Капитан Сорви-голова

– Смотрите-ка! – восхищенно воскликнул он. – Пуля пробила себе дорогу через легкие, брюшину, кишки, через таз и, наконец, через подвздошную кость. Таким образом, этот бравый горец прошит ею сверху донизу, сзади и спереди. Тут уж нам и вовсе нечего делать…

– Значит, он обречен? – печально спросил Сорви-голова.

– Напротив! Встанет на ноги без малейшего хирургического вмешательства, которое только повредило бы ему. Постельный режим. Диета: супы, сырые яйца, сода-виски и, разумеется, трубка, раз уж он такой курильщик. Продолжайте в том же духе, мой мальчик, и поправляйтесь. Следующий!

У этого поражена была печень.

– Тут нам тоже нечего делать. Иначе говоря, вмешательство излишне. Постельный режим, антисептика и поначалу легкая пища… Рана в пояснице? Такое же лечение. Ранение желудка? И в этом случае ничего другого рекомендовать не могу.

И при этом доктор каждый раз неизменно добавлял:

– Отлично. Все идет как по маслу. Быстрое и верное излечение.

Но вот он подошел к группе буров, лежавших на матрацах прямо на земле:

– Черт возьми, вот это мне уже не нравится!

Их было пятеро. Изуродованные, окровавленные, искалеченные, они без малейшего стона переносили ужасные страдания.

Это были жертвы крупнокалиберного английского снаряда, который попал в кучку солдат и, разорвавшись, убил наповал десять человек. Эти – единственные, оставшиеся в живых. Но, боже, в каком они состоянии!

Растерзанные мышцы, раздробленные кости, разорванные сосуды – страшное месиво из мяса, обломков костей, тряпья и сгустков запекшейся крови. Вид этих несчастных был так страшен, что у Фанфана и Сорви-головы сжалось сердце.

Даже доктор утратил свой дар красноречия и умолк: несмотря на профессиональную выдержку, он был не в силах скрыть волнение.

Один, лишь с помощью Фанфана и Жана Грандье, исполненных усердия, но близких к обмороку от жалости и страха, доктор приступил к своей работе.

Что за ужасная работа! Он ампутировал конечности, резал живое тело, рылся в нем в поисках осколков или разорванной артерии, накладывал швы. Ему приходилось теперь иметь дело с огромными повреждениями, трудность излечения которых увеличивалась неизбежными осложнениями. Прибавьте к этому два потрясения: шок, причиненный ранением, и шок, вызванный самой операцией. Они ослабляют больного и уменьшают силу сопротивления организма, этого могущественнейшего помощника хирургии. А тут еще сильная потеря крови, вконец истощающая раненого.

Как долго тянулись и как мучительны были эти операции, производившиеся без наркоза! Но бесстрашные буры со свойственным им мужеством стойко переносили все страдания.

Закончив тяжелые операции, доктор Тромп направился к младшему лейтенанту, терпеливо ожидавшему своей очереди. Его левая ключица была надломлена ударом, который нанес ему Сорви-голова прикладом маузера; не действовала рука; грудь была исполосована глубокими ранами, нанесенными обломком сабли, превратившимся в руках капитана Молокососов в опасное оружие.

Доктор тщательно промыл раны обеззараживающим раствором и наложил тугую повязку, чтобы воспрепятствовать проникновению в них болезнетворных микробов. Затем, покончив наконец с печальными обязанностями врача, он вскинул на плечи свой карабин, нацепил на поясной ремень патронташ и уже готов был вновь наносить с помощью маленькой «гуманной пули» человеколюбивые раны, которыми он так восхищался, исцеляя их.

***

Сорви-голова и младший лейтенант гайлендеров сразу же почувствовали взаимную симпатию, несмотря на то что во время первого своего знакомства они, мягко выражаясь, так неучтиво обошлись друг с другом.

Оба молодые, почти мальчики, в высшей степени храбрые и прямые, они были решительными противниками во время битвы. Но их благородным натурам чужда была и ненависть оскорбленного самолюбия и низкая злоба расовой вражды. Отвага одного возбудила в другом лишь чувство уважения. Теперь уже не существовало ни англичанина, ни француза-бура, ни победителя, ни побежденного, а были двое отважных юношей, ставших друзьями.

Прошло около недели.

Ежедневно в свободное от службы время Сорви-голова часами просиживал у изголовья раненого, который встречал его неизменной улыбкой и дружеским рукопожатием.

Патрику становилось лучше, точно так же как и его отцу, хотя выздоровление последнего шло гораздо медленнее, чем предсказывал слишком уж оптимистически настроенный доктор.

Сорви-голова приносил им новости, стараясь чем только можно облегчить участь пленников. В дружеской беседе незаметно шло время. Патрик рассказывал о своих приключениях в Индии, Жан – о том, что пережил в стране «Ледяного ада». Все это – к немалому возмущению Поля Поттера, непосредственная и простая натура которого никак не могла примириться с этой дружбой между вчерашними смертельными врагами.

Ненависть к завоевателям пылала в душе юного бура с той же силой, как и в первый день их вторжения. Это чувство патриота обострялось еще ненавистью к убийце его отца. Ничто не могло ни смягчить, ни тронуть его. Затаив в душе мщение, он шел к намеченной цели, не сворачивая, и сожалел лишь о том, что пуля, уложившая волынщика, не покончила также и с полковником.

Неудивительно поэтому, что в его отношениях с начальником появился заметный холодок. А в душе его зрел мрачный план мести герцогу Ричмондскому.

Офицеры-шотландцы, в свою очередь, не могли понять, как это Жан Грандье, образованный и богатый человек, мог до такой степени увлечься борьбой каких-то мужиков южноафриканских республик за свою независимость.

Однажды Патрик, желая объясниться, со своей обычной прямотой спросил Жана:

– Вы ненавидите Англию?

– Нисколько. Англия – великая страна, и я восхищаюсь ею. Но теперь она ведет несправедливую войну, и потому я сражаюсь против нее.

– Но это наше внутреннее дело: мы подавляем бунт в своей стране.

– Отнюдь нет. Буры не являются подданными Англии, следовательно, их нельзя рассматривать как мятежников.

– Не будем играть словами, – возразил Патрик. – Южноафриканские республики находятся в самом центре сферы английского влияния, и мы считаем, что они составляют неотъемлемую часть королевских владений.

– Но, черт возьми, тут я не согласен с вами!

– Напрасно! Они наши на том же основании, что и Бечуаналенд 38 , и Родезия 39 , и Капская 40 земля, и Англо-Египетский Судан 41 , и другие аннексированные империей территории. И разве буры не такие же дикари? Это тупые крестьяне, безграмотные в своей массе, отказавшиеся от благ современной цивилизации, нравственно и физически нечистоплотные люди, закосневшие в своих примитивных способах производства… Да, да, повторяю – дикари, вернее – белые, вернувшиеся к первобытному состоянию. Мы, англичане, ставим их не выше краснокожих, или арабов, или каких-нибудь кочевников Центральной Азии…

38

Бечуаналенд – страна в Южной Африке, находящаяся под английским протекторатом. Коренное население – бечуаны.

39

Северная и Южная Родезия, или Британская Замбези, – английские владения в Южной Африке, в бассейне реки Замбези.

40

Капская земля – бывшая английская колония в Юго-Западной Африке. Ныне провинция Южно-Африканского союза.

41

Находился в совместном управлении Египта и Англии. Теперь независимое государство.