Каникулы строгого режима
Шрифт:
Поиски привели его к трехэтажной пещере, когда-то называвшейся домом. Казбек посмотрел на часы. Пять утра. Нормально. «Ваш кофе, господа…»
Из господ дома оказалась старушка-мать, напрасно ждавшая сына домой.
– Нету Генки! У бабы своей второй месяц пьянствует.
– А кто у нас баба?
– Галька Потемкина! Уборщица в промтоварах. Улица Правды, дом девять.
– Это далеко?
– Рядом, минут десять.
– Благодарю.
Баба – это хорошо. У бабы наверняка и подружка найдется. Скрасит ожидание. Уж очень он соскучился по женскому организму.
Дом Потемкиной
– Шаман?! – обалдел Генка.
– Он самый. Здорово. Откинулся сегодня. Перекантоваться надо. Пару дней.
Не дожидаясь приглашения, Шаман прошел в комнату. Генка на зоне был у него шнырем, нечего и спрашивать. Разбуженная Галина накинула халат.
– Здравствуйте.
Генка представил Галине Шамана, сказал, что тот поживет у них два дня. В Лизкиной комнате. Галина не возражала.
Казбек бросил мешок, сел за стол.
– Выпить нету? За освобождение.
– Нет, Казбек, – развел руками Генка, – сами страдаем.
– Что, совсем ничего?
– Ни грамма.
– Ладно, – Казбек достал из куртки сотню и кинул на стол, – сгоняй куда-нибудь, возьми. Отметим.
– Сгонять-то сгоняю, – замялся бывший шнырь, – только пить я не буду. Нельзя.
– Чё, заболел?
– Хуже… Сумрак сказал, не завяжу пить, убьет, – чуть не плача, пояснил Генка, – вон, грудянку отбил, до сих пор саднит. На ножик чуть не посадил. Еле увернулся. А стол испортил.
Казбек вытаращил свои восточные глаза:
– Чё ты гонишь?! Какой Сумрак?
– Обыкновенный. Витя, – Генка потер ладонью ушибленный купол, – у Лизки он, вон у дочки ее, воспитателем в отряде.
– Н-не понял. На бабскую зону загремел?
– Да в пионерском! Лагерь тут под Тихомирском. Вот он там и кантуется с детишками.
Шаман попробовал проанализировать ситуацию, но не смог. Пионерский лагерь, воспитатель, Галькина дочка… Бред!
– Не гони фуфло!
– За базар отвечаю. Не веришь, съезди в лагерь и посмотри. Тут недалече.
Генка не боялся закладывать Сумрака. Угроза намотать кишки на кулак осуществилась, если бы он сдал положенца ментам. А Шаману можно, Шаман свой. К тому ж на ножах они промеж собой. Глядишь, Шаман за Генку поквитается. И снова можно будет бухать.
– Точно, – подтвердила Галька, – там он. Лагерь «Юнга» называется. Воспитатель шестого отряда. У дочки моей. Шашни еще с одной крутит. Танькой. Училкой из лицея.
Шаман не стал делать предположения и строить версии насчет того, как Сумрак оказался в лагере. Главное, он там. Вряд ли эти врут, парами с ума не сходят. Он, конечно, съездит, понаблюдает со стороны, но похоже на правду. И это очень даже на руку. Потому что Шаман знал немножечко больше, чем остальные.
«Что ж, Витя, теперь покалякаем по-взрослому. Тема есть интересная. Отлично! Это я удачно зашел!»
– Слышь, у вас тут с Закавказья кто-нибудь живет, – спросил Казбек у Генки, – земляки мои? Из братвы?
– На рынке надо спросить. Наверняка есть. Где вас только нет…
– Спросишь и сведешь с ними.
– Лады… За водкой-то
бежать?– Беги. Я тебя «развязываю»…
* * *
Паспорта пришли на неделю позже, чем предполагал Сумрак, в первую субботу августа. Их привез Сергей, чей адрес он продиктовал Паше. К паспортам прилагался достойный денежный довесок.
Разумеется, в паспортах стояли другие фамилии, которые сильно отличались от настоящих. Года рождения тоже разнились. Но это было неважно. Главное, что дорога открыта.
– Благодарю. – Сумрак забрал у Сергея документы. – Как думаешь, настоящие?
– Ну, если не считать фамилии, то да.
– Здорово! Я, если честно, и не думал, что ксивы так быстро можно слепить!
– Коррупция… Ей спасибо.
Виктор Сергеевич почти бегом возвратился в отряд. Кольцов тоже только что вернулся из библиотеки, где пытался найти что-нибудь по организации конкурса «А ну-ка, девочки!». Ничего не нашел. А конкурс на носу.
– Все, можешь не искать, – обрадовал его воспитатель, – ксивы готовы – отчаливаем!
Он торжественно вручил паспорт напарнику.
– Деньги тоже есть. Завтра смотаемся в город, приоденемся. Мы теперь при документах, бояться некого! Заодно возьмем билеты до Москвы. Или ты в Ленинград рванешь?
– Не знаю пока, – растерянно ответил Кольцов, – у нас завтра турнир по баскетболу, физрук просил помочь. Посудить.
– На хрен тебе этот турнир?! Всё! Свобода!.. Руки в ноги – и в столицу! Не врубаешься, что ли?
– Врубаюсь… Перед Зинаидой неудобно. Обещали до конца смены. Ленка одна не справится.
– Что значит «неудобно»? Мы и так две смены на нее ишачили. Ну что, со мной едешь или к себе?
– К себе… Чего мне в Москве делать?
– Хозяин – барин.
После обеда к Виктору Сергеевичу подошел Коля Федькин, самый младший пацан в их отряде, и в силу этого – самый забитый. В анкете неправильно указали его год рождения, и он попал в «Глухарек» вместо «Светлячка».
– Виктор Сергеевич, Елена Владимировна сказала, что на всех палаток не хватит… Это правда?
Речь шла о палатках для похода. Через неделю наступала очередь идти в поход шестому отряду, и дети потихоньку готовились к этому ответственному и интересному мероприятию. У завхоза было всего шесть палаток, они передавались из отряда в отряд. И все равно места на всех не хватало. А кого оставят в лагере? Самых слабых. Суровы и беспощадны законы общественной жизни. Школа выживания, блин.
– Не волнуйся. Пойдешь ты в поход. Палатки есть.
– А вы тоже с нами пойдете?
Воспитатель ответил не сразу. Но ответил:
– Постараюсь.
На следующий день согласно плану братья по педагогическому цеху сорвались в Тихомирск делать шопинг. Прибарахлялись не в бутиках – их здесь не имелось, а в универмаге «Центральный». Взяли по две сорочки и по костюму из новой коллекции модельного дома «Красный Рассвет». Выбрали достойную обувь, галстуки и носки. Виктор Сергеевич приобрел черную шляпу и портфель. Мафия! Старую одежду пока не снимали: если появиться в лагере в костюмах, у руководства сразу возникнет вопрос – а не собираетесь ли вы расторгнуть трудовой договор и слинять?