Карманный Казанова

Гном начал вытворять совершенно невообразимые вещи. Сначала он подбежал к Виолетте, покачал головой, а затем, схватив у нее из тарелки кусочек красного перца, принялся нарезать круги вокруг стола. Остановившись рядом с Верой, уродец стукнул кулачком по столешнице, а приблизившись к Насте, дернул ее за прядь волос.

Сумасшествие длилось не более двух минут. После чего гном, эльф или кем он там приходится, исчез так же внезапно, как и появился.

Но самое ужасное, что никто – никто! – из присутствующих в столовой даже бровью не повел во время хулиганства маленького человечка. Создавалось впечатление, что они его не видели. Иначе как объяснить их поведение? Например, Веруня начала рассказывать сплетни про звезд, вычитанные из Интернета, Настя тихо переговаривалась со свекровью, а Павел Евгеньевич в очередной раз разлил сорокоградусную.

Толкнув Катку в бок, Мария пролепетала:

– Ты видела?

– Да.

– И как?

– Сейчас грохнусь в обморок.

– Не вздумай, если нас засекут, мне несдобровать. Пошли в кухню.

– Не могу.

– Почему?

– Ноги к полу приросли.

– Катка, не прикалывайся.

– Но я правда не могу пошевелиться.

Взяв Копейкину под руку, Машка поспешила покинуть гостиную.

Расположившись в кухне, Гурова на всякий пожарный закрыла дверь на щеколду, плюс приперла ее стулом.

– От греха подальше.

Катарина взглянула на торт, но чувство голода испарилось, как с белых яблонь дым. Оно и понятно, кому захочется думать о еде, когда ты только что стал свидетелем абракадабры.

– Седьмой раз, – вещала Машка, – седьмой раз я вижу гнома. Слава богу, ты тоже его заметила, но они... Катка, почему они не реагировали?

– Интересный вопрос, кто бы дал ответ? Кстати, обратила внимание на родимое пятно на руке гнома?

– Смеешься? Меня его лицо загипнотизировало.

Раздался знакомый сигнал. Машка вскочила.

– Пора убирать со стола и нести чай.

Пока Мария следовала по маршруту кухня – столовая – кухня, Копейкина пребывала в глубокой задумчивости. Как же ей хотелось предстать пред Виолеттой и спросить: «Неужели вы не видели гнома?»

Ну не может такого быть. Не может!

Гурова поставила грязную посуду на стол, и в ту же секунду из глубины дома послышалось гудение.

– У-у-у-у-у... – выл неизвестный.

После пятого завывания уши заложило от пронзительного визга.

– Это что-то новенькое, – пищала Машка. – Раньше только гул был.

– У-у-у... – послышалось совсем близко.

Пораженные и испуганные, они не услышали быстрых шагов Виолетты Сигизмундовны.

Горбачева ворвалась на кухню подобно урагану. Мария ойкнула, а Катка вовремя спряталась за занавеску.

– Маша, к чаю принесите крекеры, торт не нужен.

– Кхм... гм... а...

– Девочки боятся испортить фигуры. Да и мне наедаться на ночь ни к чему.

Гул нарастал. Казалось, теперь он приближается к кухне.

Ни один мускул не дрогнул на лице Горбачевой. Женщина стояла в пятидесяти сантиметрах от спрятавшейся Копейкиной и продолжала говорить:

– Мы уже обсуждали с вами меню на предстоящую неделю?

– Д-да, Виолетта Сигизмундовна.

– У-у-у-у... – слышалось повсюду.

– Отлично. Теперь займитесь чаем.

Горбачева удалилась. Катка мотала головой.

– Кат, что здесь происходит?

– В особняк не мешало бы позвать священника.

– Уйду, честное слово, уйду с этой работы. Свое здоровье дороже всяких денег.

Неимоверным усилием воли Гурова заставила себя покинуть стены кухни.

Мистика продолжалась. Не успела Катарина перевести дух от заглохшего воя, как взъерошенная Машка с порога проорала:

– Катка, теперь Верка рыжая, Настька седая, а Павел Евгеньевич вообще лысый.

Копейкина покачнулась:

– Как лысый?

– Так. Иди посмотри.

Путь до кадки с монстерой Катарина запомнит на всю оставшуюся жизнь. Это было нечто. Атмосфера накалилась до предела.

Увидев рыжую Веруню, Копейкина закрыла рот рукой.

– Святые угодники, – причитала Машка. – Гном снова вернулся.

Мерзкий карлик сидел на стуле у окна. Он болтал своими полными ножками и ловко подергивал пальцами рук.

Мария не выдержала. Бросившись на кухню, она разрыдалась.

– Не могу! Не могу больше так. Мне страшно.

– Машут, мы обязательно выясним, что здесь происходит, но понадобится время.

– Не хочу ничего выяснять, завтра же переговорю с Виолеттой и скажу о своем уходе. Ноги моей не будет в этом чертовом доме.

– Так нельзя. На твое место нужно найти человека, а такие дела с кондачка не решаются.

– Предлагаешь мне и дальше потихоньку сходить с ума?

– Предлагаю рассуждать разумно. Давай разложим все по полочкам.

– Охотно бы разложила, если бы знала, как именно.

– Первое – карлик не плод нашей фантазии, он настоящий. Я пока не пойму, почему они отправляют его в полный игнор, но факт остается фактом – гном реальный. Идем дальше. Если он сидит в столовой, значит, ему каким-то образом удается беспрепятственно входить в особняк.

– А может, он отсюда не выходит?

– Маловероятно. Слушай, а кухню ты на ночь закрываешь?

– Здрасте, приехали, а если кому захочется соку или молочка выпить, как они, по-твоему, сюда попадут? Меня будить станут? Нет, кухня открыта. И если урод живет в доме, он запросто может ночью продукты тырить.

– Они разве пропадают?

– А я знаю, кто их хавает ночами? Может, Настька желудок набивает, а может, и он.

– Давай поступим следующим образом: завтра предупреждаешь Горбачеву, что отработаешь две недели и сматываешь удочки, только ни слова об увиденном. Скажи, что вынуждена от них уйти по состоянию здоровья. Наверное, ты права, легче забыть эту историю, чем копаться в чертовщине.

Через час, когда Мария принесла из столовой чашки, Катарина неожиданно спросила:

– Во сколько обычно домочадцы ложатся спать?

– Понятия не имею. Вроде Виолетта отправляется на боковую не позже одиннадцати, а Настя с Веркой могут полночи бодрствовать.

– Павел уехал?

– Только что. Кат, а давай ты сегодня останешься у меня с ночевкой, а? Ты не думай, у меня огромная кровать и туалет с ванной имеется. Домик для прислуги напоминает гостиничный номер люкс. Даже кухонька маленькая есть.