«Кара-дори» — «чёрное лекарство»
Шрифт:
Бондин внимательно взглянул на посетительницу: ранние морщины, цепкий взгляд, голубая нитка татуировки от кисти вдоль руки.
— Повздорили? А что же подруга?
— Ничего особенного. Уже помирились.
— Значит, всё миром кончилось?
— Если бы! Никакого дела бы не было. Помирились — и всё. Нельзя провести повторное освидетельствование в другой области? Чтоб посторонние люди, объективно. Здесь меня все знают... Сделай, начальник. Может, и я чем смогу помочь. Сейчас, например, ко мне пристаёт одна подруга: «Помоги найти покупателя...»
— Минуту!
Бондин
Дальнейший разговор повели уже втроём... Разговор о «кара-дори», «чёрном лекарстве», которым зовут здесь и мумиё, и опиум.
В. А. Бондин. «Дальнейшие события развивались быстро. 19 мая Мамлакат Ходжаева позвонила мне по телефону и рассказала, что её подруга продолжает подыскивать покупателя на «кара-дори» и надеется, что она, Мамлакат, поможет. С этой целью подруга вручила ей образец «чёрного лекарства», который находится сейчас у Ходжаевой.
Заместитель начальника отдела уголовного розыска срочно связался с Мамлакат и уже через полчаса привёз в Управление небольшой, чёрного цвета кусочек лёгкого плотного вещества.
В Джизаке находился в это время начальник экспертно-криминалистического отдела МВД Узбекской ССР. Он затруднился дать однозначный ответ, что это: мумиё? Или наркотик? Связался с соседней областью, где в штате имелся эксперт-химик, дал указание: срочно провести исследование вещества, которое доставит нарочный из Джизака.»
Справка эксперта-химика. «...Доставленное на исследование вещество чёрного цвета, направленное согласно отношению отдела уголовного розыска Джизакского УВД в Экспертно-криминалистический отдел, представляет собой наркотическое вещество «опий» в количестве двух грамм...»
В. А. Бондин. «22 мая меня не было в Джизаке, я выезжал по неотложному делу в отдалённый район.
В Джизак возвращался к вечеру, в самое пекло.
Накануне снова приходила Мамлакат Ходжаева:
— Как поступить? Подруга предупредила: «Если не можешь найти покупателя, откажись! Найду без тебя!»
— Выходит, намерения у неё самые серьезные?
— Конечно! На всякий случай я по телефону поставила в известность ещё одного человека — сотрудника ОБХСС в Ташкенте. В курсе?
— Да, он звонил сюда.
— Сделала, что могла.
— Могли бы вы всё же написать нам об этом официальное заявление? — Другого выхода я не видел.
— Ладно. Будь что будет.
Заявление Ходжаевой было зарегистрировано в тот же день. Я адресовал его на исполнение начальникам двух служб — ОБХСС и уголовного розыска. Заместитель начальника отдела уголовного розыска ездил в кишлак вместе со мной, теперь дремал на заднем сиденье. Торбин оставался в Джизаке.
«Если там что-нибудь срочное, — подумал я, — то Торбин и начальник управления на месте. Разберутся. А к вечеру и мы подъедем...»
— Где она работает, ваша подруга? — поинтересовался я у Мамлакат. — Откуда у неё «кара-дори»?
— Откуда — не сказала. Но объяснила, что может достать. А работает в районном
нарсуде. Секретарём.«Странно, — подумалось мне. — В районном суде нет дел по наркотикам!»
— Как её зовут?
— Адылова. Нурия.»
...Покупатель — Нурия Адылова не запомнила этого человека. Лишь потом, на суде, узнала его с трудом — это он поставил машину у противоположной стороны тротуара, сам остался за рулём. Как договаривались.
Улица была пустой, только на углу, рядом со скрипучими качелями и трапецией, кричали и носились взапуски дети.
К вечеру жара спала, домам возвращался их обычный белесый облик — дань въевшейся глубоко в стены крупной, как мука, азиатской пыли.
Увидев подходившую к перекрёстку Нурию, покупатель приоткрыл дверцу «жигуля», негромко окликнул через дорогу:
— Эй!
Их познакомили утром того же дня — ни он, ни она не знали друг друга, чего, впрочем, и не требовалось.
— Принесла? — спросил покупатель.
Нурия оглянулась: «Не надо бы, чтобы нас видели вместе... Джизак хотя и город, но и в нём слухи разносятся быстро.» Это она знала точно.
— Всё в порядке, —для убедительности она похлопала себя по карману.
Покупатель ни о чём больше не спросил, неслышно тронул «жигуль» навстречу.
«Хорошо, нет никого вокруг», — подумала Адылова.
«Жигуль» сделал поворот и направился к ней. Нурия машинально проверила карман, где находился товар.
Солнцезащитные очки покупателя в машине мелькнули почти рядом. Он почему-то не затормозил. Проехал мимо.
В этот момент к ней подошли.
— Адылова Нурия?
— Да.
— Мы из ОБХСС. Нам известно, что у вас при себе имеется «кара-дори»...
В областном управлении опий взвесили: 103 грамма. По рыночной оценке — стоимость около 4 тысяч рублей.
В Джизак Бондин вернулся уже затемно. Но начальник управления Криворучко был у себя. (И сегодня в Джизакском уголовном розыске, наверное, самый длинный рабочий день.)
— Новость, — показал заместителю на стул за приставным столом. — Мы задержали знакомую Мамлакат, Адылову, когда та несла для продажи опий покупателю.
— Откуда она его взяла? В суде не должно быть дел по наркотикам!
— Туда передали дело из соседней области. Оно ещё не рассмотрено. Вещественные доказательства по делу —130 граммов опия и 94 грамма анаши.
— Адылова вынесла прямо из здания суда?
— Нет. Опий находился у неё дома. Мы передали материал и задержанную в горотдел к Каршибаеву.
— А кто подыскал человека на роль покупателя?
— Торбин. Мероприятие контролировал я лично.
В. П. Торбин. «Задержать преступника с поличным при продаже опия трудно. Сбытчик наркотика берёт «товар» с собой, только если абсолютно уверен, что сразу передаст его покупателю. При этом всегда существует опасность, что задержанный с поличным может заявить: «Милиция знала о готовящейся продаже наркотиков, значит, она и спровоцировала!..» Иные сотрудники милиции, напуганные словом «провокация», остерегаются задерживать с поличным даже карманников.