Капкан для медвежатника

Глава 11 КОРОТКОЕ СВИДАНИЕ

Это было настоящей издевкой, ежели не изощренным садизмом – везти на Сахалин каторжан с большими сроками, многие из которых были «бессрочными», мимо райских земель: цветущего круглый год Цейлона и роскошного, в полутора градусах от экватора, Сингапура, про который сказать, что это сказочный сад, будет все равно что не сказать ничего. И привезти их потом к скалистым обледенелым берегам острова отчаяния и, как верно заметил его сиятельство граф Аристов Савелию Николаевичу при их последней встрече, «острова-тюрьмы». Острова бесправия и горя, острова штормов и пурги, где «кругом вода, а посередине беда».

* * *

В кандалы Савелия заковали перед отправкой в Одессу. Тюремный кузнец, заклепав обручи на ногах, участливо спросил:

– Куда тебя?

– На Сахалин, – ответил Родионов, на что кузнец покачал головой:

– Далеконько... Сделаю так, чтобы не особенно жали. Считай, это мой подарок.

Одесса встретила Савелия Родионова запахом жареных каштанов, апельсиновыми корками под ногами и веселым пиликанием скрипок в многочисленных кафешантанах. Жизнь кипела, причем беспечная и разудалая, с каковой ему и немногим каторжанам, что прибыли вместе с ним, надлежало распрощаться ежели не навсегда, то очень надолго.

Свое обещание граф Аристов сдержал: Савелия определили на Сахалинскую каторгу, о чем он узнал уже на третий день пребывания в пересыльной тюрьме. А еще позже выяснилось, что он определен в этап для особо опасных (не иначе как стараниями господина Аристова), где кроме него самого было еще четверо арестантов.

Один был вор-фальшивомонетчик, совершивший четыре побега из каторжных централов, включая Шлиссельбургский. Ну куда его еще было девать? Только на Сахалин, откуда побегов не наблюдалось.

Второй «попутчик», лапошник, получил четыре года за взятку. А поскольку на Сахалине отбывала свой срок в поселенках его супруга-душительница, прикончившая собственного брата, то его отправили к ней, проявив на суде известную степень великодушия, ранее решительно не наблюдавшуюся.

Двое же других каторжан были мокрушниками, получившими каторгу по одной и той же статье Уложения о наказаниях, а именно за убийство двух и более человек. И преступление их совершалось по единому сценарию: вернувшись чуть раньше времени из служебных командировок, они застали своих жен в самом разгаре процесса прелюбодеяния и, недолго размышляя, порешили обоих любовников прямо в постели. А поскольку один был инженером-геологом, а другой географом, их обоих отправили на Сахалин искать новые месторождения угля.

Этап, следовавший за ними, был многочисленный и состоял в основном из дерзкой шпаны и «асмодеев»; были «маргаритки», державшиеся отдельно; иванов и храпов было немного, от прочих они отличались не только смурными взглядами, в которых всегда можно было прочитать решительность, но и огромным количеством наколок, что украшали их тела. Разномастный недружный строй арестантов привели на пристань, а потом под надзором полиции затолкали в трюмы парохода, да так, что им оставалось только стоять, тесно прижавшись друг к другу.

Елизавета с Мамаем приехали в Одессу раньше этапа и всякий день ходили к местной пересылке справляться о муже и хозяине.

– Не привозили таковского, – всякий раз отвечали из окошка дежурки, после чего они отправлялись назад в гостиницу, чтобы снова прийти сюда на следующий день.

Наконец, из окна ответили:

– Щас, погодите. Как, говорите, фамилие ево?

– Родионов. Савелий Николаевич, – поспешила ответить Елизавета.

И получила ответ:

– Есть таковский.

– А увидеться с ним можно? – с надеждой спросила Елизавета.

– Свидитесь, када сплав будет.

– Что будет? – не поняла Лиза.

– Свидитесь, грю, када ево на пароход грузить будут, – ответили из оконца, и дверца его захлопнулась.

* * *

Сахалинская каторга функционировала полным ходом, каторжан сплавляли два раза в год: весной и осенью. Доставляли преступников на Сахалин суда Добровольного флота с военными командами, с которыми не забалуешь. Вот с ними и отправилась основная партия каторжан, и оставалось гадать, почему пять арестантов, среди которых был и Савелий Родионов, продолжали находиться в пересыльной Одесской тюрьме. Елизавета всерьез полагала, что здесь не обошлось без вмешательства Аристова, который отчего-то симпатизировал ее мужу.

Вне расписания на Сахалин из Одессы могли пойти два парохода, «Нижний Новгород» и «Казань», привозившие на отдаленный остров небольшие группы людей, которым на Сахалин нужно было по службе или по надобности: например, жена ехала к мужу, отбывавшему срок на каторге, бывало и наоборот, правда, значительно реже. Расписания никакого не имелось, и пароходы отправлялись на остров по мере заполнения людьми.

Скоро выяснилось, что у парохода «Казань» потекли котлы, а потому было решено отправить пассажиров до Сахалина на «Нижнем Новгороде».

* * *

С Савелием Елизавета свиделась, когда «Нижний Новгород» уже стоял у причала, нещадно дымил трубой и время от времени подвывал сиреной, – торопитесь, дескать, иначе уйду без вас.

Она увидела его, когда распахнулась металлическая калитка портовых ворот. Он был в кандалах, с железной кружкой на поясе и в черной шапке, похожей на матросскую бескозырку. Руки его были свободны, в отличие от двух других несчастных, что, громыхая железом, шли за ним. Это были ученые-мокрушники. Недалеко от Лизаветы женщина в шляпке из итальянской соломки закричала истошно:

– Коля, Коля!

Один из арестантов поднял голову и улыбнулся. Это был вор-фальшивомонетчик, «блинодел» на уголовной «фене». Прощально помахав свободной рукой (в другой он держал мешок с арестантским скарбом), он прокричал:

– Не скучай, Катя, я скоро! Я все равно сбегу!

За что получил прикладом в спину от сопровождающего каторжан жандарма.

– Да, сбежишь! Дадут там тебе сбежать! – проговорил беззлобно жандарм. – Много вас там таких прытких.

Лиза кричать не стала. Потому что встретилась взглядом с Савелием, и этот взгляд сказал все, что надлежало сказать при прощании, и даже больше. Потом он подмигнул ей, улыбнулся и что-то проартикулировал Мамаю, на что тот едва заметно кивнул, буркнув себе под нос:

– Латны, латны, хузяин.

Уже у самого борта парохода Савелий оглянулся, встретился последний раз со взглядом жены и ступил на сходни...

Прощай, моя Одесса,недолгий карантин,сегодня уплываемНа остров Сахалин...

Глава 12 БЕССЛАВНЫЙ КОНЕЦ

Он положительно надоел до тошноты, этот географ. Савелий уже дважды предупреждал, что ежели он будет продолжать его допекать, то может натурально схлопотать по мордасам. Но географ не унимался и для своих измышлений находил аудиторию именно в лице Савелия.