Капитан "Оспрея" и другие рассказы

— Ссуди мне этот ящик, Сол, — сказал он шутливо. — Я их сейчас же раздам. Такой уж мой обычай, ребята. Обычай старого Генри Виггета.

Ящик пошел по рукам, и мистер Кетчмэйд в беспомощном негодовании наблюдал, как завсегдатаи его трактира, откладывая в сторону трубки, горячо благодарили мистера Виггета и угощались трехпенсовыми сигарами. Мистер Кларк при этом проявил такую странную разборчивость, что измял, по меньшей мере, две штуки, пока, наконец, не выбрал сигарку себе по нраву.

Никто и не заметил, как пришло время запирать заведение. Мистер Виггет с неизменным успехом занимал общество, проявляя при этом таланты, о которых его друг никогда не намекал в своих повествованиях. Он пел комические песни таким голосом, что стаканы танцевали на полках, задавал действительно остроумные загадки, а в заключение показал волшебный фокус, который состоял в том, что он одолжил пол-кроны у мистера Кетчмэйда и, заговорив монету, переправил ее в карман к Питеру Смиту. Фокус был, пожалуй, не совсем удачен, потому что, несмотря на все старания, портному так и не удалось найти монету, и он пошел домой, одолеваемый сомнениями, которые чуть не свели его с ума.

— Надеюсь, вы удовлетворены, — сказал мистер Виггет, когда трактирщик, закрыв дверь на засов, вернулся за стойку.

— Вы зашли немного слишком далеко, — сухо ответил мистер Кетчмэйд. — Достаточно было сделать то, о чем мы говорили. И кто вас просил раздавать мои сигары?

— Это я от волнения, — оправдывался Виггет.

— И вы забыли сказать, что завтра вы уезжаете к своей племяннице в Новую Зеландию, — добавил трактирщик.

— Эх, верно, забыл, — воскликнул мистер Виггет. — Совсем забыл! Мне очень жаль. Ну, я скажу им это завтра вечером.

— Упомяните это как бы ненароком завтра утром, — приказал мистер Кетчмэйд, — а днем уезжайте. Тогда я дам вам обед в придачу к пяти шиллингам, которые я вам должен по договору.

Мистер Виггет горячо поблагодарил его и, взяв свечу, пошел в спальню, где его ожидала непривычная роскошь чистых простынь и мягкой постели. Некоторое время он лежал в раздумье; затем, заглушив смех пододеяльником, он испустил глубокий вздох довольства и крепко заснул.

К великой досаде хозяина, гость на следующее утро отправился погулять и вернулся только к вечеру, объяснив, что забрел слишком далеко и при своей хромоте не мог во-время добраться домой. В трактире все наперебой выражали ему соболезнование, но, когда завязался разговор, мистер Кетчмэйд напрасно ловил каждое слово, ожидая упоминания об отъезде. Тщетно он ему подмигивал, — мистер Виггет ограничивался любезным ответным кивком головы и поднимал свой стакан. А когда, после сложных стратегических усилий, хозяин навел разговор на заливных поросят и племянниц, мистер Виггет ловко перевел на дядюшек и начал развивать теорию, как нужно занимать деньги.

Мистер Кетчмэйд безмолвно страдал, поглядывая на часы, и чуть-что не приплясывал от нетерпения, когда гости лениво и мешкотно начали расходиться. Он проводил последнего до дверей и затем, багровый от ярости, вернулся в зал поговорить с мистером Виггетом.

— Что это значит? — проревел он.

— В чем дело, Сол? — спросил мистер Виггет и поднял на него удивленный взор.

— Не смейте называть меня «Сол», когда я этого не желаю! — гремел трактирщик, поднося ему под нос увесистый кулак. — Во-первых, завтра утром вы должны отсюда уехать, а во-вторых..

— Уехать! — изумленно повторил Виггет. — Уехать! Но куда же?

— Куда угодно! — заорал взбешенный трактирщик. — Извольте убраться вон! А куда, это меня не касается.

Мистер Виггет, спокойно куривший сигару (третью в этот вечер), аккуратно положил ее рядышком на край стола и посмотрел на бывшего матроса с мягкой укоризной.

— Ты сегодня сам не свой, Сол, — сказал он убежденно. — Не добавляй больше ни слова, а то ты наговоришь вещей, о которых потом пожалеешь.

Убедившись, что его мрачные предчувствия более, чем оправдались, мистер Кетчмэйд стал распространяться о родителях мистера Виггета, о его рождении и личности в таких выражениях, что вогнал бы в краску даже ист-эндского полисмена.

— Завтра вы непременно уезжаете, — заключил он свирепо. — Я твердо решил вас выставить. Вы ведь знаете наш уговор!

— Уговор? — переспросил в недоумении мистер Виггет. — Какой уговор? Да я, ведь, не видал тебя десять лет, даже больше. Если-б я не повстречался с капитаном Питерсом…

Его прервало яростное и нечленораздельное восклицание, вырвавшееся у мистера Кетчмэйда.

— Сол Кетчмэйд, — продолжал он с достоинством. — Я надеюсь, что ты просто пьян. Я надеюсь, что это говорит алкоголь, а не Сол Кетчмэйд, которого я спас от акулы, лишившись при этом ноги. Я спас твою жизнь, Сол, и вот я пришел к твоей тихой пристани и бросаю якорь, чтоб дожить здесь на покое остаток дней моих, пока

судьба не соединит меня с бедным Сэмом Джонсом, который умер с твоим именем на губах.

Он вдруг вскочил на ноги, так как мистер Кетчмэйд с громким криком схватил бутылку и замахнулся ею, — видимо, собираясь размозжить ему голову.

— Негодяй! — придушенным голосом прохрипел трактирщик. — Чертово отродье! Я тебя и в глаза-то никогда не видал до того, как на днях повстречался с тобой на набережной в Верней и, ради невинной шутки над Недом Кларком, попросил тебя придти сюда и разыграть комедию.

— Комедию?! — подхватил мистер Виггет, и в голосе его зазвучало негодование и ужас. — Комедию! Или ты забыл, как я отстранил тебя и сказал: «Спасайся, Сол, не думай о других», когда акула сомкнула челюсти над моей ногой? Ты забыл, как…

— Слушай, — тихо проговорил мистер Кетчмэйд, близко, почти вплотную, придвигая к нему свое разъяренное лицо. — Не было никакого Генри Виггета. Не было никакой акулы. Никогда не было никакого Сэма Джонса.

— Не… не было… Сэма… Джонса? — Мистер Виггет с сокрушенным видом опустился в кресло. — Да осталась ли у тебя хоть капелька здравого смысла, Сол?

Он порылся в кармане и, достав жалкие остатки грязного носового платка, вытер глаза в память верного негра.

— Послушайте, — сказал мистер Кетчмэйд, опуская бутылку и пристально глядя на одноногого. — Вы меня надули. Хотите теперь заработать фунт?

— Я тебя надул? — сурово проговорил мистер Виггет. — Мне стыдно за тебя, Сол. Ступай, проспись, а утром, когда опомнишься, ты можешь пожать руку Генри Виггету, но не сейчас.

Он взял со стойки коробок со спичками и, запалив окурок сигары, некоторое время молча смотрел на мистера Кетчмэйда, потом сокрушенно покачал головой и заковылял в спальню. Мистер Кетчмэйд остался в зале и еще добрый час ломал себе голову над тем, как ему выпутаться из безвыходного положения, в которое он попал благодаря своей изобретательности.

Он лег спать, не разрешив задачи, и утро также не принесло ему облегчения. Мистер Виггет, по-видимому, совсем забыл о неприятностях, имевших место накануне, и с таким упорством отводил всякие намеки, что даже у слона лопнуло бы терпенье. Он рассказал еще несколько свежих анекдотов о себе и о Сэме Джонсе, — анекдотов, которые мистер Кетчмэйд вынужден был проглотить, рискуя поперхнуться.

Прошла неделя, а мистер Виггет все еще украшал «Шхуну» своим милостивым присутствием. Хозяин худел со дня на день и уже серьезно подумывал о том, чтобы вывести все на чистоту. Мистер Виггет ревниво наблюдал за ним, и с проницательностью, которая развивается с годами у бродяги, всю жизнь занимающегося изучением человеческой природы, он понял, что загостился. Наконец, в один прекрасный день мистер Кетчмэйд попробовал разрубить узел.

— Сегодня вечером я скажу ребятам, что я сыграл с ними шутку, — заявил он с мрачной решительностью. — А потом я возьму вас за шиворот и вышвырнул за дверь.

Мистер Виггет вздохнул и покачал головой.

— Это будет для вас ужасно неприятно, — сказал он вкрадчиво. — Лучше приплатите мне за труды, и я сегодня вечером скажу им, что уезжаю в Новую Зеландию к моей племяннице, и что вы взяли мне билет на собственный счет. Мне надоело рассказывать враки, но ради вас я готов это сделать за два фунта.