Капище (Чечня-1996)

Что еще? Ах да, миллион долларов, который мог пойти в консолидированный федеральный бюджет, тоже пропал. Остались хотя бы деньги, их можно было показать по телевизору, торжественно передать в казначейство и получить за эти деньги грамоту, а то и звезду на погон. Ничего нет, кроме трясущегося от страха придурка, то есть меня.

Потом предложили мне пройти тест на полиграфе. Началось! Я снова представил себя той самой белой собачкой с черными пятнами, которая лежит под крыльцом, трясется от холода и страха, хвост зажат между ног. Хочется выть. Вздрагиваю от каждого шага, от каждого звука, прикосновения.

Меня опутали датчиками. На голову, грудь, живот, на пальцы. Мне страшно, хоть и говорят, чтобы я не боялся, а мне страшно, они сейчас меня снимут с кресла - и в тюрьму!

Они задают обычные автобиографические вопросы, надо отвечать только "да" или "нет". Я отвечаю быстро. На мониторе рисуются графики правды на фоне страха. Раньше были полиграфы с бумажными лентами, так те хоть шуршали, а теперь лишь изредка пощелкивает клавиатуры. Понапридумывал же человек технику на мою голову!

Потом последовали новые вопросы, очень неприятные вопросы. Я к ним готовился, но одно дело, когда тебе задают вопросы за чашкой кофе, рюмочкой коньяка с дорогой сигаретой, и совсем другое - когда ты опутан проводами, и от твоих ответов зависит как минимум твоя свобода. Это минимум.

Сейчас не 37-й год (и слава богу!), но закатать в момент в тюрягу из-за того, что я "случайно" сорвал операцию, могут запросто, а мне не хочется. Ой как не хочется.

– У вас есть помощники?

– Нет.

– Вы связывались с кем-нибудь в станице, за исключением названных вами ранее?

– Нет.

– Рабинович жив?

– Не знаю.

– Отвечайте только "да" или "нет". Рабинович жив?

– Не знаю!

– Вы думаете, что Рабинович жив?

– Нет.

– Вы не любите ФСБ?

– Да.

И много что еще. Я не знаю, сколько часов мне задавали эти много раз повторяющиеся - в разных вариациях - вопросы. Сколько килобайтов памяти полиграфа они использовали, мне тоже неизвестно. Все устали, пришла смена. Только один я остался. Разрешили сходить в туалет, перекурить, и не более того. Ни обеда, ни чая, ни кофе.

Я устал, так и хочется успокоится, откинутся в этом удобном кресле. И пусть задают свои вопросы. Они повторяются уже по пятому или шестому кругу. Только иногда появляются новые, типа "Вы завербованы иностранной разведкой?" Я засмеялся. Не знаю, может они рассчитывали именно на такую реакцию, чтобы я расслабился, не знаю. Потом последовали вопросы по иностранным разведкам. Перечислили все известные.

Может это были просто контрольные вопросы, не знаю. Логически просчитать действия Конторы невозможно, а если невозможно, то не стоит ломать голову и тратить силы. Вот только этот образ собачки, что под крылечком мерзнет, трясется от холода, голода... Усталость замещает страх, и вместе с апатией вступает в свои владения.

Хочется спать. Время идет. Как ужасно не знать сколько времени. Может они что-нибудь подсыпали в сигареты? Вряд ли. Ведь при желании и с санкции Москвы могли просто вколоть какую-нибудь дрянь типа пентотала натрия. И не париться с детектором лжи. Не знаю, не знаю. Я просто хочу спать. Я устал.

После многих часов сидения за полиграфом меня потащили на очередные "собеседования". Этот переход я использовал максимально. Надо ломать структуру моего допроса, надо ломать. Я остановился в коридоре, три сопровождающих меня сотрудника напряглись.

– Спокойно, мужики! Ноги затекли! Спину не чувствую.

И под их удивленные взгляды я начал приседать, а затем отжиматься. Народ стоял с выпученными глазами. Потом самый сообразительный легонько коснулся меня носком ботинка:

– Хватит физкультурой заниматься! Нас ждут!

– Хватит так хватит, - я вскочил на ноги, энергично замахал руками, потом закурил, что в коридорах ФСБ считалось неслыханной наглостью!

Ну ничего, я еще войду в историю. Сон прогнал. Что меня ждет дальше?

– Проходите, Алексей Михайлович! Садитесь!

– Я лучше присяду.

– Присядьте, присядьте. А то, может, скоро вам придется сесть на несколько лет. По минимуму - за превышение самообороны, на год-полтора, а вот за убийство - по максимуму - на все пятнадцать-двадцать лет.

– Вы мне должны.

– За что, позвольте у вас спросить, Алексей Михайлович?

– За то, что у вас под носом работала группа пособников чеченских террористов, а вы себя ушами по щекам хлестали.

– Кстати, а как погиб отец семейства?

– Не знаю.

– Но вы же оставили ему свою сумку.

– Я ему ничего не оставлял, он сам забрал мою сумку. Полагаю, ваши сотрудники это зафиксировали.

– Хорошо, что у вас было в сумке?

– Ничего, обычные вещи. Те, что берут в командировку.

– А вот акт экспертизы, - он протянул мне лист бумаги.

Ясно, решили ловить на противоречиях, долбить меня экспертизами. Сознаешься - дадут меньше, а не сознаешься - ничего не дадут. Я закурил.

– Не курите, пожалуйста, - попросил меня собеседник, забывший представиться.

– Я уж как-нибудь покурю, а то как-то неловко себя чувствую.

В воздухе просто витает недоверие к моим показаниям.

– И что же насчет экспертизы?

– Здесь много написано, вкратце не могли бы пояснить?

– На останках сумки обнаружены следы бензина, масла растительного, селитры, алюминиевой крошки-порошка, батареек - предположительно все перечисленное являлось составляющим СВУ (самодельное взрывное устройство).

– Интересная гипотеза, только ко мне она не имеет никакого отношения. Там были вещи?

– Да, спортивный костюм, нательное нижнее белье и еще бритвенные принадлежности.

– Вот последние - это мое, а все ранее перечисленное - увы, мимо.

– А как вы можете пояснить, что человек открыл вашу сумку и взорвался, сгорел?

– Этого я объяснить не могу, зато могу объяснить другое. Он пытался заложить в мою сумку СВУ, но что-то не получилось, и устройство сработало у него в руках. Видимо, он хотел меня убить. Другого разумного объяснения у меня нет. На остатках емкостей, где были масло, бензин, на батарейках есть отпечатки моих пальцев?

– Все сгорело, и вы это прекрасно знаете!

– Ну вот видите.

– В вашей куртке обнаружены следы ношения валюты. Газоанализатор и спектральный анализ показывают, что у вас там хранились значительные суммы валюты, предположительно доллары. Это так?