Караджале

За исключением, быть может, последних фраз, бьющих на театральный эффект, новелла Караджале не имеет себе равных в румынской литературе. Пожалуй, никто из румынских писателей ни до, ни после Караджале не достигал такого объективного отношения к материалу и вместе с тем такой мастерской вещественности рассказа. В своих комедиях и сатирических рассказах Караджале откровенно насмешлив и накаляет действие смехом. В своей первой новелле он сдерживает себя, он остается в стороне, он хочет быть точным и холодным. И язык его больше не кувыркается, не поражает своей пестротой и непринужденностью, он точен и тверд, он как бы отлит из другого сплава. «Пасхальная свеча» читается с трепетом, она вызывает дрожь и захватывает читателя, подобно самому фантастическому рассказу. Первая новелла Караджале раскрыла новые грани его творческих возможностей. Она обнажила остроту его ума, его страсти, его душевное изобилие. Вскоре все это будет подтверждено новыми разнообразными произведениями, которые покажут, сколь широк охват этого «комика», призванного, по мнению некоторых критиков, только смешить скучающую публику.

ДРАМА «НАПАСТЬ»

С 1885 года, когда появилась комедия «Карнавальная карусель», Караджале как будто прекратил писание пьес. Но вот 1 января 1890 года журнал «Конворбирь литераре» публикует новое произведение Караджале. Оно называется «Нэпаста» — «Напасть». И это драма.

Покинув знакомый мир лавочников, мелких чиновников и политиканов из магалы, драматург впервые обращается к людям из народа. И пьеса сразу же приобретает иной смысл и иное звучание. В ней не показаны социальные конфликты, сюжет построен на трагедии ревности и чрезмерности любовного инстинкта. Но так как герои «Напасти» крестьяне, естественным фоном драмы. становится их тяжелая, бесправная жизнь. И, несмотря на «любовный» сюжет, мы словно слышим крики из глуби народной жизни, крики истерзанных, измученных, затравленных людей.

Караджале считал себя человеком городским и твердил, что он не любит деревни. Но он знал крестьянскую жизнь. Сюжет «Напасти», по мнению И. Сукяну, возник во время посещения школьным инспектором Караджале долины реки Тополог. В одной корчме он видел тогда девушку удивительной красоты. В той же корчме сидел мрачный парень и неотрывно смотрел на красавицу.

— Из-за нее еще совершится убийство, — сказал мрачный влюбленный.

В драматическом конфликте «Напасти» участвуют всего три персонажа: Анка, Драгомир, Ион. В сущности, это драма женщины — Анки. Ее первый муж погиб при таинственных обстоятельствах. Анка убеждена, что ее мужа убил корчмарь Драгомир, который был влюблен в нее еще до замужества. Но он устроил так, что подозрение пало на слабоумного, жалкого Иона. Жандармы арестовали Иона и били его, пока он не признался в несовершенном преступлении и был осужден на пожизненную каторгу. После этого Анка согласилась стать женой Драгомира, чтобы выведать правду и отомстить за убитого.

Такова предыстория драмы.

На сцене мы видим корчму, которую содержит Драгомир. Прошло десять лет после убийства первого мужа Анки. Она теперь вполне уверена, что убийца Драгомир, однако у нее по-прежнему нет доказательств. Но вот в корчме появляется Ион, бежавший с каторги. У него окончательно помутился рассудок. Лишь изредка он вспоминает о постигшей его напасти и пытается найти виновного. Он пробует призвать к ответу Драгомира. Потом в припадке тоски накладывает на себя руки. И тут Анка находит, наконец, возможность отомстить: она обвиняет Драгомира в убийстве Иона. И жандармы уводят мнимого убийцу.

Так замыкается круг: напасть за напасть!

Драма Караджале была поставлена 3 февраля 1890 года.

«Она не была освистана», — уверяет И. Сукяну. Но зрители… смеялись. Наблюдения И. Сукяну подтвердила известная деятельница рабочего движения София Надежде, присутствовавшая на премьере. Она писала в социалистическом органе «Контемпоранул»:

«К моему великому удивлению, я увидела, как важные особы, сидящие в театре, смеялись, когда у Иона начались эпилептические конвульсии! Впрочем, это не ново и не удивительно, что все те, кто не знает крестьян, воображают, будто у них нет человеческих страстей и глубоких чувств; не удивительно также, что наши офицеры будут холодно взирать на Иона — ведь они расстреливали и истязали крестьян!»

София Надежде имела в виду подавление крестьянских восстаний, имевшее место всего за год до премьеры «Напасти». Но ведь драма Караджале все же не была социальной драмой и не имела никакого отношения к крестьянским восстаниям.

Что-то в самой глубине всехпьес Караджале было не по нутру его эпохе. Так случилось и с его драмой «Напасть». Прежде всего театральные рецензенты заговорили об аморальности автора, который позволил себе показать на сцене историю одного убийства. Затем стали указывать на то, что герои драмы — не румынские крестьяне: Анка, Драгомир, Ион лишь переодетыв крестьянскую одежду. Театральные критики, как и офицеры-каратели, о которых писала София Надежде, не верили, что у румынских крестьян такая же тонкая душевная организация, как у городских людей. А эти рассуждения в конце концов навели критиков на мысль, что автор заимствовал свой сюжет у какого-нибудь иностранного автора. У кого именно? Назывались самые разные имена, но чаще других упоминался Толстой. Многие были убеждены, что «Напасть» — плагиат по «Власти тьмы».

Странное и произвольное утверждение! Караджале, безусловно, испытал на себе влияние великих русских реалистов, чьи произведения он знал и ценил очень высоко. Но, разумеется, не может быть и речи о каком-нибудь механическом подражании или заимствовании.

Конечно, у Караджале нашлись и защитники. На сцену снова выступил Доброджану Геря. Он пригласил читателей представить себе, что произойдет, если подойти к «Гамлету» с теми методами, которые применяют критики «Напасти». Им придется сказать, что и «Гамлет» аморальная, к тому же еще и алогичная пьеса. Вот, например, сцена, в которой Офелия сходит с ума. Наши критики могут возразить: почему Офелия должна лишиться рассудка — ведь столько девушек в ее положении перенесли бы это спокойно?

Впрочем, много лет после написания статьи Геря в защиту «Напасти» тонкий и остроумный знаток литературы Г. Калинеску провел интересную параллель между «Гамлетом» и «Напастью». «Анка все же не совсем обычное существо, — писал Калинеску. — Женщина, которая из-за желания отомстить за смерть мужа, способна выйти замуж за убийцу, жить с ним десять лет, чтобы потом отправить его на каторгу за другое убийство, которое он не совершал, — чудовище. Это женский Гамлет». Ведь и принц датский посвятил свою жизнь поискам доказательств, изобличающих убийц, и мести за совершенное когда-то преступление. Но можно провести параллель и между Анкой и Медеей. Самая важная душевная черта Анки — это ее страсть к справедливости и убеждение, что она должна покарать убийцу. И поскольку правосудие далеко от справедливости, а слепой механизм официального, суда часто карает невиновного, Анка, не колеблясь, использует этот механизм и заставляет его служить правде вопреки его природе.

Словом, как видите, о караджалевской драме можно спорить и писать по-разному.

Но пролитые по этому поводу чернила автору не помогли. Драма успеха не имела и быстро сошла со сцены. Этот провал подействовал очень тяжело на драматурга. Период 1879–1890 годов, когда Караджале создал лучшие румынские комедии и написал первую современную драму, можно считать законченным. После «Напасти» он перестал писать пьесы. Подводя итоги своей драматургической деятельности, Караджале мог констатировать, что она принесла ему множество огорчений и очень мало радостей. Он не оставил мечту о театре, продолжал и дальше придумывать новые сюжеты, однако на протяжении следующих двух десятилетий он не довел до конца ни один из своих драматургических проектов.

Свою литературную деятельность Караджале продолжал в других жанрах. Его манит новая форма, новый материал. Но история «Напасти» еще не закончена. Пройдут годы, и как раз эта пьеса сыграет большую роль в той напасти, которую придется перенести самому автору.

В СТАРОМ КРУГОВОРОТЕ

В год опубликования и постановки «Напасти» Караджале писал Петре Миссиру:

«Дорогой Петраке,

состояние, в котором я нахожусь — но сначала опишу тебе это приятное состояние.

За квартиру я не заплатил и на меня подано в суд;

дров у меня совсем нет;

нет и зимнего пальто;

с часу на час жду появления нового наследника;

один у меня болен.

И в довершение ко всему: я принялся писать пьесу, и из-за того, что приходится поздно работать по ночам, У меня заболели глаза.

Я мечусь из угла в угол и не знаю, что мне делать».

Похоже на то, что Караджале ничего больше не ждет. Напрасными оказались все его предыдущие попытки выйти из бедности. Что же еще можно предпринять? Караджале отвечает самому себе: покинуть страну.

Так возник первый проект добровольной эмиграции, о котором тотчас пронюхали газеты и даже сообщили широкой публике, выражая лицемерное сожаление, что «наш уважаемый автор» собирается покинуть родину.

Куда же собрался Караджале?

В те годы Трансильвания была австро-венгерской провинцией. И Караджале строил планы уехать на постоянное местожительство в трансильванский город Сибиу, крупный центр румынской культуры. Писатель надеялся, что сумеет получить там место преподавателя французского языка в румынской просветительской организации «Астра». Хотя Караджале закончил всего лишь пять классов, французским языком он впоследствии овладел лучше, чем многие из тех, кто долгие годы жил во Франции. Он доказал это своим переводом пьесы «Побежденный Рим». И продолжал доказывать в кругу знакомых и друзей.