Кармелита. Наследники: игры на вылет
Шрифт:
– Лекса! – Роза старалась перекричать дождь. – Лекса!!!
Цыганка стояла на месте – она знала, что отходить уже нельзя. Контакт с потусторонним миром был установлен. Послышался хруст ветвей – под тяжестью воды они обламывались.
Один, когда стоишь на грани
И мир, как будто на вулкане,
И капают слезы, и цветы принимают
Усталые позы, будто всё понимают –
Как это серьезно, всё, что есть между нами,
Но слишком поздно – цунами!!!
Цунами!!! Между нами – цунами,
Между жизнью и домами – цунами,
Между нами – цунами!!!
Снова налетел резкий порыв ветра, полностью
– Лекса!!! – при крике Роза чуть не сорвала голос. Ответа не последовало.
Он и при жизни часто не слышал её – просто не воспринимал. Саппоро всеми силами пыталась вразумить брата. Она даже подумывала над тем, чтобы провести запрещенный обряд, изгоняющий дьявола, но потом одумалась. Губить собственного брата? Нет. Пусть уж останется таким, каким его создала природа. Роза не верила в то, что человек добровольно становится одержимым. Природа закладывает предрасположенность к сумасшествию при рождении, затем уже жизненные обстоятельства влияют на развитие болезни. У некоторых людей такой ген может спать годами, а потом в один прекрасный (или ужасный) момент вырывается…
Давно ты поменял свой номер,
Но всё равно меня не понял.
Больно ударил – задел по живому,
Зачем-то подарил меня кому-то другому:
Глупо бросилась в небо – там, где ты ещё не был,
Но и за облаками – цунами!!!
Как это серьезно, всё, что есть между нами,
Но слишком поздно – цунами!!!
Цунами!!! Между нами – цунами,
Между жизнью и домами – цунами,
Между нами – цунами! Цунами!!!
Один, когда стоишь на грани,
И мир, как будто на вулкане,
Трудно увидеть то, что не сразу –
Грустные нотки сложены в пазллы,
Многое было, помнишь, между нами,
Но поздно – цунами!!!*
Роза продолжала держать в руке нож и вдруг в отблеске лезвия она увидела… его – Лексу. Он стоял за спиной, словно живой. Цыганка резко обернулась. Лекса, помолодевший на несколько лет, смотрел на неё, не моргая. Его лицо не выражало абсолютно никаких эмоций – только так можно было понять, что он – труп. Хотя, трупы так прекрасно не выглядят. Саппоро был таким, каким его помнят немногие. Заостренные черты лица и вьющиеся длинные волосы…
– Лекса… ты… – Роза волновалась. Её переполняли эмоции, но она не должна была забывать, что чем дольше находится так близко к умершему, тем слабее становится. – Я звала тебя для того, чтобы…
Глубокие, некогда серо-зеленые, глаза Саппоро теперь стали стеклянными. Могло показаться, что из них ушла боль, которая мучила цыгана при жизни, но Роза знала, что его боль невозможно отмолить самыми истовыми молитвами. Таков его рок. Он даже мертвым будет чувствовать боль, которую когда-то причинял живым. Его тонкие губы чуть шевельнулись:
– Ты не услышишь ничего того, что может тебя обрадовать, Роза!
– Твоя душа до сих пор не знает покоя, брат. Это не радует, ты прав.
– Но ты звала меня не за этим! – духи, как ни странно, знают всё о живых. – Ты хотела спросить меня – так спроси! Спроси прямо!!!
У Розы всё внутри похолодело. Лекса после смерти действительно наводил ужас гораздо больший, чем при жизни...
– Зачем ты мучаешь Льва?! – женщина поняла, что галлюцинации у парня
вызваны не внешними факторами, а именно вмешательством потусторонних сил. Вмешательством Лексы. – Чего ты от него хочешь?!– Хочу, но не от него!
– А от кого? – Саппоро чувствовала, что слабеет. Разговор нужно было завершать.
– Некоторые грехи, Роза, можно искупить, только принеся в жертву сына…
Он сказал «сына»?! Сына?! Лев – сын Лексы, а не Лачо! Это подтвердилось! Сейчас! И здесь!
– Тебе по-прежнему нужна Хитана?
– Именно…
– Что не дает тебе покоя? – Роза еле выговорила эти слова.
– Пусть она сама тебе расскажет, что сделала!!!
– Но ты собираешься забрать Лёву к себе! Остановись! Он же ничего не знает! Не губи его, Лекса!!!
– Он не нужен на этой земле – я найду ему место у себя…
– Что?! Нет! Лекса!
Ответа не последовало – дождь совсем прошел и тучи стали рассеиваться. Связь почти оборвалась, но цыганский барон успел кивнуть на вещь, лежащую на земле, прежде чем исчезнуть в туманной холодной дымке. Он подал знак.
Роза обессилено опустилась на лесную мокрую подстилку. Кровь на её запястье почти не текла и начала подсыхать. Вещь, на которую указал брат, оказалась ремнем. Ремнем, который носил Лев. Роза взяла именно его, так как ничего другого впопыхах найти просто не смогла. Да, она успела сходить в дом к своему семейству. Надо признать, что цыганка скучала по табору, но не показывалась там уже несколько лет…
КОВАЛЬСК.
– Это ты сделал?! – Кармелита растрясла спящего сына. – Отвечай! Зачем?!
– Мам? – Николай открыл один глаз. – Ты что вообще? Будишь ни свет ни заря!
– Молчать! – Милехина уже вышла из себя. – Это ты наклеил плакаты?! Вот теперь иди и снимай!!! Все, до единого!!!
Парень лениво потянулся. После бессонной ночи вставать хотелось меньше всего.
– Я одного не понимаю: как можно подставлять родного отца?! Ты хоть знаешь, что сейчас весь табор любуется твоими художествами?! Да, он выгнал тебя с конюшни, но ты же должен понимать, что это для блага!
– Что? – усмехнулся цыган. – Для блага?! Да ты хоть знаешь, что теперь мне в лицо говорят?! Да надо мной смеются! А следовало бы посмеяться над папочкой!
– Коля! – Кармелита знала, что её сын привык к тому, что все считают его особенным. Она не чувствовала в этом своей вины, а напрасно. – Не смей обсуждать отца! Он знает, что делает!
– Ах, конечно! – парень вскочил. – Он же у нас институт закончил с красным дипломом! Просто надежда человечества!
Кармелита не считала, что Миро неправ. Наоборот – после того, как их двадцать лет назад кинул Жданов, женщина стала гораздо более послушной. Она старалась не спорить с мужем, если конечно, он не заходил слишком далеко, как в случае с сыном.
– Ты расклеил плакаты?!
– Да не клеил я ничего!!! – сорвался Николай, чувствуя, что ещё немного и нахамит матери, чего ему делать не хотелось.
– Хорошо, тогда кто?
– Ну если вглядеться в этот фоторобот, то – Банго! – Миро вошел в спальню бесшумно. Николай вздрогнул, увидев его.
Кармелита открыла рот в изумлении. В руках супруг держал черно-белую копию фото самого отвратительного из цыган.
– Кармелита, нам надо поговорить. – Миро сурово посмотрел на сына и повернулся к жене. – Наедине…