Каперский патент

— Да, она называется мыс Рибейра. Там на вершине установлен большой крест, мы его, надеюсь, через час или два увидим.

— Но я предполагал, что если нам вообще повезет найти Сан-Мигел — крохотную отметину в бескрайнем океане, то нужно идти вдоль его западного берега, чтобы достичь места посредине между Сан-Мигелом и Санта-Марией, и даже немного к наветренной стороне.

— В это место мы и в самом деле стремимся. Но подойти туда мы должны с оста, будто бы из Кадиса. Моя задумка — спуститься до 37 градусов 30 минут северной широты или чуть ниже, а потом, обойдя Формигаш, повернуть к весту, лавируя так, будто хотим зайти в Орту, в надежде, что «Спартан» там нас ждет. Ну, или, точнее, он ждет «Азул».

— Как ты сейчас оцениваешь наши шансы?

— Почти все зависит от ветра с зюйда, который так задержал нас во вторник. Если он дул здесь, и не так сильно, чтобы заставить «Азул» лечь в дрейф, то отнес его к весту, и мы опоздали. Если же он здесь не дул или задувал с веста, от архипелага, то мы все еще можем встретить ожидающий «Спартан».

Но в любом случае ты увидишь Сан-Мигел, и если мы пройдем вдоль островков и рифов архипелага Формигаш, то сможешь найти какие-нибудь непомерно удивительные водоросли или животных. Скажи-ка мне, Стивен, — начал он после заминки, — ты когда-нибудь чувствовал, будто все, что ты делаешь, не совсем реально? Что ты играешь роль в пьесе, а настоящее не имеет значения. Это вообще обычно? Или в этом есть что-то нездоровое и это начало сумасшествия? — Но ему показалось, что все это слишком похоже на жалобу, и он сменил тему: — Как там Падин?

— Лицо у него все еще распухло, но сила воли выручает.

— Хотите еще летучей рыбы, сэр? — спросил Киллик. — Они падают на палубу стаями.

Во время утренней вахты, когда не подправляли паруса или не занимались орудийными учениями без стрельбы, большая часть команды глазела на то, как Сан-Мигел уверенно приближается, становясь все отчетливее. К полудню прямо на траверзе показался высокий крест на мысе, резко выделяющийся на фоне неба.

Ветер сменился на вестовый, одновременно стихая, так что последний бросок лага показал всего лишь пять узлов. Упадка духа это не вызвало — полуденное наблюдение, к которому все не таясь прислушивались, показало, что за сутки прошли двести десять миль. Снова последовали всеобщие крики радости, и снова Падин их не услышал — глубоко внизу, в орлопе, он запирал лауданум, разведенный еще сильнее, чем раньше.

— После обеда нужно переделать бизань-мачту на манер барка, — распорядился Джек вахтенному офицеру. — Мистер Балкли все обдумал и отложил нужные снасти и блоки. Не думаю, что понадобится много времени.

Предстояла еще замена грот-брам-стеньги. Так что после обеда начали поднимать необходимый рангоут. Утомительное занятие — вначале нужно спустить с грота— и фока-рея на воду шлюпки, установленные поверх запасного рангоута. Стивен и Мартин, оба обладающие талантом путаться под ногами в такие моменты, но не пожелавшие спуститься вниз в столь прекрасный день, особенно при виде стольких гнездящихся на склонах острова птиц, забрали маты и рыболовные снасти на полубак.

— Как же сильно мы сбавили ход, — заметил Мартин.

— Ту же самую ремарку я произнес и при капитане, — ответил Стивен, — но он попросил меня не волноваться — мы всего лишь с подветренной стороны острова. Через час или около того снова понесемся вперед так же радостно, как и раньше.

К тому времени, когда гичка, баркас и четырехвесельный ял оказались на буксире за кормой, «Сюрприз» обогнул мыс Мадругада. Здесь им повстречался идущий курсом фордевинд ярко раскрашенный местный тунцелов.

— Обстенить фор-марсель, — скомандовал Джек, и «Сюрприз» заметно сбавил ход. Тунцелов сменил курс в ответ на столь очевидное приглашение. — Позовите доктора.

Когда он пришел, Джек спросил:

— Уверен, что ты можешь говорить по-португальски.

— Умеренно владею этим языком, — отозвался Стивен.

— Тогда пожалуйста купи у них рыбы, если есть, и потом узнай насчет того, какие ветры были на неделе. Если сочтешь нужным, поинтересуйся насчет «Спартана». Но по-настоящему важен ветер, особенно во вторник. Дул ли он с зюйда, и какой силы?

Лодка подошла к борту, подняли корзины с рыбой, серебристыми бонито фута в три длиной каждый, а вниз спустили монеты, пересчитанные громко и отчетливо, чтобы не ошибиться. Затем последовала бессвязная беседа Мэтьюрина с лодкой, во время которой Вест и Дэвидж спустили на воду шлюпку и оба катера.

Джек спустился в каюту, и там Стивен сообщил ему плохие новости: во вторник дул сильный ветер с зюйда, а дядя рыбака видел, как вчера на вест прошел барк, курсом будто бы из Кадиса к Фаялу. Правда, старый джентльмен не назвал и не описал судно — лишь сообщил, что оно шло под испанским флагом.

— Ну что ж, — ответил Джек, — попытка с самого начала почти безнадежная. Но все же давай-ка выпьем пива, дабы отпраздновать рыбу. Нет ничего лучше, чем жареный на огне кусок бонито. Киллик, Киллик, сюда! Дай нам две кружки пива и галет, чтобы легче шло.

В такое время дня прохладное пиво было весьма приятным. Когда они пили, Джек заметил:

— Будь я суеверным, я бы сказал, что сам навлек неудачу, так громко и от души ликуя по поводу вчерашнего плавания, о столь точном и быстром выходе к суше.

— Не слышал я, чтобы ты ликовал.

— Ты не слышал, а судьба услышала. Поверь, Стивен, здесь нечто большее, чем в старушечьих сказках или в примете не ходить под лестницей [20] . Мне кажется, что судьбу, или Фортуну, или какое слово ты сочтешь подходящим, нужно уважать. Нельзя хвалиться и загадывать, но нельзя и отчаиваться. Это дурной тон. Можешь исподтишка смеяться, но я поменяю парусное оснащение и буду крейсировать между Сан-Мигелом и Санта-Марией до конца дня. Завтра, сделав все возможное, мы отправимся домой. Если хочешь, пройдем мимо островов Формигаш и высадим тебя там на полприлива.

20

старинная английская примета: хождение под приставной лестницей – к большой неудаче.

«Сюрприз» — теперь барк с бледно-голубыми бортами — медленно лавировал против ветра между островами. Посредине первой полувахты он занял позицию, которую капитан счел идеальной, но «Спартана» не обнаружил.

Никто уже и не ждал его. Часть матросов хотя бы немного понимала португальский, совместно они пришли к верному выводу. Так что много можно сказать об их уважении к Джеку Обри, поскольку смену парусного оснащения фрегата провели аккуратно и быстро, без расхлябанности и ворчания обходились и сейчас, при постоянных маневрах то к берегу, то от него. Утомительная серия поворотов, более медленная и гораздо более длинная, все-таки очень сильно напоминала хождение капитана по квартердеку — как он вышагивал милю за милю от кормового поручня до одного из рым-болтов сразу за шкафутом. Этот рым-болт его пятка давно уже отполировала до серебряного блеска.

Вечером не били общий сбор, и в таких случаях всю вторую полувахту команда обычно посвящала музыке и пляскам на полубаке. Но сегодня, сидя под теплым вечерним небом, матросы вместо этого тихо переговаривались между собой.

Солнце село, оставив за собой розовый свет. Спустили койки, сменилась вахта, и корабль охватила рутина ночного плавания — медленного крейсирования то на норд, то на зюйд под зарифленными марселями и шлюпками на буксире. По своим неписанным правилам Джеку Обри следовало бы приказать поднять их на борт. Но весь сегодняшний труд по переделке фрегата завтра придется проделывать заново для плавания домой. Уставшим и павшим духом матросам придется дважды делать одну и ту же тяжелую бессмысленную работу, поэтому Джек оставил все как есть.