Караджале

После первых же фельетонов и пародий Караджале, хотя они и были подписаны различными псевдонимами, осведомленные литераторы и журналисты стали говорить, что их юный коллега — резкий, самодовольный и невыносимый тип.

Поведение молодого литератора в жизни только подливало масла в огонь. Многие не подозревали, что этот юноша — прирожденный актер, не попавший, однако, на сцену и ставший тем, что называют актером в жизни. Это значит, что он смеялся более раскатисто, чем другие, спорил безудержно, словом, все, что он делал, приобретало преувеличенную форму. Естественно, что он обращал на себя внимание окружающих. И уж конечно, Мачедонски и другим не приходило на ум, что перед ними незаурядный талант и проницательный ум писателя, который уже с первых опытов, даже в своих фельетонах и сценках, как будто пригодных только для юмористических журналов, сделает решающие открытия, проникнув в самую глубину общественных отношений своего времени. Никто не предполагал, что уже в караджалевских анекдотах содержатся образы и видения большого рассказчика.

Юный Караджале отнюдь не самоуверен, как думают многие из его знакомых, — он только резок и чрезмерно правдив для своего времени. Караджале саркастически улыбается, но он умеет и грустить и сочувствовать. Он эмоционален, из-за любой опечатки готов устроить грандиозный скандал в типографии. Но он и отходчив и рабочие любят его за простоту, за то, что он считает их равными себе, подсаживается к ним во время обеда, смешит их своими анекдотами, ссужает им деньги из своего мизерного жалованья. И разве это его вина, что у него особое зрение, что ему органически противопоказаны конформизм и сделки с собственной совестью и что он видит вокруг себя великое множество никчемных и смешных героев, которые так и просятся в фельетон, в пародию, на подмостки?

ШКОЛА ЖУРНАЛИСТА

Очень скоро выяснилось, что Караджале не совсем обычный журналист. Он обладает литературным талантом, его заметки, фельетоны и пародии отличаются своим стилем, своей особой манерой письма. Эта особенность его первых литературных опытов поможет впоследствии румынским литературоведам расшифровать все псевдонимы начинающего писателя. А их было великое множество. Юный Караджале никогда не подписывался своим полным именем. Он сомневался и колебался, он отнюдь не был самонадеян, как казалось иным посетителям литературных пивных, ставших первыми жертвами его сатирического дарования.

Начинающий Караджале писал и стихи и прозу. Некоторые его стихи несколько напоминали лирические и философские произведения Эминеску. Но Караджале довольно быстро понял, что стихи противопоказаны его натуре, что ирония противоречит лиризму. И он продолжал писать только шуточные стихи и совершенствоваться в сатирической прозе.

Юмористический листок «Тимпеле» («Колючка») был связан с радикальным, или, как говорили тогда «красным», крылом либеральной партии. Сатирический стиль времени был пышным и наивным. Но бывший участник «Плоештской Республики» наивностью уже не отличался. Караджале резко высмеивал пустых фанфаронов, лицемеров, стяжателей, ставил неудобные вопросы городским властям Бухареста, весьма мало заботящимся о нуждах города, воевал с литературными халтурщиками, с фабрикантами псевдоисторических романов, коллекционировал «жемчужины стиля», нелепые и безграмотные фразы, которыми изобиловала печать времени.

Таким образом, приобретя известный опыт и нажив себе благодаря своим пародиям несколько десятков врагов среди литераторов Бухареста, Караджале приступил в мае 1877 года к изданию собственного юмористического листка «Клапонул» («Каплун»), который он целиком заполнял сам. У «Каплуна» была недолгая жизнь. За ним последовал «Календарь Каплуна», изданный известным бухарестским книготорговцем Леоном Алкалай. Среди юморесок, напечатанных в этом календаре, был и анекдот о бакалейщике Гицэ Калуп и его приказчике Илие, послуживший вскоре основой для первой караджалевской комедии.

В материалах «Календаря Каплуна» уже можно увидеть эскизыбудущих произведений Караджале. Ему не дают покоя наблюдения и открытия, сделанные с самого раннего возраста. Больше всего потрясает его катастрофический разлад между громкими фразами и делами окружающих. Общественная арена кажется ему театром,люди ведут себя на ней, как на сцене, произносят громкие и лживые тирады, им, в сущности, совершенно безразличны разыгрываемые роли.

Уже начинающий Караджале останавливает свой взгляд на пестром, шумном, почти карнавальном мире бухарестской магалы.В буквальном смысле слова магала — городская окраина. Но слово это имело и более широкий смысл. Балканская магала — это целый мир, проникавший и в аристократические салоны, мир, придавший свою окраску духовному облику описываемой здесь эпохи. Будущий автор политических комедий собирал свой материал именно там, где современная ему жизнь проявлялась в своих наиболее ярких аспектах.

Словом, участие Караджале в юмористических листках и его сотрудничество в ежедневных газетах, требовавшее переработки злободневного материала, взятого из реальной действительности, было хорошей школой для будущего драматурга и сатирика. Но понадобится, конечно, еще множество наблюдений, размышлений и большой труд, прежде чем газетные фельетоны превратятся в сатирические комедии.

ЕЩЕ ОДНА НЕУДАЧА

Итак, молодой журналист Ион Лука, или, как его называют друзья, Янку Караджале, с самого начала не захотел стать таким, как его коллеги, — он не пожелал поддаваться нравам, царящим в большинстве редакций. Он хочет оставаться честным и не подставляет свой парус ветру времени. Его лодку опрокидывает. Но каждый раз он каким-то образом выплывает снова на поверхность и вновь плывет своим курсом. За несколько лет он побывал в разных редакциях. Он уже издавал и свой собственный листок и свой календарь. Он был и «ответственным жирантом», то есть юридически ответственным лицом одной газеты. И он, разумеется, по-прежнему беден и вынужден постоянно искать себе новые источники заработка.

Однажды он редактировал ежедневную газету. Это продолжалось совсем недолго — что-то около недели. Новое издание основал журналист, перекочевавший из Франции в Румынию, — Фредерик Даме. У него были грандиозные планы, у этого Даме. Он назвал свою газету «Нациуня ромына» — «Румынская нация» — и решил, что она должна стать самой большой информационной газетой в Бухаресте. Караджале храбро взялся ему помогать.

Однако газету подвел корреспондент, давший ложную информацию. Конкуренты не преминули, конечно, воспользоваться случаем и добиться ее запрещения.

Литературовед Шербан Чиокулеску подробно изложил содержание единственного дошедшего до нас номера этой газеты. Он поражает своей разносторонностью, умелым подбором материала и свидетельствует об организаторском таланте и редакторских способностях компаньона Фредерика Даме. Шербан Чиокулеску даже высказал сожаление по поводу того, что Караджале не имел возможности продолжить свое газетное предприятие.

Прав ли Шербан Чиокулеску? Нас интересует здесь прежде всего мнение самого Караджале. Надо полагать, что его не очень сильно удивил конец «Румынской нации». Он уже свыкся с тем, что все его прожекты и начинания терпят крах. Он даже начал уговаривать себя, что это неизбежно, поскольку он человек невезучий. Ну, а если человеку на роду написано быть неудачником, тут уже ничего не поделаешь. Но поскольку существовать вне литературы он не мог, неудачи его не остановили.

СТАРЫЕ ЗНАКОМЫЕ ВСТРЕЧАЮТСЯ ВНОВЬ

К двадцать шестому году жизни сотрудник юмористических листков, фельетонист и пародист, уже приобретший некоторую известность в бухарестских редакциях, успел накопить опыт и солидный багаж знаний. И он решил, что настало время показать, на что он способен, и удивить окружающий его мир.

И точно — двадцатипятилетний Караджале удивил бухарестский мир, причем первой жертвой этого удивления стал он сам.

В январе 1878 года в «Ромыния либера», что означает «Свободная Румыния», стали появляться статьи нового театрального рецензента этой газеты, который подписывался Лука. Псевдоним был довольно прозрачным — для театральной публики не составляло никакого секрета, что новый рецензент — Ион Лука Караджале: Друзья уже давно называли его Лука, а в некоторых случаях Янку.

Итак, Лука, о котором мы уже знаем, что он был суфлером, статистом и слушателем театральных курсов, Решил высказать все, что он думает по поводу положения дел в румынском театре. Три его статьи, напечатанные под общим названием «Критическое исследование о румынском театре», произвели на многих театралов впечатление холодного душа. Потому что Лука с самого начала отказался идти по пути остальных рецензентов — он не желал потворствовать плохому вкусу и никого не щадил.

Повторилось все то, что уже случилось однажды с начинающим журналистом Караджале. Театральный рецензент повел нападение весьма энергично, сначала на театральную критику, потом на текущий театральный репертуар, который он разбил на три категории: «инсценировки, плагиаты и переводы». При этом Лука не стеснялся в выражениях и испортил свои отношения почти со всеми театральными деятелями времени. Он не поща-' дил даже своего бывшего покровителя Михаила Паскали. А в списке литературных фальсификаторов, занимающихся переплавкой стертых монет в новые, упоминался и бывший компаньон Караджале по изданию газеты «Румынская нация» — Фредерик Даме. Настанет день, когда это упоминание дорого обойдется Луке. Поистине точна зарисовка, в которой Караджале однажды охарактеризовал самого себя как человека, «владеющего секретом наживать себе новых врагов и терять старых друзей».