Капитан "Оспрея" и другие рассказы

— Я не могу вернуть вам табак, потому что я выкурил его, и не могу заплатить за него, так как у меня только два пенса, которые мне нужны самому, но знайте, если вы и дали кому-нибудь табак, то все-таки вы должны быть вежливы с тем, кому вы его дали.

— Никогда в жизни я еще не видел такого обидчивого человека, — воскликнул боцман. — Поверьте, у меня были свои причины, когда я предлагал вам этот вопрос. И очень уважительные причины!

Солдат улыбнулся и нагнулся, чтобы поднять свой узелок.

— Я вам перед тем предлагал пол-соверена, — многозначительно проговорил боцман, — я хотел вам дать его, если вы согласитесь взломать двери в одном доме, и поэтому прежде всего я должен был убедиться к вашей честности.

— Взломать двери? — удивился солдат. — И вы хотите узнать, честен, ли я! Послушайте, кто из нас пьян, вы или я?

— Видите ли, — продолжал боцман, не смущаясь, — вы должны были бы забраться в чужой дом только для виду, ради шутки.

— Ну, теперь я вижу, что мы оба пьяны, — сказал солдат, решительно.

Боцман внимательно взглянул на него и, протянув ему руку, примирительно сказал:

— Ну, полноте, если не хотите, забудьте мои слова, не будем говорит больше об этом.

— Ну, ладно, не будем ссориться! Меня зовут Нэд Траверс, — сказал солдат, снова опускаясь на скамью рядом с боцманом.

Тот протянул ему свою табакерку со словами:

— Берите, набейте трубку, только не выбрасывайте золу раньше, чем докурите ее; табак хороший, не надо тратить его попусту.

Мистер Траверс взял табакерку и, чтобы загладить свою оплошность подобрал сначала выкинутую ранее золу, набил ею трубку и уже сверху насыпал табак, а затем, обернувшись к своему соседу, промолвил:

— Ну, а теперь расскажите мне хорошенько, в чем дело, и чего вы хотели от меня?

— Видите ли, я еще и сам хорошенько не знаю, как все это будет, но в голове у меня блестящий план, надо только окончательно выработать его. В двух милях отсюда есть маленькая пивная "Пчелиный рой", и принадлежит этот "Пчелиный рой" одной женщине, которая мне очень приглянулась.

Солдат насторожился и даже сел попрямее.

— Она вдова и живет очень уединенно. Домик ее стоит совсем в стороне, и на полмили кругом нет ни одного другого строения.

— Да, это неважное место для пивной, — согласился солдат.

— Я уже много раз говорил ей, что это небезопасно, и что ей надо мужа, который мог бы защитить ее, но она только смеется мне прямо в глаза. Она не верит этому. Конечно, я невелик ростом, но я очень силен. А она любит высоких мужчин, вот подите же!

— Большинство женщин любит высоких, — сказал солдат, выпрямляясь еще больше и поглаживая свои усы. — Когда я был еще в полку…

— Дело в том, — продолжал боцман, не слушая его, — что я задумал теперь одним ударом убить двух зайцев. Во-первых, я докажу ей, что она нуждается в защитнике, а во-вторых, что я могу быть этим защитником. Теперь вы поняли меня, товарищ?

Солдат протянул руку и ощупал мышцы своего соседа.

— Точно кусок дерева, — сказал он одобрительно.

— Мне кажется, — сказал польщенный боцман, блаженно улыбаясь, — она любит меня, но сама не сознает этого.

— Это часто бывает, — заметил мистер Траверс глубокомысленно.

— И вот я решил осчастливить ее во что бы то ни стало, — продолжал боцман, — ведь я не дурак, голова моя работает хорошо, и если вы исполните все, что я скажу, и исход будет благоприятен, я дам вам пол-соверена, хотите?

— Продолжайте, я слушаю!

— Вы придете сюда в одиннадцать часов вечера, я встречу вас и провожу к ее дому, там вы влезете в маленькое окно, которое я вам, укажу, подниметесь наверх и напугаете ее. Она закричит, я брошусь на помощь, вскочу в окно, нападу на вас и спасу ее, поняли?

— Понял, — холодно ответил мистер Траверс.

— Она бросится в мои объятия и в благодарность за то, что я спас ее, выйдет за меня замуж.

— А я попаду на пять лет в тюрьму?

Боцман покачал головой и похлопал по плечу своего собеседника.

— Нет, ведь я говорил вам, что на полмили кругом нет другого жилья! Вы конечно как-нибудь выскользните из дома и скроетесь раньше, чем мы это заметим. Служанка ее ведь живет очень далеко отсюда и приходит только днем. Ночью она совсем одна в доме.

Мистер Траверс встал, потянулся и со словами: "Спасибо, что позабавили!" собрался вдруг уходить.

— Как, вы не хотите сделать этого? — с упреком спросил боцман.

— Нет, мало ли что может случиться! Что тогда будет со мной?

— Если вас поймают, я скажу, как было дело, и вас освободят.

— Бог вас знает, а вдруг вы не захотите сказать правды? Нет, уж лучше я пойду. До свидания!

— Послушайте, я дам вам целый соверен, вы мне очень понравились, дружище.

Солдат, взвалив себе узелок на плечи, взглянул на него.

— Спасибо и за то, — проговорил он насмешливо.

— Погодите! — крикнул боцман, удерживая его за рукав: — хотите, я дам вам записку, что я затеял всю эту историю? Если вас поймают, то ведь тогда не вам, а мне придется отвечать за все. Хотите?

Мистер Траверс видимо колебался; он надвинул шапку на затылок и почесал за ухом.

— Я дам вам целых два соверена и даже до того, как вы влезете в дом… Я дам их даже и теперь, если только у меня найдется столько. Видите, как я доверяю вам? Вы положительно очаровали меня. Смешно отказываться от денег, если имеешь случай их заработать, не так ли?

Солдат наконец согласился и потребовал только, чтобы боцман сейчас же написал записку и подписал полным своим именем.

Мистер Бенн засуетился, вытащил бумагу и карандаш из кармана и стал составлять свою записку. После многих усилий и трудов он, наконец, написал несколько слов, которые удовлетворили его осторожного собеседника. Тот взял записку и сунул ее в карман, сказав:

— Так хорошо, значит дело решено? В одиннадцать часов я буду на месте.

— Да, в одиннадцать часов, а вот вами и пол-соверена, это все, что у меня имеется в кармане, — сказал боцман, — остальное отдам после.

Он похлопал его еще раз по плечу и не спеша направился домой. На лице его попеременно отражались то радость, то страх перед исходом задуманного предприятия.

В десять часов вечера мужество стало покидать его, а когда ровно в одиннадцать часов на условленном месте он увидел красный огонек трубки Траверса, он готов уже был проклинать себя за рискованную выдумку. Его соучастник приветствовал его очень развязно, так как видимо успел уже подкрепить свои силы с тех пор, как они расстались.