Капкан чувств для миллиардера

– Вам у нас понравится, девушки, – развалившись в кресле, сообщает Кирилл Алексеевич с гаденькой улыбочкой на губах. Отчего-то я слышу подтекст в его словах, и мне это не нравится.

За десять минут я успела много раз передумать ответ на вопрос, послал его старший брат или его самого была инициатива поставить меня в неловкое положение.

– Благодарим. Непременно именно так и случится. Мы можем идти? – Оля собирается на ноги подняться.

– Нас обычно в команде четверо, – подаю голос, опомнившись.

– Вот мы и проверим вашу эффективность, – произносит Геннадий Васильевич шутливо, но при этом глаза его серьезными остаются.

Глава 9

Вчера я настолько была увлечена подбором одежды для первого рабочего дня, что бедный Жор был вынужден слушать мои споры с самою собой весь вечер. Он даже из домика вылез и, сидя у края клетки, взирал на меня с тоской, как мне казалось. А может, не казалось. Что мешает ежу быть эмпатом и чувствовать, как сильно я переживала? Искусственный разум может, чем ежи хуже?

Никогда ещё я так усердно не готовилась к практике. Вернее, не заморачивалась с обликом. ОАЭ всегда на подкорке. Я не государство на берегу Персидского залива имею ввиду. Опрятность. Аккуратность. Элегантность. Куда бы ни шла, что бы ни делала, эти три пункта основа внешнего вида. В десять лет я знала, что и куда можно и нужно надеть. Стандартный набор – джинсы и джемпер, и то нужно подбирать внимательно, чтобы облик оставался женственным. Каким бы ты ни был чудесным человеком, в первую секунду никто не сможет приоткрыть дверь и в твой внутренний мир заглянуть. А если ты будешь неряшлив, то дальше никто и не захочет заглядывать глубже.

Чуть позднее, лет в двенадцать, ко мне пришла любовь к макияжу. С того момента я начала сама себя красить на выступления, а не мама, как это было раньше. За отсутствие или избыток макияжа нас ругали.

Наличие макияжа делает девушку более привлекательной для восприятия окружающих. На сборах мы иногда так увлекались, что нас, всю команду, отправляли в туалет умываться. Так мы и научились золотую середину чувствовать. Сейчас благодарна тренерскому составу за это чутье.

Невидимые лишние складки на своих классических черных брюках ладонями разглаживаю. Они выглажены как надо. Но куда деть свои руки, ума не приложу. Вот и вожу ими. Туда-сюда. Неврастения так начинается?

Достаю из сумочки зеркальце, открываю его и мельком смотрю на себя. Не считая лихорадочного блеска в глазах, дела мои неплохи.

Тщательно осматриваю воротник-стойку на своей черной рубашке. Стоит на исходной позиции. Минус один – я полностью в чёрном. От туфлей до пиджака. Но есть и плюсы – черный и красный идут мне идеально.

Главное улыбаться, чтобы на посланника ?л?м (Смерти) не походить.

В полностью чёрных нарядах я этап Кубка мира взяла… Но сейчас не об этом.

Переживая сильные эмоции, я всегда скатываюсь в воспоминания. К тому времени, где я была счастлива.

– Ну что, мои девочки, вы готовы? – обращается к нам Таисия Львовна, Олина мама, вызвавшаяся нас подвезти к искомому бизнес-центру.

– Как и всегда, – Оля маму улыбкой одаривает.

У них очень нежное и трепетное отношение друг к другу. Таисия Львовна чувствует перед Олей вину за ту трагедию, что произошла с Олей несколько лет назад. А она, в свою очередь, всячески старается маму приободрить.

Доезжаем мы быстро. Полчаса и вот мы уже стоим на пешеходной дорожке.

– Тиме и Кириллу передавайте привет, – смеясь, произносит мама Оли вдогонку, просовываясь между сидениями так, что её становится видно в открытую заднюю дверь авто.

Я бы скорее сказала Киру и Тимуру… Александровичу. С «Тимом» он у меня меньше всего ассоциируется. Один его острый взгляд и мои коленки трясутся. Но Таисии Львовне виднее: она много лет проработала на высокой должности в администрации города.

– Адрес массовой регистрации, – иронизирует Оля, когда мы приближаемся к дверям центра.

Соль шутки до меня из-за волнения не доходит.

– Самургановы сами построили это здание. – С виду сооружение представляет собой глыбу стекла и металла, этажей в пятьдесят. – Все их фирмы зарегистрированы именно здесь.

– Поняла, – произношу сухо.

– Ой, зануда! Выглядишь, как в первый день, после того как тебя к нам экстрадировали.

В Москве, до своего восемнадцатилетия я бывала нечасто, а одна так и вовсе никогда. Первый день в стенах МФТИ был шокотерапией.

– Ага, по этапу, – бурчу, но уже веселее.

На посту охраны нас уже ждут пропуска именные.

– Тут система пропуска, как в суде городском, – произносит подруга, глядя на здоровенную лестницу, занимающую как минимум четверть холла. Попугаев сорок, если измерять волнистыми.

Олю происходящее забавляет. Уж кто-кто, а она человек, привыкший в нестандартных условиях жить.

Таисия Львовна рассказывала, что, когда им пришлось полтора года в Китае жить, интерес был к Оле повышенный. Они любят блондинок, а наличие протеза так и вовсе изюминку придает. По словам мамы, Оля терпеливо с каждым желающим фотографировалась и общалась.

– Купола набьем обязательно. Не переживай. Только место удачное выбрать надо, а то будет вибрация при падении от них исходить.

Очень сложно выражение лица держать серьёзным, когда тебе тихонечко «Владимирский централ» напевают над ухом. Точнее под: я всё-таки выше, чем Оля.

– В лифте камеры, – шепчу, стараясь рот сильно не открывать: гланды любят тепло.

Оля переключается, но не далеко.

– Дожди омывают кресты. Слезами с небес льют они…

Не думаю, что кто-то сможет спеть песню «Бутырки» милее.

Первые два часа пролетают молниеносно. Небольшой инструктаж, он же озвучивание поставленной цели. Никогда практика не проходит для галочки. Всегда заканчивается получением конечного продукта. Плох он или хорош, судить не мне.