Капкан для гончей
Шрифт:
– Олаф… – не веря своим ушам, выдохнул благодарный лэрд.
– Примешь дар конунга? – посмотрел на него Длиннобородый.
Вильям поднялся со скамьи и поклонился:
– Приму.
– Добро, – удовлетворенно кивнул Олаф, поднимая повыше чашу с вином.
Зазвенели, сталкиваясь, кубки. Кеннет Мак-Альпин едва удержался от ухмылки, исподтишка глядя на слегка вытянувшиеся после заявления конунга лица своих лордов. Не ожидали, собачьи дети? Ну, так получите! Если уж по правде, он и сам такого поворота не ждал. Ему, пожалуй, хватило бы и того, что теперь за Иваром (если точнее – за семьей его молодой жены, что, в сущности, практически одно и то же) стоят норманны. А уж при таком раскладе… Конунг Олаф Длиннобородый – могущественный человек. Он оставил здесь своего сына. А все прекрасно знают, что для
Нэрис потихоньку стянула со стола пару печенных в меду яблок и присовокупила их к уже уложенным в льняную салфетку пирогам и румяной жареной тушке перепела. Пожалуй, хватит ему. Нечего объедаться… Да и все равно, после пира на кухне ведь что-то останется! Сливки лакомка брауни получил еще утром, так что, думается, ворчать ему сейчас будет не на что. Девушка завязала салфетку узелком и потихоньку огляделась. Гости шумно пировали, его величество с видимым удовольствием поглощал уже третий кусок пирога, лорд Мак-Лайон, с чашей в руке, беседовал с Вильямом Максвеллом. Леди Максвелл не было. После пережитого утром у нее разыгралась мигрень, да и видеть строптивую дочь ей, по всей вероятности, сейчас не хотелось. «Ну, что уж поделаешь, – вздохнула про себя Нэрис, – сделанного не воротишь. Да, в сущности, коли и можно было бы повернуть время вспять, она бы все равно поступила так же! А что до мамы – погневается и простит. Не в первый раз. Как бы так потихоньку выскользнуть из-за стола? Быть невестой, конечно, приятно, но когда на тебя по большей части обращены все взгляды… И ведь скоро начнутся танцы – тогда уж точно будет не до брауни. А он, чего доброго, еще и обидится».
Нэрис еще раз огляделась, отметила, что гости заняты трапезой и разговорами, и тихонько поднялась.
– Вы нас покидаете? – улыбнулся Кеннет, заметивший этот маневр.
Девушка сконфузилась:
– Я выйду на минутку, ваше величество. Мне… Я… Маме нездоровится, придется мне за всем присмотреть! Стол пустеет, а слуги, видно, увлеклись на кухне празднованием. С вашего позволения!
Она отодвинула стул и, пряча в складках подола узелок, шагнула к двери, из-под опущенных ресниц наблюдая за остальными. Кроме короля, кажется, никто не обратил внимания. А, нет! Ее муж (даже как-то странно его так называть: вчера был еще незнакомым человеком, а сегодня уже – законный супруг!), заметив, что место невесты опустело, пересел поближе к королю, воспользовавшись тем, что лэрд Вильям повернулся к соседу слева. Ну, по крайней мере, никто, кажется, не против ее временного отсутствия! Она сделала шаг назад и спиной налетела на кого-то. Этот «кто-то» ойкнул и весело проговорил:
– Осторожнее, леди Мак-Лайон! Вас едва не зашибли подносом! Ивар, между прочим, я только что спас твою супругу от неминуемого столкновения и винного душа! Мне это зачтется?
– Я подумаю, – фыркнул Ивар, оглянувшись через спинку высокого деревянного кресла. – Вы не ушиблись, дорогая?
– Нет, ничего, – пролепетала Нэрис, смущенно улыбнувшись мужу, и обернулась в сторону невидимого спасителя. – Простите, я не имела чести…
– Томас Нивен, – представился стоящий перед ней рыжеволосый молодой человек с лютней через плечо. – Для вас, моя леди, просто Том! Я друг вашего супруга и волынщик его отряда… Осторожнее, поднос! – Он прикрыл девушку плечом и сердито шикнул на красноносого слугу со злополучным предметом в руках: – Обойти нас не можешь?! Что ты здесь топчешься? Простите, леди, не смею вас задерживать…
– Благодарю, – еще раз кивнула она и с облегчением выскользнула из залы.
За спиной у нее возмущенно пыхтел Томас, сцапавший за шиворот нерасторопного слугу:
– А ну-ка, голубчик, постой! Ты морду-то не отворачивай. Ну конечно! Уже «отпраздновал»! Дай сюда этот треклятый поднос, иначе ты еще и собственного короля с головой окатишь. Дай сюда, говорю, и брысь с глаз! Ваше величество, позвольте…
–
Дай мне кувшин, Том, – сказал Ивар. – Аккуратнее, чуть не опрокинул же! Ты, по-моему, не намного трезвее того бедняги. Томас, брысь, сказано тебе, вон уже рукавом в миску влез! Я налью. А ты лучше спой!– Это мы с удовольствием! – обрадовался тот, стряхнув с вышитого рукава рубахи капли соуса, и снял с плеча свой инструмент.
Последнее, что успела услышать Нэрис, сворачивая в длинный коридор, ведущий к кухне, это мелодичные звуки лютни. «Какой забавный! – с улыбкой подумала девушка. – И этот Ивар, кажется, приятный человек. Даст бог, мое замужество окажется удачным не только для него и папы».
По вполне понятной причине вход на кухню брауни сегодня был заказан. Пришлось снова спускаться в подвал… Нэрис прикрыла за собой тяжелую дверь, пристроила подсвечник в неглубокую стенную нишу и вгляделась в сырую темноту. Тишина. Странно, должен тут быть, больше ему прятаться негде.
– Чего ищешь? – насмешливо проскрипел знакомый голосок у нее за спиной. Нэрис ойкнула и обернулась. Домашний дух развел лапами в стороны: – Боялся, может, не ты… Уже два раза слуги за вином спускались. Схоронился тут, за дверью, и жду себе тихонько. Это у тебя там что? – Он с интересом принюхался к дразнящему запаху из узелка. – Угощение? Мне?
– Тебе, кому же еще, – улыбнулась девушка, присев на ступеньку и развязывая салфетку. – Вот, прямо со стола!.. Пироги еще горячие. Ешь!
– Ну уважила! – одобрительно причмокнул брауни, цапнув с салфетки перепела и вонзаясь мелкими острыми, как дробленый камень, зубками в нежное мясо. – А то ведь с вашими праздниками голодный почитай с утра!
– А сливки как же?
– Так то когда было? – с набитым ртом возмутился обжора. – Чуть не на рассвете. А уже дело к вечеру! В брюхе аж звенит…
– Ешь, ешь, жалобщик… – фыркнула Нэрис, подвигая брауни медовое яблоко. – А мне вот и кусок в горло не лезет.
– Это зря, – прочавкал он. – Вкусно. Волнуешься, да?
– Конечно, – вздохнула девушка. – Не каждый же день я замуж выхожу! И не каждый день сам король Шотландии у меня по правую руку сидит.
– Так ты короля боишься, что ли? – хихикнул домашний дух, в мгновение ока проглотив сладкое и облизнув шерстистую мордочку. – Как будто он не человек, как все… Он-то небось не смущается!
– Да, судя по всему, маменькины пироги его величество оценил, – улыбнулась девушка, вспомнив, как Кеннет увлеченно опустошал блюдо. – Жаль, она не видит! Уж как бы ей польстило!
– А что такое? Разве она не с вами?
– У нее голова разболелась, – поморщилась Нэрис. – После венчания…
– Ага! – хмыкнул брауни, ехидно блеснув глазками. – Стало быть, платье? Посвети-ка… Ну так я и думал!
– Ага, – кивнула девушка. – Очень мама расстроилась…
– А муж?
– Он, кажется, и внимания не обратил.
– Так ведь оно и главное! – весело махнул лапой домашний дух, принимаясь за пироги. – Жить-то тебе отныне с ним, а не с маменькой! Хотя, конечно, нехорошо это с твоей-то стороны…
– Ой, ну хоть ты не ворчи. И так уже наслушалась. Еще сколько соседи да слуги за спиной шептаться будут.
– Оно тебе важно? – заглянул ей в глаза домашний дух.
– Нет, – уверенно качнула головой девушка. – Мне с ними детей не крестить!
– Ну и вот, – удовлетворенно кивнул он, подбирая с салфетки последние крошки. – Как тебе супруг твой? По душе пришелся али как? Я, знаешь, все-таки не удержался, одним глазком из-за портьеры-то поглядел. Я, слышь-ка, боялся, что тебе какого завалящего подсунут! Мало ли что молодой да влиятельный? А может, хромой какой, да рябой, да злыдень бездушный? Что ты хихикаешь?! – с негодованием шикнул на улыбающуюся девушку заботливый дух. – Чай, не чужая мне! Надо было удостовериться, чтоб все в порядке!
– И?..
– А чего? – раздумчиво ответил брауни. – Я, конечно, близко не подходил… Но так навскидку и с лица и в обращении – все как будто честь по чести. Теперь, пожалуй, и отпускать тебя не страшно. Ты это, весточки-то шли домой! – смущаясь от собственной сентиментальности, вдруг попросил он и, словно в оправдание, повторил: – Не чужая, чай… Тревожиться буду.
– Да как же я тебе напишу? – удивилась она.
– А ты не мне, ты батюшке с матушкой пиши! А я-то уж потихонечку, ночью, пока все спят, и почитаю!