Капсула
Шрифт:
В тот самый первый раз она так волновалась, что даже принялась жалеть, что ввязалась в дело, которое ей не по плечу. Ей тогда дали не список, а всего лишь одну пожилую женщину: Татьяна, 58 лет. Несчастная баба, с когда-то легким и общительным, но от одиночества и невзгод, испортившимся характером. Как она будет с ней разговаривать, как объяснит цель их встречи, как заставит принять то, что любому нормальному человеку непременно кажется дикостью.
К 58 годам Татьяна превратилась в грузную шумливую даму с претензией на кокетство. Из досье Лида знала, что Татьяна импульсивна, агрессивна и эгоцентрична. Ее характеру не хватало глубины, но Татьяна об этом не догадывалась. Она вообще упрощала реальность, была несколько наивна и не слишком дальновидна, хотя вовсе не считала себя глупой. Собственное здоровье казалось ей неизбывной ценностью и она вечно им занималась, считая себя очень слабой и болезненной. В конце 90-ых как грибы возникли разные частные клиники и специальные платные отделения в городских больницах, так называемые 'дневные стационары'. Татьяна
И тут все пошло не так. На этом этапе клиент должен быть в шоке, но Татьяна понятием 'капсулы' заинтересовалась как-то слабо, ей явно казалось, что докторша зачем-то морочит ей голову. Лида сразу оценила проблему: эта женщина плохо умеет слушать, ей трудно долго сосредоточиться на том, что ей говорит собеседник. 'Ну, ладно, капсула … Я поняла. Что вы от меня-то хотите? При чем тут я?' – Татьяна начала ее перебивать … Концепция капсулы была философской, а Татьяна привыкла к совершенно бытовым понятиям, слушать про порталы в другие миры ей было откровенно неинтересно. Хозяин предупреждал ее, что так часто бывает: одним людям будет интересна только практическая сторона предложения, а другие постараются проникнуть в суть метаморфозы. Татьяна была исключительно высокого о себе мнения. Она, мол, образованный и культурный человек: ходит по выставкам, галереям, по телевидению смотрит только канал Культура. Артисты и искусствоведы обсуждают книги, постановки, течения, школы. Татьяна слушала их с благоговейным интересом, не замечая, что она слушает 'про книги', которых не читала, 'про спектакли', на которых не была … смотрит, например, экранизацию рассказа Чехова 'Иванов', но сам рассказ не читала. Знания у нее заменялись нахватанностью, мнение совпадало с мнением специалиста, потому что своего не было. Явления культуры она оценивала на уровне: нравится – не нравится, почему … ? Потому что так считает … такой-то, а я его уважаю.
В голове у Лиды мелькали кадры из видеоряда: вот похороны ее утонувшего сына, мать Татьяны валится на землю, падает на колени, ее поднимают, усаживают на траву… Татьяна держится за руку бывшего мужа, не плачет … И вот другое … 15-летний парень, ее сын, с огромным интересом наблюдает через маленькое окошко в ванной пространство туалета … в туалете – бабушка, он ее там запер … бабушка стучит в дверь, зовет его … увещевает … умоляет выпустить … потом садится на крышку унитаза и тихо плачет … потом она неожиданно поднимает голову и видит в окошке внука … у мальчика на лице слегка дебиловатое, любопытно-азартное выражение исследователя, следящего за ходом важного эксперимента: бабушка для него, как спазматически шевелящаяся букашка, наколотая на булавку. Лида знает, что Татьянин мальчик слегка патологичен: с возрастом патология совершенно бы исчезла, или, наоборот, стала бы доминантной. Процент вероятности 50х50. Ага, еще кадр: Татьяна ссорится с мужем, орет … муж без замаха хлестко бьет ее по лицу … ее губы немедленно распухают, по подбородку течет струйка крови … вот она в гостиничном номере в Ленинграде со своим доктором-любовником … еще … похожее … другие мужчины … Татьяна любит любовь, любит от нее уставать. На Лидином мысленном экране физическая любовь выглядит животной, безобразной, отталкивающей … любовник звонит из кровати жене … лицо его делается приторно-заискивающем, голос сюсюкающим, правой рукой он держит трубку, а левая мнет Татьянину грудь … А интересно, хоть на подсознательном уровне, Татьяна понимает, что вся ее жизнь тускла, унизительна, местами трагична? Понимает ли она, что ей ни черта не удалась? Лида помнит свое тогдашнее возбуждение: у нее в руках судьба этой женщины, она предложит ей шанс жить снова и постараться быть счастливой:
– Татьяна Ильинична, вы не очень счастливый человек. Ведь так?
– Откуда вы знаете, что я несчастлива? Кто вам сказал? Ленька?
– Ну при чем тут ваш бывший муж. Нет, я это просто знаю.
– Ничего вы про меня не знаете. Уверена, что вы с Ленькой
встречались. Это его стиль: 'Танечка, я не смог сделать тебя счастливой. Прости, Танечка …– Я знаю факты вашей жизни: с мужем вы развелись, сын ваш трагически погиб, у вас были мужчины, но никто из них на вас не женился …
– А вот это не ваше дело! Кто вы вообще такая?
Татьяна агрессивно парировала любую Лидину попытку войти с ней в контакт. То ли клиентка была от природы недоверчива, то ли она сама просто не умеет делать то, что предписано вербовщице. Ничего не вышло, хотя Лида помнила, что очень старалась:
– Постойте, Татьяна Ильинишна, постарайтесь меня не перебивать … Давайте примем вашу несчастливость за аксиому. Ой, ну зачем она употребила слово 'аксиома', такое Татьяне чуждое. Отец ваш не принимал никакого участия в вашем воспитании, вы росли с отчимом …
– И что?
– Не перебивайте меня, прошу вас. Отчим вас не любил, он был хорошим человеком, но полюбить чужую девочку не смог.
– Он и не старался …
– Татьяна!
– Ладно, ладно … молчу.
– Вы вышли замуж за мужчину, к которому привыкли, но не слишком любили. Он сделал предложение, а других предложений не было. И тут еще дело было в вашей матери … она вас баловала и жалела … и потому вы пошли по линии наименьшего сопротивления: не стали учиться, не искали высоких заработков, не карабкались по карьерной лестнице …
– Да, вы соображаете, что говорите? Какая карьерная лестница в моем положении … с моим здоровьем? Как я могла учиться?
– Татьяна, мне прекрасно известно, что мама вас даже от выпускных экзаменов в школе освободила … какой уж там институт.
– Это потому что у меня всю жизнь вегето-сосудистая дистония. Не знаете, а говорите. Я сознание теряла.
– Ну неважно почему … мы можем дать вам еще один шанс прожить вашу жизнь …
– Не надо мне глупостей говорить! Да, я – невезучая, я знаю. Это не исправишь. Счастье мое еврейское! Интересно, что вы мне можете пообещать? В той другой жизни? А?
Татьяна сделалась откровенно грубой, в ее голосе начали прорываться истерические нотки. Лидой постепенно овладевало чувство безысходности. Клиентка кричала, губы ее некрасиво кривились, лицо раскраснелось, было видно, что ситуация злит ее все больше и больше, буквально бесит. Лида предприняла последнюю отчаянную попытку:
– Татьяна Ильинишна, успокойтесь, поймите, мы не приглашаем вас полностью повторить вашу жизнь, об этом и речи нет. Ваша жизнь будет другой, скорее всего более счастливой. Проанализировав перипетии вашей судьбы, свойства вашей личности, ваш характер, мы кое-что модифицируем, изменим и тогда многое у вас будет по-другому.
– Что вы имеете в виду … насчет моего характера. У меня прекрасный характер, мне другого не надо.
– А вспомните, Татьяна Ильинична, как вы в Америку, в гости к друзьям собрались. Визу получили, вам были готовы купить билет … а вы взяли и не поехали, как обычно на здоровье сослались, а на самом деле, просто испугались лететь на самолете, выходить в город, получать багаж, языка вы не знаете. Для вас это слишком большой напряг, вы боитесь, просто боитесь всего нового, не решаетесь идти вперед … Так? Вы пытаетесь оградить себя от стресса.
– Я боялась там простудиться, а потом всю зиму болеть.
– Неубедительно. Вы сами это знаете … Подумайте, Татьяна … ну, просто представьте себе на минуту, что в той другой жизни ваш сын не погибнет, он станет взрослым …
– Не трогайте моего сына! Знали бы вы, что я испытала … Отстаньте от меня! Отстаньте, у меня нет больше сил с вами разговаривать! А-а-а …
Страшный животный крик ворвался в Лидины уши. Она смотрела на опрокинутое Татьянино лицо и кожей чувствовала, что клиентка ее ненавидит, именно потому что знает ее правоту. Да, она всего боиться, любое сколько-нибудь серьезное решение кажется ей слишком сложным. Решать она ничего не будет, не может, не хочет … самое главное как-нибудь дожить, смерти она боится, но жить снова – это вообще невозможно. Она знает, что все хотят ее обмануть, а это так просто, она же старая одинокая женщина. Татьяна сделалась истерична, смотрела на Лиду волком, у нее даже руки задрожали.
В результате Лида пришлось свою первую клиентку отпустить, она ей даже ни единого вопроса не задала, до этого дело не дошло. И видео Татьяна, слава богу, не видела. Лида отчиталась перед хозяином за неудачу, он на нее не сердился, даже похвалил, посоветовал в следующий раз начинать с совсем простых вещей, подводить к проблеме более плавно. Официальный отчет был разумеется формальностью, хозяин и так все про Татьянин отказ от шанса знал, но контакт с вербовщицей считал все равно обязательным. Лида должна была на каждом случае учиться. Она помнила, что спросила его, зачем шанс предлагать таким как Татьяна. Она и так все свои в жизни шансы упустила, и этот тоже … но Андрей сказал, что 'да, упустила, но именно из-за этого ей нужно было предоставить еще один'. Лида не поняла почему: если ты трус, то так трусом и останешься. Однако с людьми все было не так просто, как ей это тогда представлялось, она начала это понимать только недавно, хотя знала, что до конца критерии выбора синклита не поймет никогда. После Татьяны ей казалось, что ее услуги синклиту больше не понадобятся, она опозорилась, но синклит вербовщиков не отпускал. Дожность была пожизненна. Ну и что ей сейчас думать про Татьяну, когда Белковский уже 'на позиции'. Мешкать нельзя, Лида задерживает дыхание и вот она уже …