Карамболь

Он умолк. Она посмотрела на него долгим, серьезным взглядом, потом взяла его через стол за руку.

— Преступление рождается в зазоре между моралью общества и индивидуума, — добавил Ван Вейтерен, в тот же миг задумавшись над тем, ко всем ли случаям это применимо.

— А если ты найдешь убийцу Эриха, ты его тоже сможешь понять?

Он помедлил с ответом. Снова окинул взглядом берег. Солнце скрылось, и погода стала такой, какой, вероятно, была до того, как кто-то из богов додумался ее изобрести. Восемь градусов тепла, слабый ветер, белое небо.

— Не знаю, — сказал он. — Поэтому-то я и хочу поговорить с ним с глазу на глаз.

Она выпустила его руку и наморщила лоб:

— Не понимаю, как ты можешь желать подвергнуть себя такому. Посмотреть в глаза убийцы сына. Иногда я тебя просто не понимаю.

— Я никогда не утверждал, что сам себя понимаю, — ответил Ван Вейтерен.

«И я никогда не утверждал, что не хотел бы пустить пулю между этих глаз», — подумал он, но ничего не сказал.

На пути домой у Ульрики возникло предложение.

— Мне хочется пригласить его невесту на ужин.

— Кого? — спросил Ван Вейтерен.

— Марлен Фрей. Давай пригласим ее завтра вечером к нам на ужин. Я позвоню и поговорю с ней.

Ему подобная мысль в голову никогда не приходила. Интересно — почему? Потом он устыдился и ответил согласием.

— При условии, что ты останешься ночевать, — добавил он.

Ульрика засмеялась и мягко толкнула его кулаком в плечо.

— Я ведь уже обещала, — сказала она. — Четверг, пятница и суббота. Юрг в лагере со школой.

— Отлично. Я без тебя чертовски плохо сплю.

— Я прихожу к тебе не за тем, чтобы спать, — заметила Ульрика.

— Отлично, — повторил Ван Вейтерен за неимением лучшего.

Начальник полиции Хиллер положил руки на стол, снабженный подкладкой для письма из свиной кожи, сцепил их в замок и попытался поймать взгляд Рейнхарта. Тот зевнул и посмотрел на зеленое растение, напоминавшее пальму, название которого он вроде бы когда-то знал.

— Хм… — произнес Хиллер. — Мне утром довелось столкнуться с комиссаром… я имею в виду комиссара.

Рейнхарт перевел взгляд на фикус Бенджамина.

— Эта история с сыном на него здорово подействовала. Просто хочу, чтоб ты знал. Ничего удивительного. После всех лет и всего… я считаю это делом чести. Мы обязаны раскрыть дело. Не упустить его из рук. Насколько далеко вы продвинулись?

— Чуть-чуть, — ответил Рейнхарт. — Мы делаем все, что в наших силах.

— Вот как, — сказал Хиллер. — Ну, в этом я, конечно, не сомневаюсь. Все… я действительно имею в виду всех… должны чувствовать такую же ответственность, как я. Понимать, что это дело чести. Хоть вы и позволяете некоторым убийцам бегать на свободе, но с этим такого допускать нельзя. Ни при каких условиях. Может, тебе требуются еще ресурсы? Я готов пойти на многое… очень на многое. Только скажи.

Рейнхарт не ответил.

— Я, как ты знаешь, никогда не вмешиваюсь в оперативную работу, но если тебе захочется обсудить со мной план действий — всегда пожалуйста. И ресурсы, как я сказал… никаких ограничений. Дело чести. Ты понял?

Рейнхарт поднялся из мягкого кресла для посетителей.

— Все предельно ясно, — произнес он. — Но при помощи танков уравнения не решаются.

— Что? — спросил начальник полиции. — Что ты, черт возьми, хочешь этим сказать?

— Объясню в другой раз, — ответил Рейнхарт, открывая дверь. — Извините, я немного спешу.

Юнг и Морено ждали у него в кабинете.

— Вам привет с пятого этажа, — сообщил Рейнхарт. — У садовника снова новый костюм.

— Он выступал по телевидению? — поинтересовался Юнг.

— Насколько мне известно, нет, — отозвалась Морено. — Может, собирается?

Рейнхарт уселся за письменный стол и закурил трубку.

— Ну? — спросил он. — Как дела?

— Я ее не поймал, — ответил Юнг. — Она куда-то отправилась с приятелем. Выходит на работу только завтра во второй половине дня. Сожалею.

— Что за черт, — произнес Рейнхарт.

— О ком вы говорите? — поинтересовалась Морено.

— О Эдите Фишер, разумеется, — ответил Рейнхарт. — О той медсестре, которая намекнула другой медсестре, что Вера Миллер на что-то намекала… тьфу черт, какая каша! Как дела с проверкой врачей?

— Замечательно. — Морено передала ему лежавшую у нее на коленях папку. — Здесь имена и фотографии всех ста двадцати шести врачей, работающих в Хемейнте. Плюс еще нескольких, уволившихся в этом году, они отмечены точками. Даты рождения, сроки работы, научные заслуги, специализации и все, что твоей душе угодно. Даже гражданское состояние и члены семьи. В больнице Хемейнте царит порядок.

— Недурно, — согласился Рейнхарт, просматривая папку. — Действительно недурно. Они распределены по клиникам и отделениям?

— Разумеется, — подтвердила Морено. — Я уже поставила крестики перед теми, кто работает в сорок шестом, в отделении Веры Миллер. Там шесть постоянных врачей и семь-восемь появляются временами. Они ведь довольно много ходят по отделениям, особенно специалисты… анестезия и тому подобное.

Рейнхарт кивнул, продолжая листать и изучать веселые лица мужчин и женщин в белых халатах. В должностную инструкцию явно входила обязанность фотографироваться именно таким образом. Почти на всех снимках один и тот же фон, и все — во всяком случае, почти все — держат голову под одинаковым углом и широко улыбаются. Явно один и тот же фотограф — интересно, что за безумно популярная история у него припасена, чтобы заставлять всех так разевать рты?

— Недурно, — произнес он в третий раз. — Значит, тут у нас убийца, с фотографией и личными данными чуть ли не с колыбели. Жаль только, что мы не знаем, который из них. Один из ста двадцати шести…

— Если продолжать придерживаться гипотезы Роота, — заметила Морено, — можешь сорок штук отбросить.

— Вот как? Почему же? — спросил Рейнхарт.

— Потому что они женщины. Правда, как действовать дальше, я не знаю. Мне кажется чересчур смелым начинать допрашивать всех подряд. Хоть на снимках они и выглядят безмятежными, в действительности могут оказаться немного покруче. Особенно когда поймут, в чем мы их подозреваем… плюс корпоративная солидарность и все, вместе взятое.

Рейнхарт кивнул.

— Начнем с ближайших, — решил он. — Пока только с них. Как ты сказала? Шестеро постоянных сотрудников клиники и еще несколько? С ними мы, пожалуй, успеем разобраться еще до того, как появится свидетельница Юнга. Кто этим займется?

— Только не Роот, — сказал Юнг.

— О’кей, не Роот, — согласился Рейнхарт. — Однако я вижу перед собой двух надежных коллег. Пожалуйста, удачной охоты!

Он захлопнул папку и передал им. Поскольку Юнг вышел первым, Рейнхарт успел задать инспектору Морено вопрос: