Карандаш надежды. Невыдуманная история о том, как простой человек может изменить мир

И опять просчитались. Пришло восемь человек, но среди них оказалась студентка по имени Алекс, которая летом приехала в Нью-Йорк и стала нашей первой официальной практиканткой. Она, как и Эндрю Грэй, потом участвовала в «Морском семестре»: они решили посмотреть на большой мир за пределами своего двора.

В Алабаме я встретил довольно экзальтированную пожилую женщину, владелицу ресторана, которая поделилась с нами своей любимой фразой о путешествиях.

– Милок, незнакомец – это друг, с которым я пока не познакомилась! – объявила она. Это было сентиментально, но верно, и в пути мы много раз в этом убеждались.

Когда я выступал в Тулейнском университете, зал наконец-то был полон: на этот раз пришло примерно полсотни студентов факультета международного развития. Один из них тем вечером встретился с нами за пивом и несколько месяцев спустя начал организовывать концерты в пользу «Карандашей надежды».

До меня начало доходить, что совершенно не важно, сколько людей сидит в зале. Если я смогу вдохновить всего одного человека сделать для нас какое-нибудь дело (организовать мероприятие, посвятить нам день рождения или открыть клуб «Карандашей надежды»), организация получит преданного сторонника, который будет двигать ее вперед. В Челси, Эндрю и Алекс я видел пример влияния таких «якорей».

Поэтому в каждой своей речи, перед большой или маленькой аудиторией, я стараюсь найти одного человека, глаза которого от нашей истории загораются больше всего. Чтобы определять таких людей во время выступления, нужно много практики, и я все еще работаю над этим каждый раз, когда выхожу на сцену, но цель всегда одна и та же: найти в каждой аудитории одного человека и превратить его в следующую Челси Кэнэду.

В пути мы провели три недели. Наступил конец октября, и мы полетели обратно из Атланты в Нью-Йорк: у нас оставались в запасе сутки, чтобы организовать ежегодный сбор средств, посвященный Хеллоуину и моему дню рождения. С момента старта прошел год. За 365 дней мы погнались за невероятной идеей, построили школу и заронили искру в небольшое движение. Пришло время отметить достижения организации и попутно собрать немного денег.

Чтобы оживить обстановку, я купил пять костюмов шмелей, заставил всех переодеться и в таком виде пройти через службу безопасности аэропорта. Мы расправили усики, крылья и тесные черные шорты на черных колготках. Люди просто покатывались со смеху: на рейсе Delta Air Lines в нью-йоркский аэропорт имени Кеннеди прилетели пять крепких шмелей и принесли дух Хеллоуина. В этих костюмах мы приветствовали гостей и собрали еще 10 тысяч долларов небольших, но важных вкладов.

* * *

Время летело, и моя стажировка подходила к концу, поэтому я планировал две последние поездки: одну в Никарагуа, а другую в Лаос. Я постоянно слышал, что люди называют «Карандаши надежды» «этой лаосской организацией», хотя нашей целью была глобальная работа с детьми. Я решил, что можно обозначить свое присутствие во всех трех больших зонах бедности – Азии, Латинской Америке и Африке и доказать тем самым, что нашу работу можно проводить в глобальном масштабе. На очереди была Латинская Америка. Я нашел партнерскую организацию под названием Seeds of Learning, работавшую в Никарагуа, и после многочисленных звонков и писем провел две недели в этой стране, чтобы заложить фундамент сотрудничества.

За несколько месяцев до этого я получил в Facebook сообщение от Лесли Энгл. Ее лучший друг был вместе со мной на «Морском семестре» и, когда увидел фотографии, которые я разместил в соцсетях, поделился с ней моей контактной информацией. Лесли написала, что в конце года переезжает в Луангпхабанг. Она путешествовала там в прошлом году, и у нее был опыт писателя и дошкольной воспитательницы. Она собиралась поработать в Лаосе несколько лет и поискать там счастья. Мы немного попереписывались, а потом час проговорили по телефону. Беседа прошла удивительно хорошо. Она была не похожа на наших нью-йоркских волонтеров: много путешествовала по развивающимся странам и хорошо понимала, чем живут и как функционируют сельские общины. Лесли умела учить, была насквозь «связана с землей». Но я не был готов создать в Лаосе полную ставку: все поездки и административные расходы я по-прежнему оплачивал из своего кармана, чтобы каждый собранный нами доллар шел школам.

– Надеюсь, мы свяжемся, когда будем там в декабре, – сказал я, намекая, что предложить могу немного.

Вернувшись из Никарагуа, я написал ей за несколько дней до многопересадочного перелета в Лаос и узнал, что мы оба прилетаем одним и тем же утром. Оказалось, мы независимо друг от друга забронировали билет на один и тот же самолет в Луангпхабанг, где должны были встретиться. Такие счастливые случайности нельзя игнорировать. На следующий день после обеда появился Ник Онкен, чтобы сделать фотографии, и следующие шесть дней мы втроем ездили на мотоциклах по сельским районам Лаоса. Мы были прекрасным трио путешественников, а иногда у Ланой получалось пораньше закончить дела в гостинице и присоединиться к нам.

Всего за несколько дней до моего возвращения в Нью-Йорк мы отправились на север, в деревню Пхайонг, на церемонию открытия нашей второй школы. Ланой переводила нам и делала заметки в своем «акульем блокноте». И вдруг она перебила одного из сидящих вокруг нас мужчин. Все присутствующие были просто шокированы.

Церемония продолжалась, но мы не понимали, что произошло. Потом она объяснила:

– Этот человек сказал, что рад открытию школы, но начал просить еще больше. Я сказала ему, что «Карандаши надежды» не делают подачек. Деревне надо доказать, что она будет использовать школу как надо. Мы сами, лаосцы, должны продемонстрировать, что хотим дать нашим детям образование. Не ты, не Лесли, не Ник.

В этой части мира женщины редко перечат мужчинам так, как это сделала Ланой. В этот момент я понял, что именно такие, как она, должны отвечать за наши местные программы. Она была нашим «якорем». Маленькая женщина, которую я впервые встретил в гостиничной прачечной, превращалась в смелого, уверенного в себе лидера.

За девятимесячную практику мне удалось сделать намного больше, чем я ожидал: мы завершили строительство двух школ, запланировали расширить деятельность на другие регионы и создали солидную группу сторонников.

Лесли знала меня всего неделю, но продолжала задавать один и тот же вопрос:

– Как же ты вернешься и опять станешь консультантом?

– Это вообще не проблема, – уверял я ее. Я искренне верил в каждое свое слово и думал, что все будет нормально. Оказалось, что никогда в жизни я так не заблуждался.

Мантра 16 Читай путеводные знаки

После третьего года работы практически все новые сотрудники нью-йоркского офиса Bain должны либо продолжить обучение в школе бизнеса и потом вернуться в компанию, либо не идти в бизнес-школу и искать себе другую работу. Рекрутеры об этом знали и активно за нами охотились. Мне каждые несколько дней звонили из инвестиционных компаний первой величины, например Blackstone и KKR, и предлагали должности, на которых теоретически уже в первый год можно было заработать четверть миллиона. Одно из этих мест должно было стать следующей остановкой на моем жизненном пути и помочь исполнить детскую мечту о больших деньгах. Коллег, которых такие предложения не интересовали, ждали престижные программы в Гарварде и Стэнфорде.

Но я даже не думал куда-то устраиваться. Я просто обожал то, чем занимался в «Карандашах надежды», и мне хотелось дать организации еще немного времени, чтобы полностью раскрыть ее потенциал. Я решил, что останусь в Bain на весь август, чтобы завершить третий, последний год программы помощника консультанта, потом год проработаю только в «Карандашах надежды», а затем решу, как быть дальше.

Мне казалось правильным вернуться к работе, но вдруг появилась изумительная, однако требующая времени возможность для «Карандашей надежды»: банк Chase запустил первую программу Community Giving. В ее рамках пожертвования до миллиона долларов должны были пойти благотворительным организациям, которые наберут больше всего голосов в социальных сетях. Впервые решение о выделении средств принималось так демократично, и момент был исключительно подходящий.