Каникулы в Лимстоке. Объявлено убийство. Зернышки в кармане

— Вы всегда ходите этим путем?

— Да.

— Дверь была заперта?

— Нет. Летом она всегда нараспашку. Осенью ее прикрывают, но тоже не запирают. Мы часто через нее ходим. Войдя, я ее заперла.

— Точно?

— Абсолютно.

— Хорошо, миссис Хаймес. Что вы сделали, когда вошли в дом?

— Сняла грязные башмаки, поднялась наверх, помылась и переоделась. Потом спустилась вниз и обнаружила, что у них там в самом разгаре подготовка к приему гостей. Я ведь понятия не имела об этом странном объявлении.

— Теперь, пожалуйста, расскажите, что происходило во время налета.

— Ну… свет погас…

— Вы где стояли?

— У камина. Я искала зажигалку, думала, ее забыли там… Ну вот… Свет погас… все захихикали. Потом дверь распахнулась настежь, и кто-то направил на нас фонарь, прицелился и приказал поднять руки вверх.

— И вы подняли?

— Нет. Я думала, это шутка… И потом, я устала и не видела никакой необходимости задирать руки кверху.

— Вам все это показалось скучным?

— В принципе да. Но тут пистолет вдруг выстрелил. Грохот был такой, что затряслись стены, и вот тут-то я испугалась. Фонарь описал круг, упал и погас. И сразу же послышался визг Мици. Она визжала как резаная.

— Свет вас ослепил?

— Не то чтобы очень. Но он был довольно сильным. На секунду фонарь высветил мисс Баннер, она была как призрак, такая белая, рот раскрыт, глаза выпучены, вот-вот выскочат из орбит.

— Налетчик держал фонарь неподвижно?

— Нет, он шарил им по комнате.

— Словно кого-то выискивал?

— Н-нет, не сказала бы.

— Ну, а что произошло потом, миссис Хаймес?

Филиппа призадумалась.

— Потом начались суета и неразбериха. Эдмунд Светтенхэм и Патрик Симмонс зажгли зажигалки и вышли в холл, мы пошли за ними, кто-то открыл дверь в столовую… там свет горел… Эдмунд влепил Мици пощечину, и она прекратила вопить, после чего жить стало немного легче.

— Вы видели труп?

— Да.

— Вы знали покойного? Может, встречали его когда-нибудь?

— Нет. Никогда.

— На ваш взгляд, его смерть — случайность или самоубийство?

— Понятия не имею.

— Когда он приходил к мисс Блэклок, вы его видели?

— Нет. Кажется, это произошло ближе к полудню, когда я уже ушла из дому.

— Благодарю, миссис Хаймес. И еще один вопрос. У вас есть драгоценности: кольца, браслеты?

Филиппа покачала головой.

— Только обручальное кольцо и пара дешевых брошек.

— Насколько вам известно, в доме ценностей не было?

— Нет. Максимум, что там есть, — это столовое серебро, да и то — ничего особенного.

— Еще раз благодарю.

Идя обратно по огороду, Краддок столкнулся нос к носу с грузной, краснолицей, туго затянутой в корсет дамой.

— Доброе утро! — воинственно выпалила она. — Что вам тут понадобилось?

— Вы миссис Лукас? Позвольте представиться: инспектор полиции Краддок.

— Ах, вот оно что!.. Извиняюсь. Вообще-то я терпеть не могу, когда в мой сад приходят чужие и отрывают садовника от дела. Но, как я понимаю, это ваша работа.

— Так точно.

— Вы мне скажите, неужто у нас повторится то безобразие, что случилось вчера у мисс Блэклок? Это что, шайка орудует?

— Нет, миссис Лукас, к счастью, это не шайка.

— Нынче столько ограблений! А полиция спит.

Краддок промолчал.

— Вы уже говорили с Филиппой Хаймес? — поинтересовалась хозяйка.

— Она свидетель, мне нужны ее показания.

— А подождать до часу, конечно, было нельзя? Почему бы не допросить Филиппу в ее время, а не в мое?

— Я спешу в управление.

— Теперь ни в ком не найти сочувствия. Равно как и добросовестного отношения к работе. Опаздывают, перекуры устраивают по полчаса… В десять — перерыв. В дождь не работают. Если нужно подстричь лужайку, так обязательно что-то случится с газонокосилкой. С работы норовят улизнуть на пять-десять минут раньше.

— А из рассказа миссис Хаймес я понял, что вчера она вместо пяти ушла в двадцать минут шестого.

— Ну, может быть. Надо отдать ей должное — миссис Хаймес неплохо справляется, хотя бывает, что ее не сразу найдешь в саду. Конечно, она рождена для другого, Филиппа из приличной семьи, таким бедным юным вдовам всегда хочется чем-то помочь. Но и с ней не все слава богу. Школьные каникулы длятся целую вечность, а по контракту ей полагается в каникулы дополнительное свободное время. Я пыталась ей объяснить, что сейчас появились чудесные летние лагеря, где детки прекрасно отдыхают и даже не вспоминают про родителей. И вообще, что за привычка приезжать домой на каникулы?!

— Но миссис Хаймес вашу идею не оценила?

— Нет, она такая упрямая! А ведь я именно сейчас решила подстричь травку на теннисном корте и обновить разметку. Старик Эйш ни одной прямой линии провести не в состоянии. Но со мной никто не считается.

— Осмелюсь предположить, что во время каникул миссис Хаймес получает меньше обычного.

— Конечно! А чего еще она хочет?

— Уверен, что ничего, — сказал Краддок. — До свидания, миссис Лукас.

— Это был кошмар! — радостно сообщила миссис Светтенхэм. — Сущий кошмар! По-моему, газетам следует более осмотрительно принимать объявления. Я сразу подумала: странно, очень странно… Я ведь так тебе и сказала, правда, Эдмундик?

— А что вы делали, когда погас свет? — поинтересовался инспектор.

— О, как вы напоминаете мне мою старую нянюшку! «Где был Моисей, когда погас свет?» Ответ: «Конечно же, в темноте!» Как вчера вечером. Все стояли и ломали голову, не зная, что произойдет. А потом аж дух захватило: темень — хоть глаз выколи, представляете, как мы переволновались?! А тут еще дверь открывается — и на пороге темная фигура с пистолетом… Ослепительный свет и грозный голос: «Кошелек или жизнь!» Это был лучший миг в моей жизни! Ну, а через минуту начался кошмар. У меня над ухом свистели настоящие пули! Как на войне.

— Вы сидели или стояли, миссис Светтенхэм?

— Так… дайте подумать… где я была? С кем я разговаривала, Эдмунд?

— Откуда мне знать, мама?

— Может, я спрашивала у мисс Хинчклифф, стоит ли в холода поить кур рыбьим жиром? Или то была миссис Хармон?… Нет, она только вошла… Кажется, я все-таки говорила полковнику Истербруку, что атомная станция в Англии, на мой взгляд, представляет собой громадную опасность. Ее следовало устроить на необитаемом острове, а то, не дай бог, утечет радиация.