Каприз леди Авроры

Шип передвигался очень быстро, почти не убавив той скорости, с которой пересекал опасный пустырь за стеной. Перепрыгивал через упавшие деревья или нырял под них, иногда заскакивал на какое-нибудь бревно, чтоб уже с него перемахнуть через овраг или встречный валун.

Наконец, остановился, замер, чтоб прислушаться к пуще. В лесу он ориентировался намного лучше, чем в городах или замках. Там его уши отвлекало множество посторонних и бестолковых шумов, которые мешали основной волне звуков. В лесу было иначе…

Корт услыхал. Особый звук, который предназначался только ему, Шипу: едва слышный скрежет могучих когтей по звонкой дубовой коре.

Убийца отозвался одиночным карканьем. И тут же увидал кошака: Или спускался, медленно и осторожно, с огромного вяза, что рос, сильно кренясь на бок.

–  Где лапа?
– спросил Корт.

Кошак кивнул в сторону соседнего раскидистого клена и громко "мяукнул". Среди темной резной зелени мелькнуло белое лицо наследницы престола, ее огромные, испуганные, синие глаза.

–  Коорт!
– позвала она громким шепотом, цепляясь мертвой хваткой в ветку, на которой сидела.
– Мы уже удрали?

–  Да, - ответил убийца, метнул в сук рядом с девушкой шнур с крючками и через минуту оказался на той же ветке.
– Ну, как дела?
– спросил, выдергивая из растрепанных кос Авроры сухую еловую веточку.

–  Неплохо, - ответила наследница довольно кислым тоном.
– Только жаль - мальки мои в Совином замке остались. А еще причесываться заново и одежду менять надо…

–  Это ничего, - сказал Корт, убирая с плеча девушки большого паука.

–  А еще - ты это зачем сделал?
– Аврора вдруг ударила убийцу кулаком под ребро.
– Зачем мне нож к горлу?!
– скривилась и разревелась, спрятав лицо в подол изорванного платья.

–  Ну… а как по-другому-то?
– Корт, надо сказать, растерялся, стал оправдываться, думая, что это успокоит девушку.
– Все ж закончилось хорошо. Я все точно рассчитал: окно, сено, Или…

–  Ужас какой! Ужас какой! Нож к горлу! Мне! Мне теперь шея болит, - совершенно не слушая слов убийцы, скулила Аврора.
– Что я тебе плохого сде-ла-ла?!

Кошак, который пристроился рядом и в этот момент вылизывал одну из передних лап, оторвался от своего занятия, уколол Корта одним когтем в бедро и многозначительно фыркнул.

Убийца понял. Он давненько ни к кому не проявлял жалости и сочувствия, но теперь пришлось вспомнить, каково это - успокаивать перепуганного ребенка. Оказалось несложно. Обхватить за дрожащие плечи и прижать к себе. И терпеливо ждать, пока наплачется вволю…

* * *

–  Как ты убежал? Они ж опустили ворота.

–  На стену. Потом - на дерево за стеной. Я ж все рассчитал.

–  Ты многих убил?

–  Всех тех, кто мне мешал.

–  А ищейки? Ты убил ищеек - Ремея и его братьев?

–  Да.

–  Их всех?

–  Да.

Аврора помолчала. Ей мерещились темнокожие лица Ремея и его братьев. Она видела пафарийцев раза два или три в Синем дворце, не больше, но запомнила хорошо и навсегда. Виновата была их необычная внешность.

–  Это было легко?
– задала она следующий вопрос.

–  Что?

–  Убить Ремея и его братьев?

–  Когда все идет по-моему, тогда легко, - ответил Корт и зевнул - хотелось спать.

Убийца и наследница Незыблемого престола лежали, завернувшись в плащи, на берегу маленького лесного озера, со всех сторон окруженного непроходимым темным лесом. Здесь, под кустами чубушника, они решили заночевать. Тишину наползшего вечера нарушали всплески - Или ловил рыбу на мелководье. А еще в воздухе отчетливо слышалось озабоченное гудение роящихся мошек.

–  А как это - по-твоему?
– не успокаивалась Аврора, лежа на боку и пялясь широко раскрытыми глазами на убийцу.

–  Внезапно, - пояснил Корт.
– Я нападаю внезапно. Часто - со спины…

–  Это некрасиво! Не по-рыцарски!
– возмутилась наследница престола.

–  А я не рыцарь, - просто ответил убийца и зевнул.

–  Почему же? Ты очень даже рыцарь, - тут же возразила Аврора.
– Ты спас меня - это благородно. Это рыцарский поступок. Рыцарь - это тот, кто поступает благородно: защищает слабых, борется со злом.

–  Тогда почему воины твоего отца называются рыцарями? Я ни разу не видел, чтоб они защищали слабых. Они рубили детей и женщин - это я видел. Они насиловали девушек - это я тоже видел. Они убивали медленно тех, кого пленяли - и это я видел. Им нравилось унижать, позорить, причинять лишнюю боль. Я это видел, - высказав так много всего, Корт помолчал, затем хмыкнул.
– Таков и князь Трифор. Хоть он не западных кровей, но он таков. Тобой он захотел прикрыться, как живым щитом, в своей игре против твоего отца. И он тоже считается рыцарем…

–  Он хотел, чтоб я вышла замуж за его сына, - вдруг сказала Аврора и криво усмехнулась при этом.

Корт тоже хмыкнул:

–  Гилберу? Гилберу жениться? Да у него сил нет, чтоб арбалет держать. А уж чтоб совладать с такой баламуткой, как ты, лапа, - убийца еще раз хмыкнул, а потом расхохотался, и довольно громко.

Аврора была удивлена. Она вдруг отметила, что первый раз слышит, как смеется Корт. Тот же, заметив на ее лице изумление, смолк, расценив это по-своему:

–  Прости. Не знал, что он тебе нравится.

–  Кто?!
– тут же возмутилась девушка.
– Гилбер? Мне нравится Гилбер?! Да ты с ума сошел! Он мне совершенно не нравится! Даже наоборот - мне противно его видеть! Вот.

Или, вдоволь нарыбачившись, вылез на берег и растянулся на мягкой траве, между Кортом и Авророй. Он сладко зевнул, облизался, и девушка поморщилась - от кошака здорово несло рыбой.

–  Ффор!
– недовольным тоном сказала зверю наследница престола.

Кошак даже дернулся от неожиданности. А Корт второй раз за вечер расхохотался, причем так громко, что всполошил ночующих на соседних соснах птиц…

* * *

Утром, после умывания и более чем скромного завтрака - двух сырых яиц и двух черствых лепешек - Корт вдруг объявил:

–  Мы не пойдем в Мирму, лапа. Мы вернемся в Синий замок.

У Авроры сперва голоса не стало - заявление было весьма неожиданным. Потом она выдала лишь одно слово, но в него заключила все свое возмущение:

–  Нет!

–  Погуляла и хватит. Я верну тебя твоему отцу, - твердо сказал убийца.

–  Нет!
– не уменьшая возмущения, повторила Аврора.
– Мы пойдем в Мирму!