемся, виновата не я, и он, а мы... Но это не значит, что я могла его простить.

Он ведь когда узнал, что я жульничаю благодаря своей крови, мог тогда ворваться в класс и воскликнуть: "Ага! Значит, ты жульничаешь, и я умней и способней тебя!". Но он поступил подло, и сдал меня. Даже не продал, а просто сдал из-за ущемленного самолюбия и разрушенного идеала.

Пустышка? Даже если так, неужели это был повод обрекать меня на медленную и болезненную смерть?

Надо было его спросить об этом.

– О чем думаешь?
– спросил дядя.

– Так сразу и не ответишь, - ответила я медленно.
– Можно сказать: осмысливаю слова Дориана.

– Я не буду говорить, что ты поступила тогда глупо, сама поймешь, не маленькая уже. Но знай: нас и обычных артефакторов нельзя сравнивать. Это то же самое, если сравнивать богов и полубогов. У нас просто другие уровни силы, и мы уж точно не решали, кем именно нам родиться.
– Дядя глубоко вздохнул и продолжил, понизив голос: - Когда она продала меня, я ненавидел себя за то, что родился с подобными способностями. Если бы не они, думал я, то все было бы по-другому. И я не раз представлял себя, как бы выгладила эта "другая жизнь". Я даже попытался жить другой жизнью, но знаешь Элла, это трудно. Очень трудно бороться с жаждой своей крови.
– Саша замолчал и решительно выдал: - Я собираюсь уйти из стражи и вновь вернуться к артефактам. Все это, - он обвел комнату руками, - не для меня, как бы я не пытался себя уговорить в обратном. Здесь я задыхаюсь...

– Тогда подожди еще немного, - произнесла я с повышенным энтузиазмом.
– Поймают второго похитителя, и ты сможешь вернуть свою кровь.

– Элла, его уже поймали.

– Почему ты мне не сказал?

Дядя не ответил, отвел взгляд, и я поняла:

– Ты думал, что я тоже захочу с ним встретиться?

– Дело не в этом. Мы уже допросили его. Точнее, я сам. Используя сыворотку правды...

Саша так и не посмотрел мне в глаза, и теперь я, действительно, поняла почему.

Меня затошнило. И дядя быстро подставил мне ведро для бумаг.

– Паленый у тебя какой-то коньяк, Саша, - попыталась я свернуть все в шутку, вытирая рот носовым платком, который тоже дал меня дядя.

Он ничего не ответил, только взял ведро и вынес его из кабинета.

Я пересела на диван и обхватила плечи руками. Меня трясло, и было так противно на душу...

И вдруг я почувствовала сильное волнение и беспокойство, страх и непонимание.

Почему-то до этого я не чувствовала эмоции Килиана, а теперь они взорвались в голове фейерверком. Я закрыла глаза и заплакала. И мне казалось, что Килиан обнял меня и принялся гладить по голове, успокаивая. Чувство было настолько сильным, что мне даже чудилось тепло и сила его тела, и большую ладонь, медленно скользящую по голове. Но стоило двери в кабинет открыться, и мне рефлекторно открыть глаза, как все пропало, кроме чужих чувств беспокойства и сострадания.

Саша взглянул на мое зареванное лицо, но ничего не спросил. Положил на стол папку и произнес:

– Если хочешь, можешь ознакомиться с протоколом допроса.

– Нет, - решительно ответила.
– Только скажи одно: как я смогла убежать?

– Тебя кто-то спас, - ответил дядя.

– Спас?!
– изумилась я.
– Кто?!

– Ни один, ни второй не знает, - хмуро ответил дядя.
– Говорят: возле тебя вдруг появился неизвестный мужчина, и вы исчезли.

– Ничего не понимаю, - честно призналась я.

– У меня есть одно предположение, - признался дядя.
– Хотя оно немного и абсурдно.

– Глаголь уже.

– Они говорили, что когда он появился, резко подул ветер, и когда он стих, вас уже не было.