Карат. Чёрное сердце

Мужчины не должны быть настолько красивы.

Словно грех.

Словно какие-то высшие силы вылепили его в насмешку над всем миром, чтобы показать на что они способны, давая в руки такой козырь, против которого мало кто мог устоять.

Но этого было мало, чтобы перестать ощущать его.

То, как порхнули его черные густые и чертовски длинные ресницы.

То, как чувственные губы изогнулись в его коронной полуулыбке, когда приподнимался только кончик губ с одной стороны и взгляд полыхнул, пытаясь забраться в мои глаза навязчиво и слишком упорно.

– Ты не ответила, детка.

Я ненавидела, когда он называл меня так.

Не потому что чувствовала себя рядом с ним глупым, не смышленым и совершенно неопытным ребенком. Да, так оно и было. И рядом с его опытом, хитростью и прожитыми годами, я стояла на уровне новорожденной кошки, которая еще даже не открыла глаз.

А потому что в том, как он произносил это, было что-то откровенное и чувственное.

Как секс. Но на словах.

Я и не собиралась отвечать, а хотела только одного – как можно быстрее оказаться дальше от этого мужчины, его кусающей и затягивающий в омут энергетики, от которой было просто невозможно отмахнуться и переступить так легко, как хотелось бы.

– Я хочу пройти, - сухо и слишком сосредоточенно отозвалась я, глядя исключительно на его руку, где под упругой кожей с черной порослью волос выступали тугие вены и лоснились выпирающие мышцы.

Сегодня он был облачен в простую черную рубашку, расстегнутую на груди, и не менее простые темные джинсы. Но даже в этом виде едва ли можно было отыскать во всем клубе кого-либо более соблазнительного и желанного для всей женской половины.

Карат смотрел на меня, склонив голову, поскольку мое лицо было на уровне его мощных плечей, и я скорее почувствовала кожей, чем увидела сквозь пелену ресниц, что он улыбнулся.

Томно, обволакивающе своей гипнотической аурой, когда каждую секунду казалось, что он играет с тобой в какую-то хитрую игру, правила которой знает только он, пока ты идешь по минному полю, не представляя, где тебя поджидает опасность.

Рядом с ним она поджидала на каждом шагу. Каждом вздохе.

Молча и неторопливо он все таки убрал руку, открывая небольшой просвет в рамке косяка, но не торопясь отодвинуться, чтобы освободить место, и я быстро прикинула за сколько смогу протиснутся мимо него, чтобы сбежать как можно скорее. И как можно дальше.

Доля секунды!

Мне была нужна всего лишь доля, чтобы стать свободной от его гнетущего и совсем нежеланного присутствия рядом, когда я сделала резкий выпад вперед, сосредоточившись на одной точке противоположной стены, но наивно полагая, что я смогу быть быстрее того, в чьих жилах текла не просто чистая огненная кровь наших предков, а еще и королевская!

И моя доля секунды ровнялась мигу для него, чтобы поймать меня посреди одного резкого молниеносного выпада, зажав теперь обеими руками и смещаясь так, что стена оказалась за моей спиной.

Он продолжал играть, делая это легко и не напрягаясь.

А я была в ловушке!

Замерев и зазвенев внутри натянутыми нервами, готовая обороняться и даже кусаться, я слышала его кружащий голову голос, что мурлыкал и подбирался ко мне хищником, который только с виду был такой плюшевый.

– В этом зале по меньшей мере четыре пары занимаются сексом. Если быть совсем точным – шесть, - мужчина сделал паузу, словно давал мне шанс убедиться в этом самой и посчитать, что я делать совершенно не собиралась, а затем продолжил все так же мурчащее-лениво, заманивая в свои бесконечные игры, - Могу предположить, что две, те, что чуть левее, ты могла не заметить в силу своей увлеченности ими.

Он потянулся вперед ближе ко мне подчеркнуто медленно, показывая, что он не собирается нападать.

По крайней мере, не в эту секунду.

Но конечно же отмечая, что теперь я была готова к любому его выпаду, даже если для этого мне придется разнести весь первый этаж этого чертова заведения, где за каждым углом и в каждой комнате был только разврат и слепая похоть.

– Так сказать тебе, почему ты обратила внимание именно на них, детка?

Едва ли он хотел услышать от меня ответ, прекрасно видя, как я пождала губы, не собираясь идти на поводу у его голоса и этой игры, суть которой пока не понимала, как и того, к чему он клонил.

Карат замечал все и всегда.

Порой даже то, что казалось незначительным и мнимым.

И в этом он был еще более опасным, чем это могло показаться на первый взгляд.

– Эти люди похожи на нас, - промурлыкал он, склоняясь еще ближе и подув легко на мою щеку, чтобы убрать выбившуюся прядку волос, отчего я вздрогнула, заставляя его глаза полыхнуть возбужденно и хищно, - На тебя и меня.

– Бред!
– рыкнула я, понимая, что начинаю постепенно краснеть, потому что Карат был прав.

Черт бы его побрал!

Я бы никогда не подумала об этом, пока не услышала из его уст, но действительно тот мужчина отдаленно напоминал самого Карата.

А девушка….боже, у нее были черные длинные волосы.

Почти как у меня.

Карат хмыкнул снова, в этот раз еще более воодушевленно, когда пришлось себе срочно напомнить, что он не чувствует моих эмоций, как и я его.

Просто не может чувствовать, как бы не блестели хитро его чертовы глаза, в которых могло затянуть, как в воронку!

– Я. Хочу. Пройти.

Прорычала я, чувствуя слишком остро его присутствие рядом в свете того, что происходило прямо за мощной спиной мужчины, когда неоновый свет падал ему через плечо, деля образ просто демоническим, а блеск глаз почти адским.

Медвежьи боги и святой Праотец!

Со всех сторон нас окружали люди, которые занимались сексом, не сдерживаясь, отчего их стоны и вскрики вперемешку с музыкой, создавали прочный порочный кокон, из которого я хотела вырваться как можно скорее, коря себя за то, что вообще решила войти!

– Нравится, что они делают? Как двигаются?

Карат просто издевался, делая вид, что не слышит моих слов, но не собираясь отодвигаться и выпускать из плена своего тела и этого жуткого, темного, непередаваемого обаяния.

– Нет! – рявкнула я в ответ, понимая, что там, где ярость и смятение – там масса ошибок.

В том числе в бою и самообороне.

– Вреееееееешь, - Карат обладал не просто завораживающим тембром, а музыкальным голосом. Таким, которому невозможно было не покориться, когда он окутывал тебя сладостно и терпко.