Карантин любви, или Только не в Россию

Недолго радовался солнечный лучик, тучи его снова накрыли. Владимир опустил голову и посмотрел в глаза новой знакомой:

– Как ни странно, мне в Москве понравилось.

Они зашли в подъезд после того, как Ника набрала код от входной двери.

– Может, все, что произошло, обернется к лучшему, – сказал он, когда она звонила в родительскую квартиру. – Я чувствую, что во мне проснулась злость. Такая спортивная злость и азарт, – он продолжал говорить то ли ей, то ли уже самому себе.

Родительская «сталинка» давно ждала современного ремонта, она помнила и книжный дефицит советского времени, и первые автобусные туры в Европу. Поэтому на кухне и в гостиной все углы и полки были заставлены «писающими мальчиками», пустыми фигурными бутылочками из-под ликеров и более крепких напитков.

Лимончелло, альбомы с русскими иконами и живописью Третьяковской галереи – это были предметы гордости Натальи Михайловны, которые достались ей большой ценой. В том числе ценой отношений с мужем, который был вынужден хлопотать по дому, пока жена доставала дефицит и зарабатывала на заграничные поездки.

– Что-то вы долго, – встретила она молодых, накрывая стол новой шотландской скатертью, которую купила на Рождество. – Мы все уже поели, пока вы ехали.

Наталья Михайловна начала разливать первое блюдо по тарелкам.

– Мамины чинахи – это шедевр, – сказала Ника, приглашая Владимира к столу.

После первой же ложки гость признал ее правоту.

– Вам нужно мишленовскую звезду вручить, – искренне воскликнул он, продолжая жевать и не в силах остановить движения руки со столовым прибором. – Причем звездой наградить навечно! – закончил он с тарелкой, пока Ника только еще нарезала свежую зелень.

– Подожди, ты уже все съел? Ведь для полноты вкуса нужно добавить кинзу и базилик!

– Ничего, я много приготовила, – Наталья Михайловна гостеприимно налила еще один половник в пустую тарелку потенциального зятя.

– Вот теперь дегустируй, только не торопись. Давай с чувством, с толком, с расстановкой, – Ника улыбнулась, добавив зелени себе и Владимиру.

– Вы сильно первым не наедайтесь, – сказала Инга, которая сидела в наушниках, откинувшись в кресле. – Бабушка приготовила «Пищу Богов», – добавила она интригующе.

Владимир вопросительно посмотрел на Нику.

– Это мамин мега-хит. Мой самый любимый торт, – ответила та на его беззвучный вопрос. – Кстати, а где Раймонд? – она только заметила, что сына нет в комнате.

– Он вышел во двор, поиграть с мальчишками в футбол, но быстро вернулся заплаканный и закрылся в комнате, – ответила Наталья Михайловна явно расстроенно.

– Я видела, что он отцу звонил, но тот, как всегда, вне зоны, – добавила Инга, не открывая глаз.

Удивительно, но она слушала не только музыку, но и разговор взрослых. Наушники ей совершенно не мешали, скорее, наоборот, помогали включиться в беседу, только когда она считала это необходимым.

– Вне зоны Шенгена? – сострил Владимир, посмотрев на девочку.

– Нет, действия сети! – огрызнулась Инга, помня, что последнее слово всегда должно остаться за ней.

– Я к нему заходил, но он разговаривать со мной не стал, – вступил в разговор Юрий Павлович, который до этого что-то чертил на планшете.

Ника поднялась и пошла в комнату, где закрылся Раймонд. Мальчик лежал, накрывшись подушкой, его плечи вздрагивали.

– Сынок, что случилось? – Она присела на край кровати и положила руку ему на плечо.

– Ничего, – заплаканным голосом ответил Раймонд.

– Зачем ты меня сюда привезла? Я хочу домой, в Ригу. Я хочу к папе! – он перешел на крик.

– Ну подожди, сынок, может, ты расскажешь, что произошло? – Ника пыталась успокоить его.

– Уходи, не трогай меня, не хочу никого видеть.

Ребенок забился в угол и накрылся одеялом с головой. Ника на цыпочках вышла, бесшумно закрыв за собой дверь и оставив сына наедине со своими проблемами.

– Накрылся подушкой, плачет и не хочет ни с кем разговаривать, – проговорила она растерянно, вновь садясь за обеденный стол.

Владимир подошел к окну и увидел во дворе довольно взрослых ребят, они были явно старше Раймонда и очень хорошо играли в футбол. Он их заметил, еще когда разговаривал с матерью по телефону.

Мужчина посмотрел на Нику, ее родителей и Ингу: они все были обескуражены и не знали, что делать. Он решил действовать и решительно направился в комнату к Раймонду.

– Я с тобой, – предложила Ника, еще не доверяя Владимиру в полной мере, но тот остановил ее движением головы.

– Я один, поговорю с ним по-мужски, – его голос звучал тихо, но так уверенно, что даже Инга открыла глаза и сняла наушники. – Все будет хорошо, у меня есть опыт общения с детьми. – Он закрыл дверь, и все с надеждой посмотрели ему вслед.

Раймонд продолжал неподвижно лежать в той же позе, в которой оставила его мать, только перестал плакать.

– Расстроился, что в состав не прошел? – неожиданно дерзко начал Владимир.

– Вам-то какое дело.

Мальчик был удивлен, такого вопроса он явно не ждал от едва знакомого мужчины.

– На первый взгляд – никакого, но если подумать, то, мне кажется, они правы. Зачем в команду брать того, кто не умеет играть, – продолжил в том же духе Владимир.

– Я не умею? Вы-то откуда знаете? Я, между прочим, умею, – с вызовом ответил Раймонд и повернулся к нему.

Владимир почувствовал, что его заход удался, поэтому решил завершить переговоры и мгновенно перешел к предложению:

– Ну раз умеешь, тогда пойдем вместе и сыграем с ними.

– С кем? С ними? Они, во-первых, старше, а во-вторых, и правда хорошо играют, – уже по-деловому ответил мальчик, но сменил позу и сел на край кровати.

– Во-первых, они старше тебя, но не меня, – как опытный коуч, Владимир моментально снял первое возражение. – Во-вторых, ты сам сказал, что играть умеешь, – он начал работать со второй проблемой, пытаясь выяснить истинную причину расстройства.

– Ну а вы-то умеете играть? Я один их не обыграю, – Раймонд еще не сдался, но был явно заинтригован.

– Умение – это понятие относительное, смотря с кем сравнивать. Если, предположим, с Мессии или Роналду, то скорее нет, а если с кем-то другим, то это покажет только практика.

Владимир был уверен и убедителен в своих доводах. Теперь ему осталось лишь взять мальчика «на слабо»:

– Так пойдем и выясним, сможем мы их обыграть или нет. Если, конечно, не струсишь.

– Не струшу.