Капкан для маньяка

Вспомнив о пистолете, майор обрадовался и расстегнул портфель, сказав подросткам:

– Закурить? Дам я вам сейчас закурить!

Подростки с удивлением наблюдали за его суетливыми движениями. Найдя наконец среди ненужных бумаг пистолет, майор трясущейся рукой вытащил его и направил на ближайшего из подростков, приговаривая:

– Вот я вам дам закурить!

Некоторые из тинейджеров испугались и уже приготовились бежать, но тот самый, кто ближе стоял к майору и его верному «макарову», на беду, занимался в свободное от безделья время восточными единоборствами в юношеском военно-патриотическом клубе «Добрыня». Увидев направленный на него пистолет, подросток вспомнил, чему его учил в клубе тренер, и ударил ногой по руке майора. Пистолет выпал из ослабевшей руки и откатился в сторону, а ловкий добрынинец, придя в восторг от своего точного удара, еще раз стукнул майора – на этот раз в живот. Майор некрасиво хрюкнул и согнулся пополам от неожиданной боли. Тем временем другие подростки – те, кто, испугавшись пистолета, собрались бежать, – от стыда за свой испуг и от желания этот испуг скрыть, увидев, что враг безоружен, набросились на Барабанова и принялись его избивать.

Майор с трудом выпрямился и отступил к стене. Он видел, что не ошибся, что действительно судьба столкнула его с жестокими хулиганами, и попытался их урезонить, но из горла его вырывались только нечленораздельные звуки

– Что же вы… ведь я же… военный я… а вы…

Подростки ничего не поняли из его сбивчивой речи, но почему-то их она еще больше разозлила. На несчастного майора посыпались новые удары. Он рухнул на асфальт, и вконец разъярившееся юное поколение начало бить его ногами. Кто-то тяжелым ботинком заехал в висок, и тонкая височная кость с хрустом переломилась…

Тяжело дыша, подростки били беспомощное, несопротивляющееся тело.

Майор Барабанов перестал чувствовать боль от ударов, глаза его застила смертная темнота, и в этот последний момент он снова увидел Марию Кондратьевну Никандрову. Женщина смотрела на него строго. «Юрочку-то я увидела, – сказала она, – но с тобой мы на том свете не встретимся, дороги разные». И добавила еще что-то про собаку и ее смерть.

«При чем тут собака?» – хотел спросить ее Барабанов, но не успел.

Подростки еще какое-то время пинали тело, но скоро это стало им неинтересно, и злость прошла. Они разглядели, что перед ними бездыханный труп.

– Смываемся, пацаны! – крикнул самый сообразительный, и через минуту на улице опять не было ни души.

Надежда потягивала коктейль и чувствовала себя героиней американского фильма. Кафе было дорогое, но малоизвестное. На этом настоял Алексей, который уступил Лениной просьбе и пригласил их посидеть и попрощаться. Надежда согласилась исключительно назло мужу, потому что он по-прежнему приходил домой после двенадцати. И теперь она испытывала сложное чувство.

Она поглядывала на сидящих напротив Лену и Алексея и помалкивала. Ленин вид ее радовал, Лена вообще ей нравилась. Из глаз ее исчезло выражение тоски и беспомощности, она стала гораздо спокойнее и увереннее в себе. Алексей тоже выглядел неплохо, он даже улыбнулся и сказал Надежде дежурный комплимент.

«Интересно, – размышляла Надежда, – что думают люди, глядя на нас? Они – пара, а я кто? Кем я им прихожусь?»

Она подумала еще немножко и с грустью констатировала, что окружающие, скорей всего, примут Лену за ее дочь. Девушка привела любимого мужчину знакомиться с будущей тещей. Все так, и ничего с этим не сделаешь.

«Может быть, именно поэтому, что я для них как бы другое поколение, хотя с Алексеем у нас разница лет десять, не больше, я и не смогу до конца их понять? Если бы Лена была моей дочерью, отпустила бы я ее с ним? Боже упаси! – испугалась Надежда. – Но сейчас она так радуется и глядит на него влюбленными глазами. И ей совершенно неважно, что этой рукой, которой он обнимает ее за плечи, он всадил нож в того гориллообразного убийцу. Да и не в него одного, такая уж у Алексея работа. И вправе ли я сейчас испортить всем настроение, а Лене, может быть, и всю дальнейшую жизнь, если начну выяснять отношения?»

– О чем задумались, Надежда Николаевна? – окликнул ее Алексей.

– Хочу кое-что прояснить, – медленно ответила Надежда.

– Давайте. – Глаза его потемнели, он почувствовал неладное.

– Возможно, я кажусь вам ископаемым, – осторожно начала Надежда, – но я тоже женщина. И по-женски, и по-хорошему я желаю тебе, девочка, счастья. Не усмехайтесь, Алексей, Лена меня поймет. На этом вступительная часть заканчивается. – Надежда перевела дух и заговорила скороговоркой: – Не сочтите, что мне больше всех надо, но такой уж у меня характер. Вся история насчет выгнавшей вас жены – липа. Кстати, Лена, он тебе про это рассказывал? Про жену и про увольнение с работы?

– Зачем? – Лена пожала плечами. – Он сказал, что на самом деле его зовут по-другому. И там, за границей, он скажет, как. А паспорта у нас – и у него, и у меня – тоже все равно на другие фамилии.

– Значит, «Алексей Бодров» – для вас просто случайное сочетание имени и фамилии?

– Выходит, так. – Лена не понимала, к чему Надежда клонит.

– Дело в том, – Надежда сделала над собой усилие и поглядела на Алексея как можно тверже, – что этот человек, Алексей Константинович Бодров, существует реально, вернее, существовал до недавнего времени. У него была семья: жена, дочка и теща, квартира и работа. Точнее, с работы его уволили. Уволили его, а не вас, – Надежда поглядела на Алексея еще строже, – я была в «Росниипроекте» и видела фотографию. И жена с тещей действительно выгнали его, а не вас. В общем, пять месяцев назад, в марте, он ушел из дома и не вернулся, а эти сволочи его даже не ищут.

Лена сделала было движение, намереваясь заговорить.

– Постойте, я не закончила. Вы, Алексей, позвольте мне пока вас так называть, не считайте меня чистоплюйкой. Очевидно, ваша работа очень нужная и важная. Дело вы сделали большое. И, разумеется, нужно было убить того гориллообразного, мир только выиграл от этого. И я не одобряю тех людей, которые сами хотят остаться чистенькими, а грязную работу предпочитают делать чужими руками. Но… поймите меня правильно.

Никому не нужный маленький человек, типичный неудачник – таким был, судя по всему, Бодров. От того, что он умер, никому, что называется, ни жарко ни холодно. Если они не хватились его пять месяцев, то и не хватятся. Неужели вы рассудили так же? – Надежда смотрела пристально в глаза мужчины, сидевшего напротив. – Неужели вы посчитали, что ради вашего очень важного дела можно пожертвовать жизнью одного бесполезного человека?

Он смял в руках коктейльную соломинку.

– Когда я приехал сюда в марте, у меня был только один канал связи. И еще кое-что на случай провала. Доверять в таком деле никому было нельзя. В первую квартиру я позвонил по телефону, но никого там не застал. Я не пошел туда, и правильно сделал. По второму адресу человек успел договориться со мной о встрече. Он успел только сказать про дом в деревне Лисино, потому что квартиры оказались уже засвечены. Очевидно, за ним следили, у этих националов дело было поставлено на широкую ногу. В общем, началась свистопляска, я уходил с трудом. Я плохо знаю город, случайно подставился, и меня сбила машина, посторонняя. Сгоряча я поднялся и побежал, а водитель не стал меня останавливать, не враг же он себе. Оружие я потерял, но сумел оторваться от преследователей на некоторое время и заполз в подвал отлежаться.

Этот бедолага уже был там, мертвый. Насколько я мог понять, у него не выдержало сердце. Я переоделся в его одежду, взял документы, а ему подложил свои. Потом пополз по подвалам и вышел в другой, дальний. Там на лестнице потерял сознание. Добрые люди нашли, в больницу отправили.

Потом я сидел в деревне и ждал, рыскал вокруг лагеря, выяснял, кто там бывает, кто уезжает. – Алексей криво усмехнулся. – Вот такая история. Относительно жизни маленького человека ради большого дела с вами, Надежда Николаевна, совершенно согласен. И кто может решать – маленький человек или большой? Вы считаете меня монстром. Я же вижу, как вы шарахаетесь, когда я случайно ближе подхожу. Можете не верить, но людей я убиваю крайне редко, всегда стараюсь обойтись иными методами.

– Он так и лежит там до сих пор? – тяжело вздохнула Надежда.

– Думаю, что его нашли мои преследователи, иначе вряд ли мне удалось бы скрыться… Нашли, проверили, что мертвый, и бросили там.

– Это ужасно! Я говорю о том, что семья так и не хватилась…

– Пусть это будет на их совести, – пожала Лена плечами.

Ольге Шуваловой снилось, что она снова на даче у рыжей мегеры и хозяйка гоняется за ней с бензопилой «Дружба», собираясь порезать ее на мелкие кусочки.

– Ты, з-зараза, с мужиком моим з-заигрывала! Глаз-зки строила! З-зареж-жу, з-зараз-зу! – И пила жутко визжала.