Каникулы в стране сказок

— Да ну? — удивились приятели. — А став лысым, какими науками он займется?

— Никакими, — будет носить звание ученого. Его лысина уже сейчас достаточна для получения степени магистра. Но бедняга, как видно, тщеславен и метит в доктора. Придется ему пожертвовать остатками волос…

Чем дольше шли мастера по стране, тем задумчивее становился Гак.

— А ведь здесь когда-то было неплохо, — однажды сказал он. — Хорошая была страна.

— Скоро останутся одни развалины, — ответил Буртик.

Перед ними лежали запущенные поля, рухнувшие мосты, остатки селений.

— Эта страна немножко и ваша, — тихо промолвил Нигугу.

Действительно, перед мастерами лежала земля, на которой трудились и жили когда-то их предки.

Как она изменилась!

И только дети оставались детьми.

Они с визгом носились по дорогам, обливали друг друга водой из луж, выспрашивали и узнавали все, что только можно узнать.

Как-то, проходя мимо ручейка, на котором стайка перепачканных грязью мальчишек и девчонок мастерила плотину, Буртик заметил:

— Смотрите, а ведь из них уже не получатся бездельники. Вон как ловко плетут они загородку!

— Бездельниками не родятся, бездельниками становятся, — возразил Нигугу. — Вы забыли, что их ждет. Когда дети подрастут, их отдадут в ученики. Там они изо дня в день будут наблюдать повадки взрослых. А когда забудут все, что узнали, и разучатся всему, чему научились в детстве, их допустят к экзамену… Между прочим, он состоится завтра в бывшей столице, которая лежит на нашем пути. Там же будут выбирать чемпиона бездельников. Хотите посмотреть?

Но Буртик уже не слушал его. Он сидел на корточках возле ребят и мастерил им из досок и палок водяную мельницу. Скоро поперек ручья выросла плотина, а на ней весело закружилось в радужных брызгах колесо.

— При-хо-ди-те! — закричали ребята, когда мастера двинулись в путь…

На другой день друзья вступили на улицы большого города.

Каменные дома с крутыми черепичными замшелыми крышами. Узенькие улочки. Над зловонными каналами — горбатые мосты. Башни, похожие на торчащие рыбьи кости.

Тысячи ворон, облепив карнизы домов, оглашали воздух пронзительными криками. На улицах было безлюдно. Одичавшие собаки рылись в кучах рыжего мусора.

Это была столица государства, покинутая Барбараном.

— Мы пришли вовремя. Не видно никого — все смотрят экзамен! — догадался Нигугу.

На городской площади, мощенной зеленым щербатым камнем, кипела пестрая разноголосая толпа.

Экзамен проходил в центре площади. Здесь стояли накрытые полосатой тканью столы, и двенадцать морщинистых старцев задавали вопросы юношам.

Экзаменовались два парня — тощий и толстый.

— Скажи, — обратился к тощему одетый в пышные лохмотья старик, — сколько будет, если к двум бурым свиньям прибавить еще две?

— Четыре, ваша мудрость. Четыре бурые свиньи, — подумав, ответил тот.

Старик покачал головой.

— А ты что скажешь? — повернулся он ко второму парню.

— Э?

— К двум свиньям прибавить еще две? Сколько всего?

— Восемь!

— Прекрасно! Сразу видно, что ты по-настоящему готовился стать бездельником… Теперь возьмите оба по молотку и забейте эти два гвоздя.

Парни вооружились молотками и начали вгонять гвозди в специально поставленный у стола обрубок дерева.

«Трах!» — толстый промахнулся и расплющил молотком палец. Бедняга взвыл от боли и запрыгал на одной ноге, держа палец во рту.

— Хорошо! — похвалили экзаменаторы. — Ты обращаешься с молотком, как бездельник первого разряда… С этим парнем все ясно, — решили они. — А вот второй — слаб. Он еще не все забыл и кое-что умеет. Придется ему прийти на следующий год…

— А теперь, — Нигугу потянул за руки мастеров, — идемте смотреть выборы чемпиона!

Борьба за этот почетный титул подходила к концу.

Друзья подошли к барьеру, за которым состязались участники.

Они были разделены на четыре группы.

В первой бездельники соревновались, кто глубже засунет нос в банку.

Во второй — кто дольше продержит на высунутом языке горошину.

В третьей — в правом углу площадки — стоял дикий шум.

Здесь, чтобы победить, надо было перекричать друг друга.

Верх брала толстуха в малиновой кофте. Она визжала, как поросенок, которого кладут в мешок.

Зато слева было тихо.

Соревнующиеся спали.

Один из них сидел в бочке с водой. Над поверхностью торчала только его голова с закрытыми глазами.

Второй спал лежа на битом стекле и ржавых гвоздях. Он сладко улыбался во сне.

— О, этот, чего доброго, станет чемпионом! — заметил Буртик.

Но он ошибся. Большинство голов в толпе было повернуто к сухому дубу, стоявшему на самом краю площадки. На нем висел вниз головой подвешенный за левую ногу человек. Он изредка шевелился во сне и посапывал. Это был бездельник по имени Бескалош. Он висел и спал уже шестой день кряду.

Народ ждал. Неожиданно послышался треск — веревка, на которой висел Бескалош, оборвалась, и он, не просыпаясь, упал прямо в объятия своих поклонников.

Крики «ура!» потрясли воздух. Судьи несли дубовый венок. Чемпион был избран.

Когда, покинув площадь, мастера и Нигугу вышли из города, в лицо им пахнул сухой горячий ветер. Впереди лежала пустыня — суровые владения хана Бассейна.

Глава восьмая, из которой можно узнать о хане Бассейне, луне и дальнейшей судьбе мастеров

Жаркий сухой ветер, который гонял по пустыне колючие шары сухой травы и наметал песчаные валы около покинутых колодцев, только долетев до середины пустыни, мог услышать, подхватить и разнести звуки человеческих голосов. Только здесь сохранились дома — жалкие, слепленные из глины, и чахлая зелень — все, что осталось от некогда богатого города.

Среди домов и сохнущих на корню садов поднимались дворцовые стены. Второй месяц при дворе хана Бассейна никому не было покоя.

— Ничего не известно? Никто не объявился? — спрашивали друг друга бездельники.