Карфаген 2020. Апгрейд

Ловец поднимается. У него в руках – на вид самая обычная сумка, но он начинает поворачиваться вместе с ней – сканировать пассажиров. Значит, просто облава, и я случайно сюда попал в такой момент. Сделав круг, Раман поворачивается ко мне, застывает, открывает сумку…

– Привет, – доносится из-за спины, и я вздрагиваю, оборачиваюсь и вижу за спиной улыбающегося Рэя все в том же худи с волком.

– В зале ловцы, – говорю я. – Мужик с сумкой у колонны сразу за лестницей, баба…

Лицо Рэя бледнеет, вытягивается, и меня с головы до ног окатывает его тревогой.

– Валим отсюда, – он направляется к выходу.

Боковым зрением слежу за ловцами: мужик засекает его сканером и возбужденно бормочет в переговорное устройство. Значит, дело не во мне, а в Рэе.

– Ты за мной, – говорю я, выходя вперед. – На улице наверняка засада, а я их вижу. Делай вид, что ничего не случилось, главное – добраться до люка, ведущего под землю, там они нас не достанут. Идем медленно, чтоб я успел найти люки.

Было бы проще, если бы на станции кишела толпа, сейчас же тут относительно мало народу, чтобы затеряться, и очень людно для того, чтобы сосредоточиваться на каждом, считывая информацию.

– Пушка с собой? – спрашиваю, не оборачиваясь.

– Да. Я на стреме.

В тоннеле, ведущем от метро на поверхность, нас никто не атакует. Значит, засада на улице.

– Не выходи. Стой тут.

Выскальзываю за разбитую дверь, окидываю взглядом народ, и программа подсвечивает красным силуэт справа в десяти метрах от меня, и слева. Оба не спеша направляются к нам. Кто там дальше, нет времени смотреть.

Мне ни в коем случае нельзя стрелять первым. Сую руку за пазуху, чтобы их спровоцировать. Тот, что справа, выхватывает пистолет, и программа фиксирует противоправное действие. Есть! Прижимаюсь к стене, стреляю. Одному попадаю в грудь, он складывается, но не падает, второму – в плечо, и рука с пистолетом виснет.

В коридоре поднимается ор, потому что Рэй открывает стрельбу по ловцам, бегущим из метро.

– Валим! – командую я. – За мной.

Петляя и пригибаясь, бегу к домам напротив метро. Люди с ужасом шарахаются от нас. Рэй прикрывает отход, палит по столпившимся у входа ловцам. Замечаю еще двоих на улице, они стреляют наугад, одна из пуль попадает в пробегающую девчонку. Огнем обжигает плечо.

Мы ныряем в подворотню, пересекаем проезжую часть.

– Они вызовут флаеры.

– Плевать! – Я склоняюсь над канализационным люком, пытаюсь его сковырнуть. – Прикрывай.

Ни хрена не получается. Приходится тесак использовать как рычаг. Только б он выдержал!

Раздаются выстрелы, Рэй отвечает. Наконец мне удается сдвинуть люк, и мы лезем под землю по крутой лестнице, а потом бежим по гулкому коридору со стенами, расписанными яркими граффити, вдоль канала с нечистотами. Достаю тусклый наладонник, чтоб и Рэй мог хоть немного ориентироваться в кромешной темноте.

– Ты знаешь куда? – на ходу спрашивает Рэй. – Че-то горелым воняет.

– Тут не пропадем, – отвечаю пространно, хотя на самом деле этот участок подземелий мне незнаком.

– Здесь же долбанный лабиринт!

– Не ссы.

Левое плечо печет огнем. Рукав пропитывается кровью. Петляем, как зайцы, затем на четвереньках ползем по продолбленным трикстерами тоннелям в бетоне. Запах горелого усиливается, и я замечаю, что ближе к выходу стены черные от гари.

Вылезаем в душном зале, где так воняет жженой резиной и шерстью, что тянет блевать. Под ногами – металлические штыри, какие-то обломки, расплавленное стекло. Это что нужно сделать, чтоб так горело? Кто-то, видимо, уничтожал улики.

Неудачно наступаю на что-то хрусткое, смотрю под ноги и холодею: обугленные ребра. И дальше – кости, и еще дальше. Этих людей сожгли заживо.

– Зачистка? – осторожно интересуется Рэй, а я молчу в память о погибших, думаю, что раньше зверобогие так не делали, старались захватить детей, чтоб принести их в жертву.

Уважая мои чувства, Рэй молчит, сверкает сияющими глазами.

– Значит, ты не из наших, – шепчет он спустя пару минут.

– Да, я не гемод.

– Трикстер, – констатирует он. – Долбанутый, надо сказать…

– Тссс.

Еще с полчаса молчим и петляем, мне и самому кажется, что мы заблудились, но наконец выходим к огромной водопроводной трубе и движемся вдоль нее. Теперь точно не пропадем: схема подземных коммуникаций повторяется на разных участках цоколя. Дальше должен быть желоб с нечистотами, узкий коридор и выход наверх.

Кровь пропитала рукав и капает, помечая дорогу. Решив, что мы оторвались от погони, я останавливаюсь, отрезаю рукав, осматриваю рану. Пуля прошла навылет, кость не зацепила, зато мышцы – в хлам, и рука не сгибается в локте. Перетягиваю плечо, чтоб остановить кровотечение. Сажусь, приваливаясь к стене.

– Поговорим?

– Типа, спасибо, что помог. Типа, я тебе должен, – Рэй смолкает и смотрит глазами, светящимися в темноте так ярко, что невольно щурюсь. – Но раз ты не из наших, какого хрена тебе от меня нужно?

– Ты – инженер-программист. Я видел, что тебе как-то удается обесточивать систему зверобо… Корпорации. Мне нужно проникнуть наверх к одному человеку.

– Как высоко наверх? – Рэй прищуривается.

– К бэтам, на четвертый уровень. Поговорить с одним человеком.

Рэй усмехается и присвистывает, качает головой.

– Э, нет. Я пока таких успехов не добился и боюсь, никто тебе не поможет.

– А за деньги? За большие деньги?

– Честно – нет. Даже если как-то просочишься, что сомнительно, тебя сразу же возьмут.

Воцаряется молчание. Я буквально слышу, как в душе клокочет поднимающаяся злость. Тишину нарушает Рэй:

– Слушай, а как ты вычислил ловцов? Да и меня? На мне ж не написано, что я программист. Или по ориентировке, потому что сам беглый ловец?

Говорить ему или нет? Не люблю откровенничать с посторонними, но зачем-то открываюсь:

– Ты слышал что-нибудь о программе «Крысоед»?

Он молчит – видимо, тоже прикидывает, говорить или нет.

– Слышал, что это уникальнейший эксперимент – внедрение нейросети в сознание человека. Сперва проводили опыты на добровольцах, но что-то пошло не так, и теперь программу вживляют маргиналам, чтобы те, перед тем как подохнуть, замочили как можно больше себе подобных.

Известие о скорой смерти не вызывает особых эмоций, ведь мои надежды поговорить с профессором и так потерпели крах.