Капкан. Ты самый опасный для меня

– Ну нет! – возразил Слава. – У них новый модный гриль, а у меня жена всех слуг распустила и сказала, что хозяйство будет вести сама. Гора посуды ей под конец вечера обеспечена – тоже мне отдых.

– Знаете, дядя Слава, я вас тоже очень люблю, – произнесла я, и, подперев голову рукой, мечтательно попросила: – Вот когда я замуж выйду, вы моему мужу все это тоже расскажете, правда?

– Правда! – ответил отчим и нахмурился. – Слава и на «ты». Мы же договорились.

– Ладно.

– Поедешь с нами?

Я вспомнила доклад, горы невыполненных заказов и подготовку к курсовой и сдулась.

– Если успею сделать свою работу. Во сколько уезжаете?

– В пять.

Я кивнула и направилась в свою комнату. Написала список задач по срочности и принялась первым делом за доклад. Уроки… Это пропасть без дна, которая затягивает тебя, пережевывает и выплевывает совершенно изнеможенным через часа так четыре. Пять… В моем случае все шесть. Я пропустила обед, но спустилась на кухню, чтобы сделать бутерброды.

– Милусь, ты собираешься? – спросила мама, войдя на кухню с двумя вешалками. На одной был симпатичный голубой костюмчик, на второй цветочный сарафан. Я даже не сразу поняла, о чем она. – В каком лучше в гости? Типа я серьезная и взрослая, или типа такая вся опять молодая и влюбленная?

Я засмеялась и кивнула на сарафан. Опять молодая?! Мне казалось, она ничуть не постарела с момента моего рождения. Она всегда была такой веселой, легкой, улыбающейся. Несмотря на ссоры с папой, его постоянные командировки и в принципе отсутствие в нашей жизни. Она училась, работала, воспитывала меня, но никогда не жаловалась. Всегда находила силы и на сказку на ночь, и на утренники, и на разговоры о мальчиках и половом созревании. Я привыкла воспринимать маму, как подружку, она в свою очередь нашла золотую середину – не слишком сварливая, не слишком навязчивая, всегда за мной горой. Я знаю, что она всегда будет такой. Просто сейчас… Ладно, уже как года три я отдалилась от нее. Мне просто не хотелось ни говорить с ней о смерти отца, ни плакать, ни делать все то, что мы делали раньше. Все ведь стало другим. Не хуже, просто… другим.

– Молодая и влюбленная, – с улыбкой ответила я. – Тебе к лицу.

– Спасибо! – радостно воскликнула мама, чмокнула меня в щеку и пошла одеваться. Кажется, она забыла, что должна злиться на меня! – Выезжаем в пять!

Я вспомнила, что из списка выполнила один только доклад и закусила губу.

– Возможно, я не поеду, – крикнула ей вслед, и меня сразу же посетила гениальная идея. – Но вы можете взять с собой Рому! Думаю, он захочет расслабиться после рабочего дня.

– Так и будет! Он сказал, что приедет! – обрадовала мама и опять вспомнила. – Кстати, я хочу, чтобы ты перед ним публично извинилась за свою безмозглую выходку и любым способом замяла конфликт. А до этого я с тобой не разговариваю, так и знай!

Я хмыкнула, облегченно выдохнула и откусила огромный кусок бутерброда. Я один дома! Ура!

На часах было почти семь, когда я закрыла ноутбук, отправив последнее письмо. С заказами я справилась быстрее, чем думала. Оставался рисунок для дипломной. Но глаза так болели, что я поняла, что на сегодня все. Мне пора отвлечься. Я даже немного пожалела, что не забила на работу два часа назад и не поехала в гости. Но с другой стороны… Там был бы Рома. А здесь я одна и весь дом в моем распоряжении.

Вышла на балкон, потянулась, окинула ленивым взглядом двор и вспомнила кое-что. У меня же заначка в саду! А вернее, в крытом бассейне под навесом. Улыбка тут же стала гримасой, когда я провела аналогию с озером. Бассейн… Водоем… Бррр! Теперь ясно, зачем Слава затеял с нашим переездом реконструкцию бассейна, надстроил стеклянный навес и провел отопление. Все для Ромы, чтобы тот мог плавать в любое время года, когда бы ни пожелал сюда приехать.

Вспомнив о сводном брате, я опять поморщилась. Но вместе с тем заиграла какая-то внутренняя вредность. Я вбежала в ванную и открыла ящик с бельем. Я держала часть там, потому что было удобно одеваться в чистое сразу после душа. И туда же я закинула купальник. Одев его, заметила висящую на крючке футболку Ромы. Кажется, он в ней спал. И все еще пахло им.

– Ты мне должен! – объявила я в пустоту и надела его одежду. Ха! Эту он не порвет.

До приезда Ромы мне нравилось валяться на шезлонге под навесом и читать книгу. Обычно по вечерам, когда солнце не палило, и комары не доставали. Я даже купалась пару раз. Ну как… Окунала ноги, пока мама со Славой устраивали подводные гонки. Бассейн, конечно, был не таким длинным, как олимпийские, но метров семь имелось.

Бросив футболку на шезлонг, я закинула голову, проверяя солнце. Да! В семь вечера особо не позагораешь. Хотя было еще светло. Закат в конце апреля наступал ближе к восьми. Преодолев свои страхи и заскоки, я все же залезла в воду. Походила немного, окунулась, проплыла поперек, где еще было мелко – все, как учил Слава. И даже дышала правильно. Но стоило мне только заметить движение боковым зрением, и чуть не нахлебалась воды. Резко выпрямившись, повернулась к двери, и замерла. Какого. Черта. Он. Приперся?

Рома стоял в одних только плавках, с полотенцем на плечах. И смотрел на меня примерно так же, со зловещей неприветливостью. И, кстати, маски больше не было. Лишь небольшое покраснение в области глаз.

Повисла уже знакомая напряженная тишина, которую ни один из нас так и не нарушил даже спустя минуту. Ни вялым «привет», ни раздраженным «почему ты не с родителями?»

Мы просто смотрели друг на друга, наверное, слишком измотанные, чтобы начинать очередной раунд вражды. Я поняла, что должна уйти. Он в своей стихии, не я. Это его способ снять стресс после тяжелого дня, не мой. Мой ждал меня в заначке под цветочным горшком. Схватившись за поручни, я поднялась по лестнице и ступила на плитку. Рома совершенно молча подал мне свое полотенце. То, которое было у него на плечах. Я приняла его, сама не зная зачем. И вытираться не стала. Тоже не знаю, почему. Наверное, зависла на виде его тела. Вернее, на отметинах, которых было уж слишком много. На его ногах повсюду были синяки и царапины. На коленях ссадины. Живот, грудь и плечи – расцарапаны. Моими ногтями. И я знала, что если он повернется, я увижу еще больше на его спине. Без одежды Рома оказался еще больше и сильнее на вид. А отметины лишь подчеркивали это. Неважно, сколько я буду сопротивляться, он все равно устоит. Упрямый осел!

А сама я… Да. Я подняла глаза на лицо Ромы и поняла, что он так же рассматривает меня. Мои синяки и ссадины, которые я так усердно прятала от мамы браслетами и мешковатой одеждой целый день. Мы двое как уставшие бойцы после битвы оценивали противника. Я думала о том, что мы занимаемся откровенной чепухой вместо того, чтобы сесть и нормально обо всем договориться. О чем думал Рома – не представляю. Но в какой-то момент, он все же перестал поедать взглядом мое тело и направился к бассейну.

– Плавочки у тебя – позор, – не сдержалась и уколола уходя.

– То, что у тебя в купальнике – позор, – уколол он в ответ.

Почему-то это вызвало у меня только улыбку. А смотрел так, будто нравилось.

* * *

Стемнело. Я ждала на кухне, пока Рома уйдет, чтобы покурить. При нем этого делать не хотелось. А спустя минут двадцать я поняла, что мне, по сути, вообще курить не хотелось.

Передумала, ушла в свою комнату и снова погрузилась в работу. Пока раздражающего фактора не было, я все же оккупировала балкон и свое любимое мягкое кресло-мешок. Рука сама начала выводить рисунок из серии «Красная шапочка». Тот самый, что крутился у меня в голове. Пошленький. С участием Лиса.

Думаю, прошло больше часа, когда Ихтиандр наконец вылез из воды. Я его не поджидала, но так уж вышло, что его полотенце сушилось на перилах. И я сбросила его, когда Роман проходил под балконом, направляясь в кухню. А потом услышала, как гремят дверцы, шипит сковородка, еще несколько матов, после чего подозрительное затишье.

Конечно, я не была готова, когда он ворвался в комнату с телефоном в руке. У меня была всего пару секунд, чтобы выключить планшет, но кажется, Рома что-то таки рассмотрел. Его и так раздраженное лицо стало теперь еще и злым.