Каротажники

— Дайте ещё пару раз забрести, — начал он просить его с мольбой в голосе. — Ваша доля тоже будет. Можете брать на выбор.

Ислам, одетый в чистую, белую рубашку, чёрные брюки и туфли, на нашем чумазом фоне выглядел большим начальником.

— Ладно, только не задерживайте! — Уверенно и нагло, не растерявшись, начал он давать указания черпальщикам. Обернулся к нам и подмигивая, — чего стоим, давайте выбирайте.

Немного охренев от такого поворота, начали выбирать лучшую рыбу, которую к тому времени вытащил сетью на берег, перемазанный в глине народ. Заполнили чехлы от спальных мешков сазанчиками, а средних размеров сомов, накидали на пол станции, предварительно застеленный камышом. Не забыли забрать и сеть, подождав, пока опустошат до конца лужу.

Рыбаки тоже остались довольны. Набрали полный кузов самосвала, пару мешков увёз мотоцикл. Сильно благодарили, за возможность порыбачить “нашей” сетью. На том и разошлись.

Вся база, весь следующий день занималась разделкой, засолкой и сушкой рыбы. В ход пошли фляги из-под воды, кастрюли, и вёдра. Вместо белья, сушилась рыба, укрытая марлей. Все пологи от комаров на это ушли. Ну и конечно уха. Как же без неё. Двойная, тройная, чтобы ложка стояла. А жареные сомики. Ммм … Объелись так, что потом неделю на рыбу смотреть не могли. Такая вот вышла рыбалка на шармачка.

Хотя, обычно летом, когда хотелось разнообразить меню, мы рыбачили на поливных каналах. Или, как их называет народ, арыках. В сезон, когда пускают воду на поля, туда заходит рыба из основного канала. Затем перекрывают, а рыба остаётся и собирается в ямах. Вот в них-то мы и ловили, в основном белого амура. Перегораживали русло срезанным камышом и проходили бреднем.

Ну а в самую жару, когда рыбе нечем дышать и она стоит на мелководье открыв рот, был другой способ. Схватить за жабры и выкинуть подальше на берег. Правда, была опасность схлопотать хвостом амура нехилого “леща”. Что неоднократно и происходило. Рыбка-то не мелкая, килограмм на пять- шесть, а то и побольше.

Но это всё развлечения для желудка. Для души была рыбалка с удочкой. Посидеть в тишине, ранним утром или на закате вечером. Никуда не спеша, забыв о времени, неторопливо думая о чём-то своём, вполглаза следя за поплавком. И вдруг — это всегда внезапно — поклёвка, бег времени ускоряется, вскакиваешь на ноги, подсекаешь … Непередаваемое ощущение, когда рыбёха уже на крючке и ты ведёшь её к берегу… Чтобы понять все эмоции, надо самому поймать свою первую рыбу.

К тому-же рыбалка, позволяет, нет даже требует пропустить сто грамм для удачи. А фантастические рассказы после удачной рыбалки. Это-же отдельный вид искусства. Барон Мюнхгаузен отдыхает. Бесконечные споры о снастях и удочках. Да и упоминание о собственноручно выловленном обеде не будет лишним.

Люди песков

Для ускоренной разведки нового газового месторождения, поближе к нему, была открыта наша полевая база. Добирались мы теперь на работу вахтовым самолётом АН-2. Посадочная полоса находилась буквально в двухстах метрах от наших вагончиков. Что частично компенсировало двухчасовой перелёт в гремящем, гудящем, ныряющим в воздушных ямах кукурузнике. Не каждый желудок это выдерживал.

Однако, это были не все неудобства. Первое время, в течении нескольких дней по приезду на новую базу, весь народ страдал от поноса. Причина оказалась в воде из скважины, пробуренной к нашему приезду и содержащей бертолетовою соль. Установил это химический анализ пробы, взятый гидрогеологами. Поэтому использовать её решили только для технических нужд. А для нас, пришлось доставлять пресную, качественную воду автомобилем — водовозкой.

Хотя местные — аборигены, использовали воду из нашей скважины без всяких последствий для организма. Население, было частично представлено … немцами, переселившимися сюда во времена до исторического материализма. Народ в основном компанейский, чисто говоривший на местном и русском языках. Корни свои вспоминали по праздникам, особенно на рождество. Плясали в бабушкиных нарядах и пели песни, типа “ май либер августин”. Были и переехавшие из Поволжья, в голодные годы, но в меньшинстве.

Попадалась и более экзотичные личности. Так однажды летом, заплутали в песках и остановились спросить дорогу у чабана, пасшего отару овец. Как гостеприимный хозяин, он радушно пригласил нас выпить чаю и угоститься говурмой. Свободное время у нас было. Жара — машины греются, нужно постоять, остудить двигатель.

Расположились на кошме, под небольшим брезентовым навесом, растянутом в зарослях саксаульника. Он быстро развел костёр, чтобы вскипятить тунчу. Предложил перекусить жаренной зайчатиной и говурмой, посетовав, что хлеба мало — надо бы испечь, да не из чего.

— Помощник пошёл за мукой в посёлок, — выставляя угощение на протёртую на сгибах клеёнку, оправдывался он, — должен завтра быть.

— Тащи из мешка в станции четыре буханки. — Решил выручить пастуха Николай. Отправив нашего моториста за хлебом. — А зайчатина откуда? На охоту ходили?

— Да, только не я, — указывая на маленькую, худенькую собачку, лежащую в жиденькой тени саксаула, — а вот он, Гаплан.

Гаплан в переводе — тигр, чему собачка совсем не соответствовала.

— Это борзая, породы тазы. — Поглаживая собаку по длинной морде. — Наша кормилица. Каждое утро, пока прохладно, по зайчику приносит. Ей внутренности, а нам всё остальное.

— А как же алабаи, — поинтересовался Николай, — не ревнуют?

— Тазы для охоты, алабаи для охраны. Живут дружно, хотя по молодости пытались отобрать добычу у Гаплана. Но его разве догонишь. Тем более, им тоже перепадает свежатинки. — Объяснял чабан, разливая по пиалушкам чай из тунчи.

Тунча, достойная отдельного описания, внешне похожа на амфору. Изящный сосуд с шарообразным туловом, раструбом для налива воды, прикрытым крышкой и круглой площадкой в нижней части, узким горлышком и одной вертикально поставленной ручкой. Сделанный обычно из чугуна или алюминиевого сплава. Первоначально серебристого цвета, со временем, от долгого стояния в костре, становящийся угольно чёрным.

Летом тунча спасала от жары и жажды, заставляя потеть, и этим поддерживала терморегуляцию организма. Зимой, когда зябли, спасала от холода, согревая пламенем костра и горячим, «горным» чаем. Запасы этого, так называемого чая, наш начальник Николай делал ранней весной, собирая дикорастущую мяту, верблюжью колючку и ещё какие-то травы. Во время продолжительных ночных работ, для поддержания сил, в заваренный чай добавляли пару столовых ложек «говурмы».

«Говурма», как блюдо, требует своего рассказа. Появилось оно в седой древности, по причине отсутствия у кочевников холодильников. Любое жареное мясо — обычно баранина или говядина — залитое растопленным курдючным жиром — ммм …вкуснотища!!! — получаются отличные консервы. Перед выездом скидывались всем отрядом, покупали небольшого курдючного барашка и готовили. Или уже на вахте, в свободное время. Использовали для быстрого приготовления любых блюд. Ну и в горячий чай добавляли. Соль и перец по вкусу. Получался своего рода суп «Ролтон», быстрого приготовления. Но только из экологически чистых, натуральных продуктов.

Вкуснее всего, получался чай и говурма приготовленные на огне из дров саксаула, которое даёт при сгорании не едкий, а приятно пахнущий дым. К тому же единственного дерева, которое можно найти в пустыне. Да и любое блюдо, даже хлеб испечённый в горячем песке от костра, становится аппетитнее. А какой аромат у шашлыка из молодого барашка …! Небольшой запас таких дров, всегда возили с собой, в машине.

По теплоотдаче, плотный и тяжёлый саксаул равен углю, поэтому его всегда использовали как топливо в быту. А так-же использовали в паровозных топках и обкладывали колодцы, чтобы защитить их от песка. Вообще, саксаул бывает двух видов. Белый — крупный кустарник или небольшие деревья высотой 1,5–2,5 метра и чёрный — оджар, который больше по размерам, но встречается реже.