Капитан Крокус (все иллюстрации)
Шрифт:
Персик тоже внимательно рассмотрел афишу, самодовольно фыркнул и разочарованно прихрюкнул: ему, конечно, льстило,
По переулкам они стали пробираться дальше, то и дело окунаясь в клубы дыма, которые ползли по всему городу. Неожиданно Персик с силой рванул поводок и помчался вперёд. Задыхаясь и спотыкаясь, они влетели в какой-то двор. Персик в страшном волнении, пыхтя и сопя, стал обнюхивать следы у двери.
Малыш огляделся — они были во дворе цирка.
Персик нанюхал следы Коко, уходящие от цирковой двери, и растроганно расхрюкался самым нежным, умильным хрюком, но затем он обнаружил множество следов полицейских, которые вели Коко, и со злостью обхрюкал их самым оскорбительным образом.
А в это самое время несчастный Коко, которого с такой неистовой энергией разыскивал преданный Персик, лежал крепко привинченный к стальной ленте потрошильного конвейера, в самом центре Чучельномеханического комбината.
Лента медленно ползла, приближаясь к громадным круглым ножам, которые, быстро вращаясь, готовились начать первую операцию по превращению жизнерадостного клоуна в безжизненное механическое чучело.
Коко не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, только с большим трудом ему удалось чуть-чуть приподнять голову. Он глянул перед собой, увидел вертящиеся, острые, как бритвы, и громадные, как колёса грузовика, ножи и поскорей закрыл глаза, всем телом чувствуя, как лента конвейера подвигается всё ближе к ножам, и наконец почувствовал лёгкое дуновение воздуха от их вращения. И в эту минуту вдруг шум мотора затих — кто-то остановил конвейер. Коко прислушался:
— В чём дело? — лениво спросил старший мастер, именовавшийся Потрошило, у своего помощника Потрошонка. — Чего это ты остановил конвейер?
— Вот так история! — растерянно ответил Потрошонок. — Я слушаю городские известия. Ну и история!..
— Вечно ты слушаешь всякую брехню… то есть ценные сообщения Управления нашего дорогого Генерал-Кибернатора. Вынь ты, пожалуйста, из уха приёмник, не то однажды зазеваешься да сам и угодишь в потрошилку!.. Что ты там опять услышал?
— Странная история! Только что передали, что дети со всего города, всякие звери… и какие-то там сказки — все уходят вот сейчас, сию минуту, на какой-то барже!
— Новое дело! — почесал за ухом Потрошило. — Куда же это они уходят? Да разве в городе остались ещё дети? По-моему, все они давно уже получили Дипломы об Окончании Детства и стали Маленькими Взрослыми.
— Я тоже так думал… а они уходят… Ага, передают… Да, баржа плывёт к выходу в море… Они подняли такую штуку… как её называют… Ага, парус… И толпы народа сбегаются на набережную и смотрят, как уходит эта баржа. Вот так история!
Они обернулись, услышав радостный, ликующий возглас, а таких возгласов ещё ни разу никто не слышал в потрошильном цехе.
Привинченный к конвейерной ленте, клоун со счастливой улыбкой восклицал слабым голосом:
— Они уходят! Уходят! Можете меня теперь сто раз распотрошить, я умру счастливейшим
человеком: они уходят! Счастливого пути, Капитан! Мои сказки тоже уплывают в памятливых головёнках! Ура, Мухолапкин! Ура вам всем! Малышу, и Ломтику, и всем, всем, всем! Счастливого пути!— Сошёл с ума, — мрачно сказал мастер Потрошило. — Это бывает. Ведь его ещё никогда не потрошили! Включай конвейер!
Конвейер снова загремел и двинулся вперёд, и Коко, продолжая улыбаться до ушей, зажмурился изо всех сил… Когда он открыл глаза, он понял, что конвейер опять остановился, услышал спорящие грубые голоса и почувствовал, что его отвинчивают от ленты.
Командир Особой команды орал на трясущихся от страха Потрошилу и Потрошонка:
— Лентяи! Лодыри! Мне приказано сию минуту доставить его на заседание Тайного совета! А в каком он виде? В самом безобразном! Он же совершенно не готов! Разве это чучело? Как я его в таком виде повезу?
— Мы его сейчас быстренько!.. Мы его мигом сработаем! — заискивающе уверял Потрошило, хватаясь уже за рукоятку пуска конвейера.
— Мигом? Когда?
— Через два часа он будет уже готов и в полном порядке, ходить, кланяться, разговаривать, песни петь и танцевать…
— Дурак! — орал командир Особой команды. — Два часа? А господин Генерал-Кибернатор будет два часа дожидаться? Да за это время он и тебя и меня велит очучелить, да так что ты станцевать не успеешь! — Он указал своим молодцам на Коко. — Тащите! Доставим его как есть, а потрошильщики будут отвечать, что не поспели его приготовить в достойном виде.
Глава 41. ТРЕБУЮЩАЯ ОБЯЗАТЕЛЬНО ВСПОМНИТЬ САМУЮ ПЕРВУЮ
Мятежная баржа на виду у всего города медленно и неуклонно проплывала мимо переполненной народом набережной — к выходу в море.
Непреклонный Капитан с воинственно торчащими усами стоял у штурвала, окружённый львами, и на левом плече у него сидела маленькая обезьянка. На палубе дети махали руками, прощаясь с городом, а над их головами бесчисленные стаи чаек носились с криками, ныряя в воздухе среди пёстрых, с обгоревшими краями листков сказочных книжек.
Громадные толпы взволнованных жителей со всех сторон сбегались к реке. Лица у них были бледные, испуганные, они в волнении размахивали руками, но в первые минуты бежали молча, боясь ослушаться приказа Тайного совета, объявленного по радио. В этот день на улицах строго запрещалось говорить вслух даже «здравствуйте» при встрече. Даже заикаться было строго воспрещено; каждый, кто осмелился бы громко чихнуть на улице, объявлялся государственным преступником, а сказавший при этом «будьте здоровы» — его соучастником.
Но вдруг какая-то женщина узнала среди толпы на борту баржи свою дочку, громко вскрикнула и позвала её по имени.
И тогда крик поднялся вдоль всей набережной — все, у кого были на барже ребята, и все, у кого их там не было, бросились бежать вдоль набережной следом за уходящей баржей и кричать!
Но баржа была на самой середине реки, и до ребят долетал только невнятный гул людских голосов…
А громадный костёр, на котором пылали горы сказок, продолжал гореть на главной площади города.