Карл Маркс. Любовь и Капитал. Биография личной жизни

На похоронах были Лафарг, Джонни Лонге, Гайндман, Бернстайн, Уилл Торн, другие товарищи по партии и рабочему движению. Не было тех, чье горе было слишком велико, чтобы показывать его на людях, — Фредди и Лауры {40}.

Несколько человек сказали речи, среди них был и Эвелинг. В одной рабочей газете его описали: «Сухие глаза и напыщенная, чересчур театральная манера речи». Бернштейн вспоминал: «Если бы не интересы партии и не правила приличия, люди разорвали бы Эвелинга в клочья» {41}.Сам Бернстайн говорил от имени немецких социалистов. Он и его жена очень сблизились с Тусси после смерти Энгельса, и позднее он вспоминал, что провел много ночей без сна, коря себя за то, что не уберег Тусси от зловещего влияния Эвелинга.

Последним говорил Торн. Один из репортеров написал, что слова этого рабочего, громадного, сильного человека были едва различимы, потому что он плакал {42}.

Коронер Сайденхэма провел расследование самоубийства Тусси. История была напечатана в местной газете под шапкой «Трагическое самоубийство в Сайденхэме». Эвелинга вызывали на дачу показаний, и выглядел он отнюдь не подавленным, вел себя дерзко. На вопрос «Была ли покойная вашей женой?» он нахально ответил своим вопросом: «Юридически или в другом смысле?» (в конце концов он признал именно второе). Эвелинг сообщил, что не помнит точного возраста Тусси, что у нее всегда было отличное здоровье, хотя несколько раз она уже пыталась убить себя. Он сообщил, что она часто повторяла «Давай покончим со всеми этими трудностями вместе».

Затем перед коронером предстала Гертруда Джентри, описавшая все события 31 марта. Последним давал показания фармацевт — аптекарь Джордж Эдгар Дейл. Ему грозили неприятности, поскольку он отпустил яд неустановленному лицу. «Я полагал, что доктор Эвелинг уважаемый человек, обладающий соответствующей квалификацией. Я решил, что могу отпустить ему указанные препараты». Дейл понял так, что Эвелинг был доктором медицины, и считал, что записка написана его рукой {43}.

4 апреля был вынесен вердикт: самоубийство в состоянии временного помрачения рассудка. Коронер вернул Эвелингу письма Тусси, адресованные ему и адвокату Кроссу. Эвелинг уничтожил оба письма {44}. Поль Лафарг и Шарль Лонге приняли участие в дознании, и когда все было кончено, отправились вместе с Эвелингом в соседний паб. Неизвестно, сочувствовали они ему, или были возмущены его наглым выступлением перед коронером. Известно лишь, что они хотели, чтобы Эвелинг вместе с ними отправился к адвокату Тусси. Эвелинг отказался {45}. На следующий день он отправился на футбольный матч {46}, его проблемы были решены. После смерти Тусси он получил около 2000 фунтов наличными и 1400 фунтов в виде движимого имущества {47}, а кроме того, мог теперь постоянно проживать с красивой молодой женой Евой.

Раньше друзья Тусси презирали Эвелинга, теперь они его ненавидели. Бернстайн узнал о его тайной женитьбе и теперь считал, что Эвелинг несет прямую ответственность за смерть Тусси, если не прямо виновен в ней. Он хотел, чтобы Эвелинг предстал перед судом {48}. Чтобы привлечь внимание к этому делу, он опубликовал последнее письмо Тусси к Фредди в газете Каутского, «Ди Нойе Цайт», сопроводив его разгромной статьей об Эвелинге. Публикацию подхватила английская социалистическая пресса, но оснований для судебного преследования не было, и к лету друзья Тусси были вынуждены отказаться от этого дела. Все, что они могли сделать, — это избегать Эвелинга (который вскоре был замечен в модном лондонском ресторане вместе с красивой молодой женщиной) {49}.

По завещанию Тусси Эвелинг приобрел права на труды Маркса и роялти от публикаций этих трудов, чем он незамедлительно и воспользовался, напечатав работу «Стоимость, цена и прибыль», которую они с Тусси редактировали вдвоем. Во вступлении он написал, что хотя им проделана большая часть работы по редактированию и изданию, «самую важную часть работы выполнила та, чье имя значится на титульном листе» — Тусси. Затем он принялся расписывать свои заслуги: «Меня часто спрашивают студенты, в какой последовательности лучше читать книги, чтобы получить фундаментальные знания о социализме… в качестве предложения могу прежде всего рекомендовать «Социализм: утопия и наука» Фридриха Энгельса, затем данную работу, первый том «Капитала» и студенческие работы Маркса» {50}. Эвелинг участвовал в работе над первыми тремя указанными книгами и редактировал четвертую.

Однако Эвелинг прожил недолго. 2 августа он умер, сидя в крессе в своей квартире в Баттерси, которую делил с Евой {51}. Болезнь, из-за которой так переживала Тусси, наконец-то убила его. Ева получила остатки наследства Энгельса — 852 фунта {52}.

Окончательно убедившись в том, что Эвелинг был негодяем, Либкнехт заявил, что Тусси должна быть известна отныне только под своим собственным именем.

Она умерла, но теперь, после долгого перерыва и навсегда будет известна как Элеоноры Маркс {53}.

53. Дравей, Франция, 1910

Люди сражаются и проигрывают битвы, но то, за что они сражались, все равно наступает, несмотря на их поражение — и оказывается совсем не тем, чем они его считали.

Уильям Моррис {1}

В воскресный полдень летом 1910 года двое русских приехали на велосипедах в дом Лафаргов в Дравее. Это были Владимир Ленин и его жена, Надя Крупская. Ленин находился в эмиграции в Париже — после того, как в 1905 году во время восстания возглавил фракцию большевиков в российской Социал-демократической рабочей партии {2}. В январе 1905 в России произошло восстание, которое Энгельс предсказал задолго до этого: военные открыли огонь по мирной демонстрации рабочих. Искры этого пожара разлетелись по городам и селам России, где за полвека, прошедшие после отмены крепостного права, росло и крепло недовольство тех, чья жизнь так и не претерпела никаких изменений в лучшую сторону.

Люди восстали не только против царя и правительства, но и против капиталистов, которые пытались превратить российскую экономику в подобие западной капиталистической экономики. Это было повторением событий 1848 года, но на этот раз катаклизм разразился в отдельно взятой стране. К тому времени, как Ленин прибыл в Париж, правительство уже пошло на уступки. Была созвана Государственная Дума, ходили слухи о «новой конституции», «политических партиях» и «профсоюзах». Но, как и в Европе в период ослабления абсолютных монархий, Думе не хватало реальной власти. Реформы были всего лишь подачкой, а не действительным решением проблем, и фитиль революции продолжал тлеть.

Ленин испытывал отвращение к мышиной возне среди русских эмигрантов в Париже и предпочитал работать и учиться в одиночестве. Он уже встречался с Полем Лафаргом в 1895 году — тогда Лафарга удивило, как хорошо русские знают и понимают труды Маркса, — в 1910 году он решил нанести старейшине движения еще один визит.

Лафаргу было уже 68, и он был убежденным марксистом. Он отвергал любые примирительные жесты в сторону антисоциалистического правительства — социалисты должны были либо формировать правительство, либо оставаться в оппозиции (похоже на позицию Маркса в его ранний «лондонский» период) {3}. Спокойный и невозмутимый в молодости, Лафарг стал настолько радикален в своих взглядах после 50, что однажды напал на оратора во время одного социалистического конгресса. Его пришлось силой выдворять с трибуны {4}.

Этой непримиримостью они были похожи с Лениным, и молодой русский был приятно удивлен таким сильным революционным настроем {5}. Крупская описала их визит: Ленин разговаривал с Лафаргом о его теоретических работах, а она в это время гуляла с Лаурой по саду. Все это время, по ее словам, она испытывала восторг, смешанный с удивлением: «Вот я, рядом с дочерью Маркса!»

Она внимательно рассматривала и изучала Лауру, но не нашла в ней большого сходства с отцом — Лаура была в большей степени похожа на Женни фон Вестфален, чем на Карла Маркса {6}. Даже в зрелые свои годы она была очаровательна. Она красиво старела, хотя многие друзья отмечали, что она выглядит старше Лафарга, хотя между ними было три года разницы {7}. Как и ее мать, она давно и тихо работала за кулисами партии. Один случай в 1893 году показал это со всей ясностью: Лаура перевела на французский язык работу Энгельса «О происхождении семьи», когда другой переводчик откровенно запутался в работе {8}. Когда работа была опубликована, Энгельс удивился, почему в книге не указано ее имя {9}. Лаура ответила: «Я сама его удалила, не думаю, что это так важно — важнее, что я смогла оказать тебе эту небольшую услугу; и если ты доволен работой — это лучшая награда для меня» {10}.

Энгельс высоко ценил писательский и переводческий талант Лауры {11} (он неоднократно подчеркивал, что она была лучшим переводчиком работ своего отца), и после смерти Маркса привык полагаться на ее помощь. Лаура однажды сказала ему: «В первую очередь я хочу поблагодарить тебя за то, что думаешь обо мне. Поскольку я всегда держусь в тени, мне кажется, что обо мне все забыли. Но ты всю жизнь награждаешь дочерей Мавра той же благородной дружбой, что и его самого!» {12} После смерти Энгельса и самоубийства Тусси Лаура продолжала работать с наследием семьи, спрятавшись от всех в тишине поместья в Дравее.