Каникулы строгого режима

Сейчас, за полгода до славного юбилея, самой главной задачей Вышкина было продержаться без чрезвычайных происшествий и катаклизмов в зоне. Чтобы ушлое начальство из управления не уволило сгоряча без пенсиона. У Николая Филипповича до сих пор висело не снятое «неполное служебное». В прошлом году двое заключенных ухитрились удрать из лагеря почти как в фильме «Джентльмены удачи». В цистерне с водой. Один аморальный водитель приплачивал зэкам, чтобы те по-тихому грузили в его водовоз строительные материалы из промзоны – коттедж возводил на огороде. В очередной раз двое свободолюбивых мужичков вместо досок и гвоздей погрузились в цистерну сами. И не просто спрятались, но и воды по пояс закачали. На выезде из зоны машины не досматривают, а просто прикладывают специальный датчик, реагирующий на удары сердца. Наука на страже свободы. Но наука не учла, что вода заглушает удары и датчик при этом безбожно врет… Поймали мужичков через две недели – в Потеряхино-2 прятаться негде, а до Тихомирска они добраться не смогли. Через тайгу идти не рискнули, а единственную трассу местная милиция и внутренние войска перекрыли на совесть. Шмонали не то что каждую машину – даже велосипеды. Но от серьезного взыскания Вышкина это не спасло. А что такое «неполное служебное соответствие»? Почти край. Любая, даже мелкая, провинность – и ты на свободе. Без выходного пособия и пенсии. А пенсию получить хотелось. Даже не из-за денег – деньги там смешные, а из-за принципа. Столько лет проходить в погонах, угробить здоровье – и в итоге остаться без пайки хлеба и миски баланды! Будет очень обидно и несправедливо. (А так – две тысячи рублей, льготный проезд в автобусе. Что еще нужно, чтобы спокойно встретить старость?)

Последний месяц приходилось особенно трудно. Первый зам – по безопасности и оперработе – слег с межпозвоночной грыжей в тихомирской больнице минимум на полгода. На замполита, вернее, заместителя по кадрам и воспитательной работе, особо полагаться не приходилось. Замполит, он и есть замполит, а пьющий замполит – это вообще трагедия шекспировской пробы. Поэтому вторым лицом в колонии сейчас был Федор Васильевич Гладких – начальник оперативного отдела. Этот тридцатичетырехлетний майор отвечал за оперативную работу в зоне, то есть за раскрытие и предотвращение преступлений. Говоря альтернативным языком, был кумом. В общем, подполковнику Вышкину приходилось крутиться за троих.

Когда помдеж Проценко переступил порог начальственного кабинета, он застал обоих отцов-командиров за игрой в самодельные шахматы. Хозяин вообще неровно дышал ко всякого рода зэковским поделкам – весь его офис был заставлен подобными сувенирами, словно музей примитивного искусства. На стенах висели деревянные резные иконы и картины романтико-любовного содержания, на специальных полочках пылились чеканные портсигары и всевозможные шахматы, шкатулки и блюда. На подоконнике грелись на солнышке расписные фигурки из хлебного мякиша – традиционные тюремные и зоновские игрушки. Венчало экспозицию метровое распятие, вырезанное из дуба. Прямо над страдающим Иисусом висел сохранившийся со времен развитого социализма богохульный лозунг «Наша цель – не наказание, наша цель – исправление». Богохульный, конечно, в связи с распятием. Но Вышкин как материалист-атеист на подобные пустяки внимания не обращал.

Доложив о пополнении, Проценко поставил начальство в известность о прибытии в лагерь Кольцова. Помещение в общую зону осужденных сотрудников органов внутренних дел – случай крайне редкий, для таких «заблудших овец» есть специальные «закрытые санатории» в Нижнем Тагиле и в Печоре. Ничего, кроме головной боли, администрации такие постояльцы не приносят.

– Кто он? Прокурорский или мент? – уточнил Гладких.

– Не знаю, я не вскрывал конверт. – Проценко протянул Вышкину личное дело Кольцова. Тот нацепил очки, взглянул на фотографию, затем вскрыл конверт и бегло просмотрел бумаги.

– Мент… Районное оперативно-сыскное отделение. Из Питера. Так… Что тут в приговоре?.. Драка на почве личных неприязненных отношений, тыры-пыры, нанес удар кулаком в лицо, тыры-пыры, потерпевший скончался от закрытой черепно-мозговой травмы, полученной в результате падения. Потерпевший, кстати, тоже бывший мент, из его же отдела, уволенный из органов по собственному за полгода до случившегося…

– Может, «крышу» не поделили? – предположил кум, который давно уже отвык чему-нибудь удивляться.

– Выясним… Почему его УФСИН [3] к нам отправил, а не в Тагил? Мест, что ли, не было?! Это ж ни в какие приказы не лезет!

Николай Филиппович пролистнул еще несколько страничек.

– Ага, понятно… Он тоже уже уволился… За неделю до драки. И тоже по собственному.

– Скорей всего, задним числом… – скептически хмыкнул Гладких.

– Не исключено. А в УФСИНе особо не разбирались. Формально – гражданский, и будь любезен на общих основаниях… Бардак! А ты теперь, как хочешь, так ему безопасность и обеспечивай! Я вообще удивляюсь, как его на этапе не порвали!

3

УФСИН – Управление федеральной службы исполнения наказаний.

– Могли не знать, что БС.

– Зато теперь знают!..

– Я его пока отдельно посадил, – поспешил доложить Проценко. – Но в карантине персональных хат нет, а в отрядах – и подавно.

– Тьфу ты! – Хозяин порывисто встал из-за стола, зацепив шахматную доску и свалив фигуры. – Не успели по Колыванову отписаться, а тут новый геморрой!..

Беднягу Колыванова закололи заточкой спустя месяц после осуждения. А перед этим сделали из него Элтона Джона. И только потому, что в молодости тот имел неосторожность подать документы в школу милиции, но завалил экзамен по истории. Убили его, разумеется, не из-за скверных знаний истории отечества, а из-за подлых намерений стать ментом. И сокрытия сего постыдного факта от сидящей интеллигенции. Но от интеллигенции ничего сокрыть нельзя…

Кто загнал Колыванову заточку под ребро, естественно, установить не удалось, но все руководство получило по «строгачу», а начальник отряда, в котором числился убиенный, был понижен в должности. Сел же Колыванов за сопротивление работникам милиции – подрался с соседом, а когда за ним приехал наряд, навалял и ментам, и их машине. Но этот благородный – с точки зрения блатных – поступок не спас несчастного от жестокого, но справедливого возмездия.

А Кольцов – тот вообще десяток с лишним лет с ментовской ксивой и казенной пушкой проходил. Да завтра от каждого отряда очередь выстроится с заточками! Если, конечно, он вообще доживет до рассвета. И это за две недели до «Дня лагеря»! Ежегодного праздника, проводимого администрацией, на который съедутся уважаемые гости из областного управления исполнения наказаний и прочий чиновный люд из Тихомирска! Вообще-то проведение культурно-массовых мероприятий такого рода в зонах строгого режима запрещено, но Вышкин игнорировал этот запрет, поскольку во время праздника всегда легче решать «неудобные» вопросы, нежели в рабочем порядке.

– Я сегодня же поговорю с Кольцовым, узнаю, что там за история с дракой. – Кум тоже поднялся из-за стола.

– После карантина посадишь его к активистам, в первый отряд, – приказал Вышкин Проценко, – и помалкивайте пока… Хотя все равно узнают…

«Не дадут, ну не дадут спокойно до пенсии дотянуть! Коз-лы!..»

Покинув кабинет начальника, Гладких не стал вызывать Кольцова, как обещал. В ШИЗО с ним ничего не стрясется, а сегодня лучше навести справки. В личном деле много не вычитаешь, а к беседе желательно подготовиться. Тем более что разговор пойдет не только о трудовой биографии.

Он спустился вниз, в дежурную часть, где имелась междугородняя связь, и принялся дозваниваться в «колыбель трех революций».

* * *

Утром этап повели в баню – смывать позорное прошлое. Перед этим всех добросовестно прошмонали и отобрали запрещенные вещички. Наголо, как смакуют в дешевых сериалах, никого не брили. Вернее, брили, но строго по желанию – за отдельную плату зэк-парикмахер предлагал модельную стрижку.

После бани, выдав белье и робы, новичков повели в карантин, где вручили матрасы с подушками. В карантине им предстояло прожить пару недель, так сказать, адаптироваться к местным условиям, часовому поясу и климату.

С Кольцовым никто разговоров не заводил, хотя все видели, что посадили его отдельно и даже не с петухами. Но пока до него просто никому не было дела. Самим бы нормально устроиться. К тому же на этапе полно первоходов, запуганных в следственных изоляторах жуткими байками о нравах в лютых зонах, особенно «черных». Свою бы задницу уберечь!..

Разумеется, из общей массы выделялись ребята с синюшными наколками и характерным жаргоном, но они пока не цепляли новичков, предпочитая «обнюхиваться» друг с другом. Накануне, как и обещал прапор, всем принесли остатки ужина (макароны, хлеб и соль). Ужин поделили поровну, без учета прошлых заслуг, что многих новобранцев удивило.