Каприз

– Доброе утро, – ворчливо ответила она. – Разве это я завтракаю, я мучаюсь! Совершенно разучилась есть в такую рань!

– Тогда зачем ты это делаешь? – Дмитрий подставил свою тарелку Антону, который тут же положил ему солидную порцию.

– Я сейчас уезжаю в Москву, не могу же я ехать на голодный желудок. Хоть и через силу, а надо хоть что-нибудь съесть.

– В Москву? – рука Дмитрия, потянувшаяся к свежей булочке замерла, он побледнел. – Боже, Сашенька? Что с ней? Она заболела?

– Нет, с чего ты взял. Конечно, она немного хандрит, прямо скажем, были в ее жизни моменты и повеселее. Но Сашенька достаточно умна, чтобы не умирать от разбитого сердца. Сейчас ей, конечно, нелегко, но она с этим справится. Так что все в порядке. – Юлия Казимировна взяла пирожок с мясом, внимательно его осмотрела и, вздохнув, положила обратно на тарелку. – Можно считать, что девочка еще легко отделалась. Было бы хуже, если бы она с ее нежным сердцем, с ее преданностью, вышла замуж за человека, который ее не любит.

– Бабушка! – Дмитрий оторопел. – О чем ты говоришь?

– О тебе и о Сашеньке. Ей нужен любящий, заботливый муж, а не ты.

– Но я люблю Сашеньку! Я готов пожертвовать… я пожертвовал для нее всем!

– Прежде всего ты пожертвовал ею, – холодно отрезала графиня. – И я вовсе не уверена, что ты жертвовал ради нее, а не ради собственной гордости. А про свою безумную любовь, мне сказок не рассказывай. В это могут поверить глупые девчонки, но не я! – она сердито взмахнула вилкой.

– Но почему ты…

– Потому что я знаю, что такое любовь! Твой дед любил меня, и я любила его, и это была именно любовь, любовь с первого взгляда! И если бы даже у меня были миллионы, если бы я была королевской дочерью, усыпанной бриллиантами с ног до головы, Федор все равно добился бы меня и стал бы моим мужем. А ты… А, что с тобой говорить! – Юлия Казимировна раздраженно швырнула вилку на стол и встала. – Извини, мне пора ехать.

– Но зачем тебе в Москву? – Дмитрий выглядел слегка оглушенным.

– Магдалена с Сашенькой уезжают, я хочу с ними попрощаться.

– Как уезжают? Куда? – он тоже вскочил.

– Назад, в Варшаву. Надеюсь Сашенька там забудет тебя, найдет себе там молодого человека по сердцу, искреннего и честного… и в конце концов у нее все будет хорошо.

– Подожди! – Дмитрий схватил ее за рукав. Он даже не услышал ехидных пожеланий бабушки относительно Сашенькиного дальнейшего будущего, так потрясен был известием о ее отъезде. Пусть он не встречался с ней и не собирался видеться впредь, но до сих пор она была сравнительно недалеко, и это служило для него странным, нелепым, но все-таки, утешением. То, что к Москве ее ничто не привязывает, просто не приходило ему в голову и теперь он пришел в настоящее смятение. – Подожди… Ты хочешь сказать, что они уезжают? Навсегда? И мы больше никогда… не увидимся? Но это невозможно!

– Милый мой, а зачем вам, собственно, встречаться? Ты хочешь еще раз объяснить Сашеньке, по каким благородным причинам ты от нее отказался? Не думаю, что в этом есть необходимость.

– Адрес! – сдавленным голосом неожиданно потребовал Дмитрий.

– Что?

– Где они живут в Москве! Адрес!

Графиня снова хотела съязвить, но посмотрела на изменившееся лицо внука, молча кивнула и пошла в кабинет. Там написала на листке бумаги несколько строк и, так же молча, вручила его Дмитрию. Он взглянул на листок, сунул его в карман и почти выбежал из комнаты. Юлия Казимировна еще не успела вернуться в столовую, а Дмитрий уже проскакал мимо окон. Некоторое время она, склонив голову набок с самым задумчивым видом, прислушивалась к затихающему звуку копыт.

– Ну что ж, если он действительно… Пожалуй, мне тоже надо поторопиться!

Сашенька и Магдалена были в «собиральной», как они ее назвали, комнате, в которой стояли сундуки, укладываемые для поездки. Они разглядывали музыкальную шкатулку, которую Сашенька купила в подарок пани Рокоцкой, обожавшей подобные вещицы. Шкатулка и впрямь была хороша. На синем зеркальце пруда плавали крохотные пушистые лебеди, а когда ее открывали, звучал один из хоралов Баха. То, что пани Рокоцкая будет в восторге, не вызывало сомнения, решался вопрос, не вернуться ли в магазин и приобрести еще одну, уже для Магдалены.

Неожиданно громко хлопнула дверь и в комнату влетела раскрасневшаяся, запыхавшаяся Малгожата. Обе хозяйки удивленно уставились на нее.

– Малгося? Вы что, бежали?

– Что-то случилось? Пожар?

– Э-э… Нет-нет, все в порядке! – Малгожата возбужденно переступила с ноги на ногу. – Я хотела сказать… э-э… – она опасливо покосилась на девушку и решительно обратилась к тетушке Магдалене. – Панна Магдалена, мне надо кое-что сказать вам на ушко.

Не дожидаясь разрешения она наклонилась и горячо зашептала, всплескивая руками. Глаза у тетушки Магдалены округлились.

– А! – сказала она и устремила на Сашеньку непонятный взгляд. – О. Ну может быть… Хорошо, пойдем. Сашенька, ты… ты останься здесь. Упакуй шкатулку, потом… ну, потом посмотри вообще, все ли хорошо уложено. Я скоро вернусь, – она неопределенно взмахнула рукой и вышла, оставив воспитанницу в полном изумлении. Служанка, заторопилась за ней.

Тетушка Магдалена на секунду задержалась перед дверью в гостиную, стараясь привести в порядок свои чувства. Придав лицу самое холодное выражение, она вошла в комнату.

– Малгося сказала мне, что ты приехал и хочешь поговорить с Сашенькой, – ледяным тоном объявила она. – Извини, но она только-только стала приходить в себя после вашего последнего разговора. Как ее опекун и близкий друг, я считаю себя вправе узнать, о чем ты хочешь говорить с ней. Сашенька не знает, что ты здесь, и если я посчитаю вашу встречу излишней, то никогда и не узнает, о твоем приезде. Мне кажется, она достаточно страдала и я не позволю тебе мучить ее больше.

– Нет! – Дмитрий инстинктивно, словно защищаясь, вскинул руку. Потом тихо повторил, – Нет. Видит бог, я страдал не меньше… Я много думал и теперь понимаю, что совершил ошибку. Тетушка Магдалена, я расплачиваюсь за нее… возможно буду расплачиваться всю жизнь. Утром, когда бабушка сказала мне, что вы уезжаете… не знаю, но я не мог… я должен поговорить с Сашенькой, нет, не поговорить, объяснить…

– Объяснить?! – Брови Магдалены поднялись, а температура голоса опустилась еще градусов на сто. – Ах, объяснить. Ты никогда не увидишь Сашеньку.

– Да нет же! – в отчаянии воскликнул он. – Как вы не понимаете, я люблю ее, мне невыносима жизнь без нее! Я не могу допустить, чтобы она уехала… – Дмитрий говорил все тише, а последние слова почти прошептал. Он стоял не шевелясь, только смотрел с мольбой на тетушку Магдалену. – Я должен убедить ее остаться, просить у нее прощения. Боже, я готов весь остаток жизни простоять перед ней на коленях, лишь бы она вернулась ко мне… Тетушка Магдалена, я вел себя, как безмозглый болван, клянусь, я был искренен, но причинил столько боли и ей и себе, всем… Мне обязательно нужно ее увидеть!