Карелия

— Товарищ старшина! Думаю, с таким весом по лесу идти смогу…

— Ну, вот и добре! Снимай, только аккуратно, потом проверишь как там всё, рабочее или нет, это твоё хозяйство теперь, тебе за него отвечать. — Помог мне снять рацию со спины и продолжил. — А стрелять приходилось?

— Три раза стреляла из винтовки, когда сдавала на Ворошиловского стрелка…

— И как? Сдала?

— Да, первая степень, но после стрельбы отдача такая сильная, рука отнималась…

— Да-а… Мосинка лягается как лось копытом бьёт, особенно если без опыта. А из другого чего не стреляла?

— Из воздушки в парке… Мелкашка в школе…

— Ну, это не считаем, как и рогатку… Значит надо будет сходить пострелять, у переезда, как думаешь, Иван!?

— Думаю, надо ей вообще только пару пистолетов подобрать, ну не с винтарём же ей таскаться. А раз стрелять не умеет толком, так и автомат ей не нужен. А вблизи на крайний случай и пистолет сойдёт…

— Ладно! Это порешили… Слушай! А ты есть не хочешь? А то у нас тут обед недавно прошёл.

— Я бы поела… А кому продаттестат сдать?

— К старшине свожу, всё ему и сдашь, но это уже завтра…

— А вы вообще кто? И зачем вам радист?

— К разведотделу фронта приписаны, разведка выходит, но об этом сильно не болтай. А радист у нас свой, да на тот выход его подранило маленько, сейчас в госпитале лечится. Он вообще не радист, просто подучился немного, да и рацию мы не часто с собой таскаем, не нужна она обычно. А вот тут обязательно, и время поджимает, нужно срочно выходить, а наших никого нет, как назло. Вот нам тебя и подкинули… Да…

— А ты сама вообще откуда? — Встрял Иван.

— Из Ленинграда.

— Понятно. Значит вам с командиром будет легче язык найти, он у нас тоже городской, москвич настоящий.

— А сами откуда?

— Я здешний из Карелии, недалеко от Сортавалы жили. Иван из-под города Аткарска, что под Саратовом. А Авдей, вон спит который, этот у нас сибиряк из-под города Ярцево, что на Енисее в Красноярском крае. Говорит, что у них вся деревня родственники, потому и деревня Матяшкой называется. Ты только не говори, что Нева самая большая река, а то Авдей с Иваном заведутся, что больше, Волга или Енисей, чуть не до драки доходит.

— Хорошо, не буду…

— Пошли порубаем, должны чего-нибудь найти тебе червячка заморить…

Как таковой столовой не было, а был один смурной старшина, который буркнув стал чем-то шуршать в каморке, потом вылез и выставил предо мной кружку парящего чая с куском хлеба и двумя кусками сахара на нём.

— Ты, пока попей немного, а я банку с кашей открыл, пусть подогреется. Ты, пей, я чая ещё налью. Продаттаестат есть или снова забыли, и восстанавливать нужно?

— Есть, товарищ старшина.

— Вот, уважаю! В таких делах у флотских всегда порядок. Меня Митрич зовут, я старшина здешний, вроде завхоза у этих башибузуков…

— Очень приятно, я Мета.

— Митрич! А нам бы тоже чайку пожевать…

— Я думал, только Авдей у вас водохлёб, чай может самоварами употреблять, так и эти туда же…

— Ну, не нуди! Митрич! Не каждый день ведь…

— Сейчас налью, нешто мне жалко…

Я сидела, тихонечко дула горячий крепкий чай, в прикуску с сахаром, очень вкусно и даже не заметила, как проглотила хлеб. Одновременно пыталась осознать, каким это вывертом левой пятки судьбы меня сюда закинуло. И вообще, как это меня с флота в армию занесло, я всегда была уверена, что это как параллельные прямые, которые никогда не пересекаются… Разведка — это очень романтично, на словах, но умом понимаю, что это только на словах романтика, на деле это бешенная нагрузка и ответственность и нет права на ошибку! Ой! Ё…! Вот же влипла… Митрич выдал мне кашу, но не в банке, а вывалил в миску, вернее две, вторую подвинул Ивану, который не стал ломаться и тоже застучал ложкой. Мама дома перловку никогда не варила, только в суп клала а тут попробовала перловую кашу с мясом. Вку-у-усно!! А запить её горячим чаем с хлебом маслом намазанным, чуть не начала носом клевать, а животу в юбке стало тесно даже.

— Митрич! Нам её до завтра нужно экипировать, одеть, обуть, сам понимаешь. Оружие мы подберём, а вот одёжки на неё у нас нет…

— Сделаю! Никитка! Не волнуйся. Как соберётесь, знаешь, где меня найти…

Глава 19. 10-е октября. Первый день в лесу

Катер крался сквозь злую тревожную темноту. На палубу было не высунуться, потому что разбитые носом злые ладожские волны взлетали брызгами и окатывали всё небольшое судёнышко, которое на этих волнах болталось как поплавок из пробки. А мы сидели укрытые брезентом в двух узких длинных вырезах глубиной и шириной около полуметра прямо в покатой палубе, как сказали, это место у них под две торпеды изначально. Вниз нам подложили тоже чехлы наверно и казалось внутри перемешались не только потроха, но даже мысли. Нас так капитально уболтало, что даже не тошнило, а потрясённый организм неспособный поверить в такую каверзу со стороны владельца просто взял самоотвод. Видеть радостно скалящегося, скачущего как мартышка, периодически заглядывающего к нам матроса было чем-то запредельным. Но тем не менее катер нас куда-то вёз, как мне когда-то говорили, ШЁЛ согласно всем своим и старинным морским правилам и уложениям…

После кормёжки, мы пошли с Митричем, как я не хихикала про себя, что Митричи — это профессиональная каста старшин для армии и флота, до меня начало доходить произошедшее в моей жизни изменение и меня начало потряхивать. Может и мои внутренние хихиканья по поводу старшины были подспудными попытками отвлечься. Во владениях старшины я бы не сказала, что было много всего, но первое впечатление — это абсолютный порядок и понимание, что в этом порядке спрятано куда больше, чем видно лежащим открыто. В помещении раза в три большем, чем то, в котором размещается группа, явно сделанные на скорую руку стеллажи вдоль стен и два в середине во всю длину и от пола до потолка. На полках в кажущемся беспорядке разложено всё самое разное и вроде совершенно не сочетаемое и неуместное. Мне в глаза сразу бросилась явно женская соломенная шляпка с ярко красной лентой и искусственными маками, висящая на торце одного стеллажа. На стоящем в углу столе громоздится большой глобус, на северный полюс которого надета будёновка. Ещё почему-то зацепилась взглядом за ряд винтовок у стены с наваленными перед ними валенками и бурками. И почти шедевром была явно комсоставовская шикарная шинель со старшинскими уголками-петлицами на плечиках, по длине, явно кавалерийская. "Надо полагать, что шинель — это маленькая слабость вашего старшины…" — заметил мне Сосед. "И чего это старшина только мой, НАШ он, дорогой Сосед! Куда же ты теперь от меня денешься?" — тут же автоматически парировала я это его "вашего". Долго оглядываться мне не дали. Старшина о чём-то ещё раньше пошушукался с Никитой, поэтому сразу взялся за дело:

— Так, дочка! Давай в тот проход, там простынка на полке лежит и палка вверху поперёк. Иди, простынку на палку накинь, и кабинка для переодевания тебе выйдет. А я тебе пока одёжку подберу… И где ж вас таких мелких только находят? Спасибо начальству! И пусть живёт оно долго и счастливо…

Он ещё чего-то бурчал про то, что всё время находят то обломов, которым сапоги сорок шестого размера не найдёшь, то теперь мелкое подавай. Ивана с Никитой выставил из каптёрки сразу, они мяукнуть не успели. Я же сделала, как мне велели из палки и простыни занавеску, и присела на какой-то тюк. Раздеваться мне ведь не велели, а надо, так это и не долго. Ещё чего-то бурча, старшина пришёл ко мне и перекинул через палку-загородку нательное бельё:

— Ты, это… Скидовай всё и бельишко примерь, а там дальше смотреть будем.

Бельё стандартное солдатское, вроде бы тёплое и не новое, на завязках и без штампов. Надела, стою…

— Ну, ты скоро? Оделась ужо поди…

— Оделась…

— Так выходь, погляда ничего лучше нет! А меня стесняться неча. У меня старшая уже двух пострелят в подоле притащила, а сынок теперь батькой командовать может, лейтенант понимашь, фу ты — ну ты, сабли гнуты! — Выхожу на свет, оглядываю себя. Да-а… Картинка, надо думать.

Старшина деловито меня оглядывает и поворачивает:

— Ты, девонька, нос то не морщи! Бельё я тебе специально стираное и ношеное нашёл, потом, если умная, поймёшь… И спасибо старику скажешь. А что просторное, так оно и хорошо даже, двигаться мешать не будет. Тебе в дело идтить, а не на танцы со свиданкой. Ты, это… Лифчик под бельё на дело не надевай! Сотрёт чего, оно тебе лишним будет. И бельё на голое тело надевай, только трусы можешь оставить, хотя лучше и их не надо. Да! Чуть не забыл! Память уже не та. Ты, когда другой раз одеваться будешь, бельё всё навыворот надевай, швы чтоб наружу были, тогда страх, что сотрёшься меньше будет, а то у вас — девчонок кожа такая нежная, вмиг до мяса слезет. Ты, давай иди перенагишайся, а я пока верх тебе подберу, потом уже подгонять всё разом будем… — И ехидно подмигнув, чувствительно шлёпнул меня по попе, придав ускорение к моей раздевалке, я даже возмутиться не успела.