Капкан для МI6

– Так я здесь был, – сказал он, спешившись с Эдой в самом начале торговой улицы – справа и слева поблескивали витрины ювелирных магазинчиков. Тут же торговали кружевными салфетками, скатертями, покрывалами, которые трепетали при легких порывах ветра, вывешенные у входа в лавочки.

– Когда? – как-то резковато спросила Эда. Поняв, что тон слишком груб, она добавила с улыбкой: – Когда ты успел?

– Да как-то случайно. Таксист завез, – выдавил Олег. Ему не понравился вопрос.

Он купил жене серьги, браслет и брошку из финифти в виде рыбки.

– В отель? – спросила Эда. – Или поедем искупаемся? Есть один пляж неплохой. Там народу мало и спуск в воду хороший. Ты как?

– Да хорошо бы, – Ермилов отер лоб. – Только я без купальных принадлежностей, если можно так выразиться.

– Можно и голышом. – Она откинула волосы назад, прежде чем надеть шлем. И тут же рассмеялась: – Да не пугайся ты так! – Эда открыла бардачок под сиденьем и покачала в воздухе своим купальником. – А тебе, так уж и быть, разрешу купаться в трусах, или заедем по дороге в любую лавочку, плавки купим. Идет? А тебе понравился мой мотоцикл? – Она посмотрела с иронией на то, как Олег уже привычно оседлал «Хонду», собираясь вести.

– Если хочешь… – посторонился Ермилов.

– Ладно, рули сам.

Тут вдруг обрушился ливень. Туча подкралась с вершин Троодоса незамеченной, обвалилась серой массой ливня. И сразу со склонов потекли желтые потоки с мелкими камнями, выливаясь на дорогу и беспрепятственно стекая через асфальтовое полотно дальше – вниз-вниз. Мотоцикл было тяжело удерживать, но Ермилов справлялся. Останавливаться на такой узкой дороге опаснее, чем ехать, – сзади в стоящий байк могли въехать машины, движущиеся следом.

Но наконец они сбежали из-под тучи и чем ближе к морю, тем быстрее очистилось небо и придавила жара. Намокшая одежда почти сразу высохла.

До вечера они провели время на пляже. Купили по дороге еще и пару полотенец, на которых загорали, обсыхая после заплывов. Эда ненавязчиво расспрашивала его про семью, про работу. Олег высказал ей такую же версию, какую недавно сообщил Луке, о том, что работает юристом в маленькой фирмочке, торгующей медтехникой. Разомлев на солнышке, голову он все же не терял.

Через пару часов Ермилов почувствовал, что сварился на солнце, как ростовский рак.

– Елки-палки, я, похоже, обгорел! – сообщил он, натягивая рубашку и испытывая жжение на коже – на плечах и спине.

– Отвернись, – попросила Эда, решив снять еще влажный купальник. Она переоделась. И они, вдруг притихшие, поехали к отелю. Эстонка сама вела мотоцикл.

Словно исчерпали всё общение, да и не о чем им говорить. И он, и она чувствовали, недоговоренность – темнили оба. И у каждого на то были свои причины.

Расстались там же, где и встретились утром, у кортов. Пожали скромно друг другу руки, он поблагодарил за поездку, и Эда уехала, мигнув на повороте задней фарой и стоп-сигналами.

Корт был освещен, Ермилов раздвинул кусты и заглянул. Увидел двух мужчин в белых шортах и майках. Мяч с гулким хлопком, напоминающим выстрел, ударялся о головы ракеток. Игра шла динамично…

Олег понаблюдал за любительским матчем. С тоской подумал, что уже хочет домой. Август в Москве выдался холодным. Утром разговаривал с Люськой, коротко, чтобы денег не проговорить. Она успела сказать, что ходят в куртках, даже шапку охота надеть.

Поднявшись в номер, Ермилов оторопело застыл на пороге. Постель оставалась аккуратно застеленной, но его вещи из сумки кто-то раскидал по всей комнате. Первым порывом было пойти и устроить скандал на ресепшене. Но, переждав минуту, остыв, Олег спокойно запер номер изнутри, даже на цепочку закрыл и стал собирать и проверять каждую вещь. Ничего не пропало. Так же методично осмотрел весь номер, заглядывал за кровать, под кровать, ощупал плафоны ночников около кровати. Не нашел «жучков», однако решил в номере не разговаривать по телефону ни на какие темы.

Заяви он о погроме, горничным попадет, да и только. Ведь ничего не пропало. А горничные ни в чем не виноваты. Похоже, снова акция запугивания, как ночные телефонные звонки, чтобы не расслаблялся.

«Чего ж это меня взяли в такой плотный оборот?»

Ермилов принял прохладный душ, но облегчения от солнечных ожогов это не принесло. Он с сожалением подумал, что нет рядом Люськи. Она бы помазала ему спину каким-нибудь своим душистым кремом, поцеловала в затылок, и все прошло бы.

Провозившись полночи на жарких простынях, он все же уснул, но в девять был беспощадно разбужен звонком от Руденко.

– Приветик! С добрым утром! Тебе еще нужно то, что просил?

– Угу, – Олег приподнялся на локтях, оглядываясь так, словно из-под кровати вот-вот вылезет микрофон прослушки. – А может мне дискету захватить?

– Да есть у меня. Давай, как договаривались. В 12.00 на месте. А то эти увальни с часу до четырех отдыхают. Перерыв у них обеденный, понимаешь ли. До встречи.

Ермилов включил телевизор и из российских новостей узнал о том, что почти в двухстах километрах от Североморска во время учений пропала атомная подводная лодка «Курск». Лодка перестала выходить на связь еще 12 августа, в субботу. Как раз когда Олег первый раз встречался с Руденко. А потом подлодку нашли на дне, на глубине в сто восемь метров. Когда «Курск» пытался произвести пуск ракеты, раздался взрыв…

«Все как-то одно к одному, – подумал Олег о России. – Как будто карабкаемся на песчаный холм, а песок осыпается и осыпается из-под ног. Вот завершающий громкий аккорд девяностых – ситуация такая, что нет подходящей техники, чтобы поднять подлодку. Дожили. Пропадут теперь ребята».

Настроение новость не улучшила. Да и жара донимала. Он глянул на себя в зеркало, обнаружив в отражении красного обожженного солнцем человека.

– И мальчики кровавые в глазах, – пробормотал Ермилов и подумал: «А голос у Руденко веселый. Нарыл что-то. Хоть не с пустыми руками из этого вертепа уеду».

* * *

Колокольчики над дверью звякнули, когда Олег вошел в книжный. Соглядатай сегодня в желтой футболке с непонятной надписью остался снаружи, поглядывая внутрь через витрину.

Ермилов неторопливо обошел первый этаж так, словно и в самом деле пришел выбрать книги. Изучил ассортимент – открытки, канцелярский отдел, тетради… Он даже купил сыновьям по две тетрадки с забавными рисунками на обложках. Двенадцатилетние двойняшки Петька и Васька вели себя плохо, как сказала по телефону Людмила, и покупать им в связи с этим он ничего не собирался, но все же, вспомнив их похожие друг на друга озорные физиономии с большими светло-серыми, как у Олега, глазами и курносыми материнскими носами, смягчился.