Карнавал страсти

— Митя, как хорошо, что ты вернулся, я так по тебе соскучилась! — произнесла она. — Ну как ты съездил? Этот травник помог тебе?

Уезжая, Дмитрий сказал Насте лишь половину правды, а именно, что он едет к знаменитому травнику долечить свой радикулит. Заболевание связок он хранил в тайне.

— Да вроде бы хорошо, — ответил Дмитрий, — недели через две уже должны быть какие-то результаты. А пока мне велено сидеть дома и пить травы. Вон, видишь, целый рюкзак привез. Лучше скажи мне, как ты? Почему ты не спишь, вы что, работали сегодня ночью?

— Ну да, — уклончиво ответила Настя, — меня попросили попеть с другим коллективом. Я решила попробовать. Но это неважно, расскажи лучше про этого чудо-травника. Ты, наверное, голодный? В холодильнике полно еды. Давай поужинаем, вернее, позавтракаем, я сама умираю от голода.

Только сейчас Дмитрий почувствовал, что сам страшно проголодался. Он яростно набросился на еду. С набитым ртом Дмитрий рассказывал Насте про удивительного физика-ядерщика, ставшего народным лекарем, и про еще более удивительного «нового русского», путешествующего инкогнито.

Настя слушала его крайне невнимательно. Она лишь старалась изобразить на лице живейший интерес и время от времени поддакивала Дмитрию. Ее мысли и чувства были заняты совсем другим.

После того поцелуя на сфинксе в отношениях Насти и Сережи возникла некоторая пауза. Видимо, молодой человек решил дать девушке передышку. Но вот Дмитрий уехал, и Сереже тут же каким-то образом стало известно об этом. Он опять начал сверлить Настю неподвижным взглядом прозрачных глаз, и девушке казалось, что она чувствует этот взгляд даже спиной. А потом, на репетиции, Сережа отозвал Настю в сторонку и предложил:

— Хочешь послушать меня в качестве джазового певца? Я буду петь классные блюзы. Сегодня в десять вечера моя группа выступает в «Пирамиде».

Настя уже давно собиралась посетить этот модный ночной клуб, куда вхожи были только представители питерской богемы. И, конечно же, Насте хотелось послушать блюзы в Сережином исполнении. Да и вообще, слишком много она работала в последнее время и слишком мало отдыхала. Она устала петь для развлекающихся слушателей, пусть сегодня кто-нибудь поет для нее.

Ради такого случая Настя приоделась. Ее секонд-хэндовский гардероб уже давно пылился на дне Митиного шкафа. Настя одевалась теперь в магазинах для так называемой модной молодежи. Она приобрела оранжевые кожаные ботинки на толстой платформе, обтягивающие черные джинсы, несколько ярких, облегающих кофточек, коротенькую кожаную курточку и в тон ей кожаную кепку.

Для похода в «Пирамиду» Настя надела брюки в черно-белую полоску, узкие сверху и расклешенные внизу, и белую обтягивающую блузку. Строго и одновременно экстравагантно, решила она.

Дизайнер, оформлявший помещение «Пирамиды», постарался в небольшое пространство клуба втиснуть как можно больше египетской символики. У входа посетителей встречал младший брат сфинкса с Васильевского острова. Со стен смотрели загадочные лица египетских фараонов и их жен. Потолок был скошен, чтобы присутствующим казалось, что они замурованы внутри пирамиды. Столовые приборы были с какими-то немыслимыми ручками, может быть, такими ели древние египтяне. Меню и то было напечатано на удачной имитации папируса.

Еда, впрочем, здесь была самая обычная, только довольно дорогая.

— Сегодня угощаю я, — объявил Сережа, когда они с Настей заняли ближайший к сцене столик.

— Это значит, что завтра буду угощать я? — рассмеялась девушка.

Настя заказала салат из морских гребешков и белое вино к нему. Сережин вкус оказался не столь изыскан, он ограничился бифштексом с жареной картошкой и помидорами, а вместо спиртного попросил принести себе апельсиновый сок безо льда.

— Мне сегодня работать, — пояснил он, — к джазовому пению я отношусь гораздо серьезнее, чем к цыганщине, поэтому перед выступлением пить не буду. О, смотри, а вот и мои коллеги, — к их столику подошли три молодых человека, — знакомься, Паша — ударные, Леша — банджо и Джон, он же Женя, — контрабас. И твой покорный слуга — труба, вокал.

— Ты играешь на трубе? — восхищенно спросила Настя.

— Приходится, — скромно ответил Сережа, — это слишком шикарно — быть в джазе только вокалистом. Приходится еще и играть. Ты удивлена? Я рад, люблю удивлять людей.

— Ну как, будет сегодня работа? — спросил Джон после того, как все перезнакомились.

— А что, может не быть? — удивилась Настя.

— На той неделе нас пригласили поиграть в один клуб, — объяснил Сережа, — так там было так мало посетителей, что пришлось отменить выступление. Но сегодня нам это не грозит, видите, какая тусовка собралась. Сейчас я схожу к администратору, все узнаю. — Все в порядке, — сказал он, вернувшись, — через полчаса начинаем.

Действительно, через полчаса музыканты заняли маленькую сцену в углу зала, весело приветствовали присутствующих и начали играть.

Настя слушала их, забыв обо всем на свете. Как-то так получилось, что раньше она никогда не была на джазовых концертах. Конечно, она слышала записи классиков джаза, Луи Армстронга и Эллу Фицжеральд, но компакт-диски не шли ни в какое сравнение с живой музыкой. Больше всего ей понравилось, что джаз дает безграничную возможность для импровизации, для игры и веселья. Настя любовалась радостными лицами музыкантов, и ей не приходило в голову, что еще недавно она с таким же восторгом слушала выступление «Цыганского двора».

Первую композицию музыканты сыграли без певца, а потом к ним присоединился Сережа. Перед тем как выйти на сцену, Сережа рассказал Насте, что группа «Вавилон» исполняет джаз в чикагском и новоорлеанском стиле. Поскольку эти слова Насте ничего не говорили, Сережа объяснил, что в основном они играют блюзы. И что сейчас он как раз будет петь Бейсин-стрит-блюз, названный так в честь одной из улиц Нового Орлеана.

В джазе Сережа пел совсем иначе, чем в цыганском ансамбле. Настя слышала живой теплый голос, немного хриплый, нежный и веселый. Сережа пел, ни минуты не оставаясь без движения, он приплясывал, подмигивал своим приятелям, улыбался Насте. Сейчас он совсем не был похож на белого клоуна с каменным лицом. Пропев куплет, Сережа тут же поднимал трубу и извлекал из нее чистые серебряные звуки. Когда блюз закончился, раздались аплодисменты и восторженные выкрики. Настя хлопала так, что у нее заболели ладони. Она совсем забыла и о своем салате, и о вине. Она глаз не могла оторвать от сцены и только изредка чувствовала, как внутри у нее ворочается маленькая, но очень неприятная мысль о том, что все это с ней уже когда-то было.

2

Блюз следовал за блюзом, многие посетители «Пирамиды» уже не в силах были усидеть за своими столиками, они вскочили и принялись танцевать на свободной площадке перед сценой. Какой-то парень с бакенбардами подскочил к Насте и пригласил ее на танец. Танцевать под джаз оказалось даже приятней, чем слушать его. Танцуя, Настя взглянула на Сережу. Он скорчил ей зверскую и одновременно смешную рожу, и Настя захохотала так, что ее партнер вздрогнул от неожиданности.