Карибская эскапада

— Вот, дожил, — Джек отвечает, достаточно спокойно, презрительно в сторону глядя, — На старости лет — в предатели записали. Слышал бы это Бернд — точно от смеха уписался. Нет у меня орлы оружия никакого, нож только был — да и тот отобрали. Хотите верьте, хотите нет. Что — пытать теперь старика будите?

Томас Смолл и вовсе ответить ничего не смог — губы дрожат, по щекам — слёзы крупные текут. А, что — очень даже образу рохли и размазни соответствует. Иногда за такой маской и прячутся агенты тайные, жестокие и безпринципные.

Мари в сопровождении двоих верных чиго подошла, не торопясь, куртку сняла, демонстративно медленно длинные рукава футболки закатала, из заднего кармана штанов походных нож швейцарский достала, оснащённый всякими отвёртками и кусачками.

Карибский охотник только в сторону сплюнул презрительно.

А Смолл, забился на полу, пытаясь от пут освободиться, заверещал тоненько:

— Что Вы задумали? Я ничего не знаю! Отпустите, ааааа!!!

По знаку доктора в сторону, метров на тридцать отошли.

— Знаю, что подло так поступать, — Мюллер говорит, — Да ведь и альтернативы и нет. Мари в любом раскладе в штрек полезет, значит — и мы с ней. Перебьют нас там, если огнестрельного чего не найдём.

— Это — точно, — соглашаюсь.

Смолл, в пыточном закутке, вопит всё громче и громче. Вдруг, со стороны подземного коридора, что в Загадочный зал ведёт, раздаются не менее громкие крики. Это Мелви вопит как резанный, руками призывно размахивая.

Дружно бросаемся за ним в коридор, вот и Парадный зал.

Здесь что-то непонятное происходит: у подножия нашей лестницы бетонной лежат трое гномов, дергаясь в судорогах, из вентиляционного штрека выползает облако белого дыма, растекаясь под высоким потолком зала молочной взвесью.

Из чёрной пасти штрека вываливается очередной гном, тряпичной куклой кувыркается по ступеням лестницы, за ним — ещё один, ещё…..

Всего девять фигурок корчатся на полу. Бросаемся к ним, обезоруживаем, связываем, прикладываем к посеревшим лицам смоченные в воде носовые платки и куски ткани.

— Интересное дело, — Мари произносит, хлопая ладошкой по щекам одного из новых пленников, — Похоже, это газ слезоточивый был, полицейский, только — очень неслабой концентрации. Кто же там, в штреке, хулиганил — враги, или — друзья?

— Скоро совсем и узнаем, — отвечаю, вдруг, неожиданно охваченный желанием пофилософствовать, — Хотя — откуда здесь друзьям взяться? А, если — враги хорошо вооружённые, то, знать, умирать придётся — в порядке обязательном. От нас уже и не зависит ничего. Тут уж — Судьбе всё решать. Стишок вот, даже, есть такой:

Судьба — Безумная Подруга.Она — всё знает — наперёд.И мы бежим, тесня друг друга,За ней — годами напролёт.И не подскажет,Не — расскажет,Где те — Благие Берега,Судьба — Бесстыжая Подруга,Что от рождения — нема.Судьбы коварство — многогранно,И верить ей — что мух считать.Но, иногда — как, право, странно —Пинок — за веру — получать.

— Смотри-ка ты, они мало того, что живы, так ещё и стишками балуются! — Раздался сверху знакомый весёлый голос.

Так и есть, Лёха-бродяга на верхней ступени лестницы сидит.

За ним из штрека и остальные по одному вылезать стали: Айна — чумазая, но счастливая, Зорго — рыжей растрёпанной бородищей вперёд, Джедди, оружием увешанный, Маркиз — замыкающим…..

Говорите, не бывает чудес на свете?

Напрасно вы это совсем, потому как — бывают, лично с ними встречался, и неоднократно….

Глава пятнадцатая Путь во тьме

Объятия, слёзы, смех, встречные вопросы друг к другу — кавардак полный, но — радостный. Случаются такие светлые моменты в жизни, о которых вспоминаешь потом долгие годы, стихи пишешь, романы толстенные…..

Пригляделся — судя по всему, не сладко нашим друзьям пришлось в путешествии подземном: Лёха сильно хромает, на чёрное короткое копьё, опираясь, у Айны — свежий волнистый шрам на правой щеке, у Зорго голова какой-то бурой тряпкой замотана, обе руки забинтованы. При этом лица у всех измождённые, похудевшие, копотью покрытые.

Чиго, как Айну увидели, словно с ума посходили — кланяются, словно игрушки заводные, ладони рук перед грудью сложив, лопочут что-то радостное. Потом медальон золотой, на груди у Джедди висящий, заметили — вовсе на колени перед ним повалились, тихонько повизгивая от восторга. Насилу удалось их успокоить и уговорить — с колен подняться.

— Пока не накормите, ничего не будем рассказывать! Последние сорок суток — только рыбой и мышами летучими питались, — вроде бы в шутку Зорго заявил, остальные — тоже, вроде бы в шутку, головами закивали. Но глаза у всех прибывших были, уже без всяких шуток, как у волков тощих из тайги сибирской — на исходе зимы лютой.

Сбегали мы с Мелви в Парадный зал, притащили в рюкзаках съестного — сколько влезло, да и вина несколько бутылок прихватили. Несколько чиго, нас обогнав порядочно, и воды тёплой в канистрах полиэтиленовых натаскали.

Возвращаемся — в зале на одного связанного гнома больше стало. Оказывается, Лёхин отряд с собой пленного приволок: такой же гном, как и прочие — в кольчуге, с чёрным металлическим шлемом на голове, только чумазый и худой.

Вновь прибывшие, уже наспех умытые, наше появление нетерпеливыми радостными возгласами встретили, слюну усердно сглатывая.

Накинулись на еду — лишь лязг челюстей и чавканье слышны, да ещё — урчание Маркиза, тушёную кенгурятину поглощающего, только новые банки успевай открывать.

Гнома тоже накормили, руки и ноги, всё же, развязывать не стали, Мелви с вилкой рядом приставив. Нормально получилось: пленный всё ко рту подносимое — глотал исправно, время от времени бурча набитым ртом что-то явно благодарное, на абсолютно незнакомом языке — певучем, богатым гласными.

Что интересно, Джедди ему пару раз ответил — на том же языке, как это и не странно.

— Ну, вроде наелись немного, — Лёха говорит, одной рукой Айну за плечи, обнимая, другой — откупоренную бутылку с вином, — Давайте вы сперва о своих приключениях расскажите, а мы — пока отдохнём, пищу переварим.