Каникулы в бухте пиратов

– Какой, слушай, невеста! – рассердился Арчил. – Какой-такой тост! В самой большой книге написано. Вот такими буквами! – Он грозно поворочал вытаращенными глазами и пошевелил усами, как таракан. – Еще скажу тебе два слова, так, да? Один слово – на стенка не лазить. Другой слово – на колодец не сидеть. Все понял, да? – И он, что-то ворча, ушел в свою саклю.

Да, кстати, о колодце. У подножия скалы, в узкой каменной щели, куда никак не могли дотянуться солнечные лучи, пряталось, я бы сказал, чудо природы. Круглая дыра, уходящая далеко в глубину и залитая до краев чистейшей водой. Такой прозрачной, что только у самого дна она окрашивалась в нежный голубой цвет.

И вот что странно: несмотря на огромную глубину, дно колодца было видно совершенно ясно, до каждого мелкого камешка, сверкавшего так, будто там, в синей глубине, куда не доставали солнечные лучи, лежало большое круглое зеркало и отражало какой-то иной, неведомый свет…

В этом было что-то жуткое, таинственное. Синяя бездна колодца пугала и манила одновременно – притягивала какой-то мрачной тайной, древней, но все еще живой и опасной.

Ну как было миновать этот колодец, не заглянув в его таинственные глубины? Бросишь в воду камешек – легкий «бульк», пузырьки воздуха – и камешек, все уменьшаясь, плавно опускается вниз и мягко ложится там, к другим таким же камешкам. Которые наверняка бросали туда многие люди до нас…

И вот на наш дикий уголок опустилась одна ночь, которая все переменила. Она была светлая – над морем висела ослепительно белая и безупречно круглая луна.

Нам не спалось. Алешка сидел в лодке и ловил в спящем море ночную рыбу. А я бродил по берегу, слушал, как с легким шипением набегают на него мягкие волны и растворяются в песке, оставляя на нем кружева белой пены.

Ну совсем не спалось! Луна такая… И небо – все черное, без звезд… И монастырская скала… В глубине которой, в одном из окошек, вдруг появился слабый свет – будто затеплилась тонкая свеча. И эта свеча в невидимой руке поплыла от окна к окну, будто кто-то шел вдоль них, бережно прикрывая ладонью ее слабый огонек.

Как зачарованный я подошел поближе и сел на край колодца, не сводя глаз с плывущей в скале свечи. Вдруг она мигнула и погасла.

Я еще долго вглядывался в темные пятна среди колючей флоры, но там опять настала полная темнота. Машинально я бросил в колодец камешек, который подобрал на берегу. И странно – не раздалось характерного «булька», с которым камешек пробивает поверхность воды, а только через долгое время далеко внизу послышался слабый щелчок.

Вот это фишка!

Я заглянул в колодец – сплошная чернота – и помчался в дом за фонариком.

От нетерпения рука у меня дрожала так, что я с трудом нащупал кнопку, чтобы включить его. Вспыхнул яркий луч. И на дно колодца упал световой круг. В нем засверкали камешки. А больше там ничего не было. Даже воды!

Я чуть не выронил фонарик. Посидел еще на краю колодца, стараясь успокоиться. Выключил фонарик и пошел за Алешкой. Загнал его домой, но ни слова об увиденных этой лунной ночью чудесах ему не сказал. Не стал его пугать раньше времени.

Утром, едва открыв глаза, я кинулся к колодцу… Вода в нем опять была. Но кроме воды было и еще кое-что. На краю колодца, на ограждающих его камнях, весело белел под солнцем… человеческий череп.

Вот тогда я уж рассказал Алешке обо всем. Но он, как ни странно, не удивился. Он внимательно посмотрел мне в глаза и сказал:

– Это еще не все, Дим. Когда я ночью сидел в лодке, из-за песчаной косы вышел катер.

– Ну и что? Нормально.

– Нормально, говоришь? Однако он шел очень тихо и, главное, Дим, – без огней. Он тайно шел, понимаешь? Как Летучий голландец.

Да, нам еще какого-нибудь голландца не хватало. Да к тому же летучего…

– Все это, я думаю, Дим, неспроста. – Алешка был очень серьезен. – Всякие там черепа, черные монахи, вода в колодце, тайные катера, легенды… Они, мне кажется, как-то связаны.

И я тоже призадумался. Алешка, хоть и фантазер, но голова у него здорово работает. Правда, какая тут во всех этих чудесах может быть связь, даже Алешке, наверное, не разобраться.

– Арчилу скажем? – спросил я.

– Потом. А то он нас вообще в своей сакле запрет. «Один слово – черепа не собирать, другой слово – в колодец не лазить…». Правильно сказал, да?

Совсем правильно.

А вот за колодцем я понаблюдаю. Мне его тайна покоя не даст.

Тут откуда-то сверху раздался автомобильный сигнал, и на пляж вылетел «уазик» капитана Володи.

– Эй, объекты! – закричал он, высовываясь в окошко. – Я за вами! Поехали! Через два часа ваш батя на связь выходит. Арчи! Мы – в город. Тебе чего-нибудь надо?

Арчил вышел на порог сакли и помахал капитану Володе.

– Все есть, зачем кричишь? Тихо ехай, так, да?

И мы поехали в город.

– А козел все стоит на скале? – спросил Алешка дорогой.

– Не знаю, – как-то озабоченно вздохнул Володя. – Нам и без него козлов хватает.

Что он имел в виду, мы узнали довольно скоро.

Глава III
ГРЕЦКИЕ ОРЕХИ С ЧЕРЕПАМИ

До города мы доехали быстро. Алешка в этот раз под педаль газа ничего не подкладывал (капитан Володя предусмотрительно усадил его сзади) и на «греческий» орех не лазил. Нам самим не терпелось поговорить с папой.

В отделении милиции капитан Володя провел нас в свой кабинет и, чтобы нам не было скучно, угостил чаем. Кабинет у него был простой: письменный стол со стулом, пишущая машинка, небольшой облезлый сейф и на стене портрет дядьки с узкой бородкой.

– Это ваш дедушка? – вежливо поинтересовался Алешка, звеня ложечкой в стакане.

Капитан улыбнулся:

– Можно сказать и так. В какой-то степени.

А вот «в какой степени» Алешка задал свой вопрос, я не понял. Точно такой же портрет он сто раз видел в папином служебном кабинете. И прекрасно знал, что это Дзержинский, основоположник наших правоохранительных органов.

– Как тут у вас криминогенная обстановка? – вежливо продолжил разговор Алешка. – Хватает козлов?

– Выше крыши, – вздохнул капитан Володя. – Тут такие на трассе козлы объявились – сущие волки.

– Ну вы им покажете, – то ли с уверенностью, то ли с надеждой, сказал Алешка.

Капитан Володя покачал головой.

– Пока они нам показывают. Никак мы их выследить не можем.

– Вам надо, – со знанием дела посоветовал Алешка, – больше на общественность полагаться. Привлекать сознательных граждан.

Капитан Володя так посмотрел на него! Будто хотел спросить: «Ты себя имеешь в виду, друг мой?» А Лешка ответил ему таким взглядом, будто хотел сказать: «Вот именно».

Тут их переглядки прервал длинный междугородный звонок. Володя поднял трубку: