Капитан Магу-3

– Пощады просить не будете?

– Нет, - после короткого раздумья прошамкал пленник, - предпочитаю умереть достойно, как, и положено офицеру!

– Очень жаль, что в армии такого мерзавца, как князь Ясновский еще попадаются достойные офицеры вроде вас, капитан. Вы ведь в крешовской резне не участвовали?

– Нет, как я мог?! И поверить не могу, что такое могло произойти.

– В таком случае, ступайте в Крешов, благо, мы недалеко ушли, и убедитесь во всем лично, а потом найдите себе хорошего дантиста. Только сначала дайте слово офицера не участвовать в боевых действиях против нас.

Пленник выпрямился и старательно, как можно четче, произнес.

– Даю слово офицера.

– Верните господину капитану его саблю, - распорядился полковник Барти.

С саблей вышла заминка, нашлась она только минут через десять. Затянув ремни портупеи, ясновец хорошо отработанным движением вскинул ладонь к виску.

– Честь имею, господа офицеры!

Алекс, а вслед за ним и другие офицеры так же отдали ему честь. Отпущенный пленник развернулся и зашагал против хода колонны обратно в Крешов. Глядя ему вслед, штаб-капитан Крыдлов спросил.

– Думаете, вас бы он вот так же отпустил?

– Не знаю. Вряд ли. В любом случае, благородный враг достоин уважения.

– Пытаетесь создать легенду о грозном, но справеливом полковнике Барти, который одной рукой карает виновных, а другой милует непричастных?

– Легенды пишут победители, а мы пытаемся полного разгрома избежать.

Дальнейший марш протекал, в общем, гладко, если не считать нескольких мелких стычек с княжескими частями. При приближении столь грозной, по местным масштабам, силы, они предпочитали отходить, не принимая боя. На четвертый день головной дозор вышел к тому самому мосту, который был взорван Горановичем, что отрезало отряд албая Сатылмыша от Камы. Позднее этот мост был практически заново построен из дерева османийцами, и ими же, при отступлении албая, сожжен. Позднее, его опять восстановили войчетутские саперы для прохода отряда полковника Симововича к Крешову.

К большому удивлению Алекса, мост до сих пор был цел. Более того, он никем не охранялся, переправляйся, кто хочет.

– Я становлюсь параноиком или нам приготовили засаду?

– Скорее, второе, господин полковник, - подхватил мысль начальства Крыдлов, - но я бы еще не исключал минирования моста.

Мина, как оказалось, все-таки была. То ли она была поставлена кривыми руками, то ли ставили ее наспех, а может просто порох в боченке отсырел, но прикрепленный к одной из опор заряд не сработал, несмотря на полностью сгоревший фитиль.

Кое-кому из головного дозора крупно повезло, - флегматично заметил Гжешко.

Без помех переправившись через ущелье, в тот же день колонна себрийцев вышла к городу еще засветло. Над укреплениями Татамыдага развевалось аж три флага одновременно. Два из них Алекс опредил, как флаги княжеств Войчетутского и Ясновского. Зато над противоположной высотой гордо реяло знамя "Свободной Себрии". Что именно висело над старой цитаделью, разглядеть не удалось, но в целом, информация, полученная от пленных княжеских офицеров, оказалась верна.

Прибытие в Каму трех с лишним тысяч солдат полковника Барти вызвало ликование у одних и уныние у других. Баланс сил склонился на сторону "Свободной Себрии". К этому времени, казематы Ападагпара защищало не более пяти сотен солдат. Однако, прежде, чем выбивать коалицию из Камы, полковник Барти решил составить более детальный план, а заодно, узнать о произошедшем в Каме за время его отсутствия.

– Где подполковник Мартош?

Вот тут-то и выяснилось, начальник штаба вооруженных сил "Свободной Себрии" неожиданно и бесследно исчез за несколько часов до нападения на них солдат княжеской коалиции. Собственно, эта самая суета, поднявшаяся вследствие пропажи, не дала нападению возможности стать внезапным, свободносебрийцы были уже на ногах и при оружии.

– Из города нас быстро выбили, а в старой цитадели изначально был только княжеский гарнизон, - докладывал себрийский комбат, принявший командование всеми свободносебрийцами в Каме, как старший по должности.
– В это время мы понесли основные потери, около сотни убитыми. Пленных они не брали. Основные наши силы столи на Ападагпаре, к ним присоединились те, кому удалось вырваться из города. Один раз они сунулись, но быстро умылись кровью. Больше атаковать не пытались. С тех пор так и сидим, друг на друга смотрим. Продовольствия осталось еще на неделю, патронов по сотне на винтовку.

– Понятно, - подвел итог доклада полковник Барти.
– А что все-таки с Мартошем? Убит? В плену?

– Не удалось выяснить, господин полковник. В плен он точно не попал и мертвым его никто не видел. Думаю, он все знал заранее и просто сбежал.

– Дезертировал, - поправил себрийца Алекс, - и никого не предупредил. Интересно, к чему бы это?

Вопрос был риторическим и остался без ответа. Точнее, мотивы дезертирства начальника штаба выяснились несколько позднее. А пока, надо был решать куда более актуальные вопросы.

– Будем брать Каму, господин полковник?

– Не сразу, солдаты устали после марша, им требуется отдых. Да и нам надо осмотрется.

На самом деле, после того, как выяснилось, что положение свободносебрийцев на Ападагпаре вовсе не было таким критичным, Алекс не был уверен в том, что княжеские войска требуется выбивать из Камы. Здесь не было больших складов с продовольствием и армейским имуществом, а бой в городских условиях и штурм укреплений Тактамыдага были чреваты большими потерями. Ослабленные и отягощенные большим количеством раненых, вооруженные силы "Свободной Себрии" теряли маневренность и привязывались к одному населенному пункту, где их рано или поздно добьют после истощения запасов.

Честно говоря, он вообще не видел достойного выхода из сложившегося положения. Если при выступления из Крешова он еще питал какие-то надежды удержать Южную Себрию, то после вступления в Каму он их растерял. А что может быть хуже, чем командующий, потерявший веру в победу? Но ситуация и впрямь складывалась неважная, если не сказать грубее.

Но солдаты, а уж тем более окружавшие полковника Барти офицеры, не должны были заметить малейшей слабости и неуверенности в его действиях. А потому, весь следующий день Алекс как заведенный носился по укреплениям Ападагпара. Он лично изучал состояние нескольких брошенных османийцами пушек, наличие боеприпасов к ним с умным видом, не таясь от противника, в бинокль разглядывал Тактамыдаг и изучал подходы к городу, а его душу грызли сомнения. К вечеру, совсем измучившись, он все-таки решил поделиться своими сомнениями с Гжешко.

– Что будем делать? Штурм и взятие Камы не решает никаких проблем, скорее, только усугубляет их. Долго продержаться здесь мы не сможем, отступать нам некуда, а бесполезное сидение на Ападагпаре - не самый короткий, зато самый верный путь к поражению.

Себриец поднял на Алекса покрасневшие от бессонницы глаза.

– Не один ты мучаешься этим вопросом. Если тебе станет легче, я об этом думаю ничуть не меньше тебя и точно также не нахожу выхода.

Только сейчас полковник заметил, насколько постарел за месяцы их знакоства себриец. Под густой черной бородой на лице залегли глубокие морщины, а ведь перед ним сидел еще довольно молодой человек, немногим старше самого Алекса.