Капкан для крысы

Кроме всего прочего, заснуть мешали невеселые мысли. После этой заварухи путь к азербайджанцам ему закрыт, больше там не получишь ни грамму. И это еще полбеды, беда в том, что как только менты потеряют к нему интерес, следующим посетителем будет не мама, а ребята с кавказским акцентом. Насчет своей судьбы Перпл не обольщался. Вероятность того, что его грохнут даже просто за то, что он в этом деле замешан, очень высока. Выторговать себе хотя бы жизнь можно было бы выведя айзеров на того хмыря, и он сделал бы это с превеликой радостью, но вся беда была в том, что Перпл никак не мог вспомнить, кто этот парень и, даже, как он к нему попал.

То, что встреча с азербайджанцами не за горами, было очевидным. Менты беспокоили его все реже, поняв, что он мелкая сошка, случайно попавшая «под пресс», и ничего путного им сказать просто не может. Он и на самом деле ничего не знал. Байрам —единственный человек, с кем он контачил из этой команды и, поскольку он мертв, то и помочь правосудию Леше было просто нечем, даже если было бы желание.

Вначале, когда милиция питала иллюзии, считая его потенциально важным свидетелем, его охраняли серьезно, и не зря – краем уха Перпл услышал, что ОМОНовцы скрутили пару айзеров, пытавшихся пробраться к нему «на свиданку». Но с сегодняшнего дня остался только один мальчишка с автоматом в коридоре, а скоро и того, наверняка, снимут. И вот тогда жди гостей.

От этих грустных размышлений Перпла отвлек какой-то посторонний звук. Кажется, в коридоре что-то происходило, и Леша не мог понять, что именно…

…Снова почудилось? ОМОНовец скосил глаза, не поворачивая головы и, кажется, заметил непонятное шевеление в конце коридора. Он опять резко повернулся. Ничего… Или что-то было? Черт те что!

Он перекинул автомат на ремне за спину, достал из кобуры табельный «Макаров», проверил, стоит ли он на предохранителе – не хватало еще случайно бабахнуть в ночной больнице! – поднял его по-ковбойски вверх дулом двумя руками, и осторожно двинулся по коридору туда, где ему почудились непонятные звуки.

Шаг за шагом, потихоньку, чтобы не шуметь. Черт! Новые ботинки с высокими берцами поскрипывают, как старый паркет. Наверное, это просто тени от деревьев. Хотя, какие, к дьяволу, тени от деревьев на четвертом этаже?!

Медленно миновал холл, в котором несчастные больные по вечерам смотрят телевизор, вдрызг ругаясь, что смотреть – очередную серию латиноамериканского «мыла», хоккейный матч или выпуск новостей. Темная тень фикуса в углу стоит кремлевским часовым. Еще два шага. Не расслабляться ни на секунду – учили опытные бойцы, даже на рынке, как на войне. Всегда работать в полную силу…

– Тс-с-с! – сзади раздалось тихое шипение. Одновременно с этим в затылок уперлось что-то твердое и, похоже, железное.

– Ничего не говори и ничего не делай, пока я не скажу, и все кончится быстро и хорошо. Понял? – напряженный шепот сзади был зловещим и парализовывал волю.

Парень судорожно икнул.

– Я спрашиваю – ты меня понял?

ОМОНовец смог только кивнуть головой.

– Вот и ладненько. Теперь медленно возьми пистолет левой рукой за ствол и протяни его мне назад.

Парень выполнил приказание. Пистолет исчез из его руки. Человек сзади три раза негромко щелкнул языком и из-за того угла, где парню мерещились тени, выскользнула фигура в черном одеянии, и, низко пригнувшись, стремительно и совершенно беззвучно, как привидение, пробежала по коридору к ним. Она перемещалась странно, мелкими шажками и так плавно, что казалось, будто она парит над землей, не касаясь ее ногами. Когда человек приблизился, ОМОНовец увидел, что лицо его закрыто черной маской, а в руке пистолет с глушителем.

– К стене! – шепнул сзади незнакомец, подкрепив приказ толчком пистолета в затылок. В том, что это был именно пистолет, а не какая-нибудь монтировка, ОМОНовец не сомневался.

«Вот и встретился ты с настоящими профессионалами!» – подумал парень. Мысль была совершенно отстраненной, будто не касалась его впрямую. – «И похоже, что это последняя встреча. Сейчас ты услышишь негромкий хлопок, и мозги разлетятся по стене. Потом они совершенно свободно пройдут в палату и пристрелят свидетеля, жизнь которого была в твоих руках. Утром найдут твое тело, которое смогут опознать только по форме. Ребята выпьют на поминках, а бандиты будут смеяться и вспоминать, как прикончили ОМОНовца, словно сторожа из ВОХРа. Боже, как бездарно! А ведь считал себя таким крутым!» На глаза даже слезы навернулись, но не от страха, а от обиды и жалости к себе. «Так ничему и не успел научиться».

Убийцы, тем временем, действовали спокойно и сноровисто. Отстегнув ремень, забрали автомат, сняли с пояса наручники и защелкнули их на запястьях, заведя руки за спину.

– Спокойно, парень! Все у нас получится, все будет хорошо. Ты только не нервничай и не делай глупостей, и тогда никто не пострадает. Мы никого не собираемся убивать, – прошептал сзади все тот же голос. – Ты здесь один из охраны?

Парень кивнул.

– Лучше говори правду. Если мы столкнемся с неожиданностью, то будем вынуждены стрелять. Погибнут люди, и виноват будешь ты. Сейчас у тебя выбор есть, ты должен быть не тупым солдатом, а трезвомыслящим человеком. Я тебе обещаю, что мы никого не тронем, если нас не вынудят. У нас другая цель. А теперь подумай хорошенько и ответь еще раз – ты один?

ОМОНовец не поверил ни одному слову диверсанта, но вынужден был кивнуть еще раз, ведь он и на самом деле был один.

– Вот и ладненько. А теперь пойдем в гости к твоему подопечному. Нам нужно с ним просто поговорить. Ваше начальство не разрешает нам сделать это официально, приходится прибегать к таким вот экзотическим способам.

У Леши-Перпла просто отпала челюсть, когда в его палату ввалились два затянутых в черное человека, словно убежавшие из какого-нибудь голливудского кинобоевика. За собой они втащили скованного наручниками ОМОНовца. «Поставили, блин, охрану!» – возмутился про себя Перпл. – «Да к ним самим охрану приставлять нужно!»

Он с интересом наблюдал, как ОМОНовца завели в туалет и пристегнули наручниками к трубе отопления, проходившей почти под потолком. Страха, почему-то, не было совершенно. Несмотря на простреленную спину, он так и не поверил в то, что его могут когда-нибудь убить.

«Черный» шепнул ОМОНовцу:

– Ты, главное, не суетись и ничего не делай. И все скоро кончится. Никто даже и не узнает, что ты лоханулся. Нам минут десять и нужно-то всего. Потерпишь? Вот и умница. И не подслушивай, не нужно тебе это, – «черный» открыл воду в умывальнике и вернулся в палату, плотно прикрыв за собой дверь и включив свет, видимо, чтобы ОМОНовцу не было страшно одному в темноте.

Один из гостей, тот, что поздоровее, подошел поближе и сел на кровать в ногах Перпла.

– Так вот какой ты, северный олень, – задумчиво произнес он, поблескивая глазами из под черной маски. – Признаться, выглядишь ты, Леша, хуже, чем новогоднее утро.

– Это я болею. А, вообще-то, я розовый и пушистый, – попытался пошутить Перпл.

– Хорошо, что ты можешь прикалываться, – похвалил гость. – А то некоторые, нас увидев, дара речи, почему-то, лишаются. Мы что, как-то не так выглядим? А, Леш?