Каникулы строгого режима

После полдника коллеги вернулись в домик труда и отдыха, чтобы записать желающих заниматься в кружках. Информация о том, что «Умелые руки» будет вести Виктор Сергеевич, уже просочилась в лагерные массы, поэтому табличка на комнате была мгновенно заменена хулиганами на новую. «Умелая рука». Хорошо, что кружковод этого не заметил. Иначе бы опять расстроился.

К нему записалось человек пятнадцать со всех отрядов, в основном младший школьный возраст. Старших больше интересовали дискотека и девочки. В буквальном смысле никого он, конечно, не записывал. Дети просто заходили в комнату, здоровались, садились за столы и ждали, когда кружковод начнет превращать их обычные руки в умелые. Но угрюмый кружковод пока молча сидел на подоконнике и разминал в ладони пластилин, прикидывая, чему бы доброму и вечному научить этих мелких беспредельщиков, надругавшихся над ним дважды в течение суток. Ничего пока не прикидывалось, вдохновение не приходило.

Зато вдохновение пришло к вожатому. Хотя на его кружок записался всего один юный пионер. Стукачок Юра Ложкин.

– Молодец, Юра! Милиции надо помогать. Ей сейчас никто не помогает. Только хают.

– А как помогать?

– Ну, как-как… Словом и делом. Активной, так сказать, гражданской позицией.

Ты ведь знаешь, что в нашем отряде полный бардак с дисциплиной. Взять хотя бы утреннее происшествие с Виктором Сергеевичем. Вроде бы шутка, но ведь все могло закончиться и печально. Человек раненый, ему нервничать нельзя, а вы что?..

– Это не я…

– Я знаю. Но ты согласен, что процент дисциплины должен быть высоким? Иначе звания флагманской яхты нам не видать, как своих ушей.

Юра Ложкин согласно кивнул.

– И ты готов поспособствовать?

– Готов.

– Молодец! Ты мне сразу приглянулся. Значит, так. Я должен знать обо всем, что происходит в отряде. Кто замышляет недоброе против меня и Виктора Сергеевича, кто собирается убежать, кто курит и хранит оружие… В общем, обо всех негативных явлениях. Если что-то узнаешь, немедленно сообщай. Помимо этого я буду давать тебе небольшие поручения… Это и есть главная задача кружка «Юный друг милиции». Встречаться будем здесь, по расписанию. Естественно, никто не должен знать о нашем уговоре. Согласен?

Мальчик неуверенно кивнул.

– Отлично. – Педагог-вожатый открыл рабочий блокнот, вырвал лист и положил его перед Ложкиным. Протянул ручку: – Бери и пиши. Так полагается. Чтобы я мог быть в тебе уверен.

Юра взял ручку.

– Контракт… Я, Юрий Ложкин, пионер шестого отряда, добровольно обязуюсь сообщать вожатому обо всех нарушениях дисциплины в лагере… Пиши, пиши… А также выполнять поручения, связанные с ее укреплением…

– А дисциплина как пишется? Через «и» или «ы»?

– Чего? – вдруг притормозил вожатый, посмотрев на мальчика.

– Как пишется?..

Несколько секунд они тупо пялились друг на друга. Тут Евгений Дмитриевич опомнился – схватил лист, перечитал детские каракули, смял его и сунул в карман шортов. Оглянулся по сторонам, не видел ли кто.

– Так, иди гуляй, – жестко приказал он. – Кружка сегодня не будет.

– А когда?

– Не знаю. Потом. Да, крепко запомни: ты ничего не писал, а я тебе ничего не диктовал. Это была шутка. Ясно?!

Юра пожал плечами, встал из-за стола и тихонько вышел из комнаты. Вожатый вытер покрывшийся испариной лоб.

«Производственная травма. Тяжелая… Из пионеров „контрактников“ вербую. Это уже, наверное, в крови. До конца жизни контузило. Хорошо, никто не видел… Самого ж недавно кум Гладких вербовал… И я туда же…»

Он посидел немного, после решил посмотреть, как идут дела в соседнем кружке, у «умелой руки». Как ни странно, но работа там кипела. Евгений Дмитриевич сначала не понял, чем так увлеченно занимаются детишки. Сам кружковод сидел в углу кабинета на стуле, вальяжно закинув ноги на подоконник. На его столе лежали две буханки черного хлеба.

– Активней, активней разминаем… Можно плюнуть, чтоб хлеб не рассыпался…

Кольцов перевел глаза на пионеров. Екарный бабай! Они увлеченно лепили фигурки… из хлеба! Словно из пластилина! Одно из любимых развлечений арестантов! У них, в питерских «Крестах», есть целый музей таких рукотворных шедевров. У Вышкина в кабинете, кстати, тоже.

Ну, дает кружковод!

– Виктор Сергеевич, можно вас на минутку?

Воспитатель нехотя убрал ноги с подоконника и вышел вслед за Кольцовым в коридор.

– Тебя, видно, мало «Тайфун» приложил! – набросился на него вожатый. – Ты чему детей учишь?!

– А чего такого? Нормальная движуха. Они лепить захотели, а пластилина – как воробей накакал. А из хлеба самое то. Раскрасить, обратно, можно.

– Где ты его взял? Хлеб.

– К поварешке сходил. К этой, как ее, жертве силикона, – Мальвине. Дала пять буханок…

– Ну, ты… А если Зинаида увидит?

– Да и пускай смотрит. Я ж их не косяки учу планом забивать, как Агния Барто.

– Ну, спасибо… Слава Богу.

– Завтра хочу показать, как замок открыть, если захлопнется нечаянно. У нас слесарюга сидел один, научил. Как два пальца об асфальт… Пусть учатся, в жизни все пригодится.

– Сейфы только не учи бомбить… кружковод.

Воспитатель вернулся в комнату. Может, он и не затевал бы эту канитель с хлебом, но за стеной вела свой кружок Татьяна Павловна, и ему не хотелось ударить перед ней в грязь одноглазым лицом – мол, мы тоже не первый день в педагогике, кое-что умеем. Опять-таки красок можно попросить, лишний повод увидеться.

Вожатый же вернулся на яхту. Надо дописать речевку и после ужина разучить ее с пионерами. А к концу недели – еще и песню.

Леночка Бичкина притащила из библиотеки пачку детских книг.

– Евгений Дмитриевич, перед сном надо читать детям книги вслух. Выбирайте.

– А что, они неграмотные?

– Во-первых, они сейчас очень мало читают. Одни телевизоры и компьютеры на уме. А если и читают, совсем не то, что положено. Гарри Поттеров всяких, про трансформеров и дамские детективы. Приходится корректировать. В прошлом году мы тоже читали. А то они перед сном страшилки всякие друг другу рассказывают. А это для детской психики вредно. Пусть лучше к нормальной литературе приобщаются.

Вожатый перебрал книги. «Русские сказки», «Сказки Андерсена», «Чук и Гек»… «Волшебник Изумрудного города». Книги были сильно потрепанные, изданы еще при социализме.

– По-моему, это для детского сада.

– Какие есть.

«Пускай воспитатель читает. Это его работа».

Ужин прошел без происшествий. Виктор Сергеевич реально опасался, что найдет в своей тарелке дохлого таракана или получит заряд пургена, поэтому положил себе порцию из общего котла сам. Мальвина Ивановна деликатесов не подавала, качеством и ассортиментом блюда не особо отличались от зоновских. Что и понятно: и то и другое готовилось на бюджетные средства, а бюджет рассчитывают люди, постоянно сидящие на кремлевской диете.