Карпов. Вера, Надежда, Любовь
Шрифт:
Глаза Карпова начали темнеть, он сжал губы в узкую полоску.
– Значит, когда мы встретились, вы с ней уже знали, кто я?
– Ну, да. Заочно знали. Я сначала боялась, не доверяла тебе.
– А сейчас? – он сверкнул на неё глазами, - Сейчас доверяешь?
– Честно? Сейчас доверяю. Потому, что тебе доверяет моя дочь. И только поэтому!
– И на том спасибо! – его взгляд посветлел.
– А что ты хотел, после того, что совершил? Ты убил невиновных людей!
– Спасибо, я в курсе! – резко ответил Стас, - Люба, хоть ты мне морали не читай! Я пойду, пора мне!
Он
– Стасик! Ты обиделся? – серые глазёнки смотрели вопросительно.
Стас уже открыл дверь, и хотел уйти. Он обернулся к девочке, присел на корточки, посмотрел на неё ласково:
– Нет, кроха, не обиделся, - тихо сказал он. Протянул руку, заправил выбившуюся прядку волос за ухо малышке. Не удержался, опять погладил девочку по голове.
– Тогда зачем уходишь? Не уходи, Стасик, пожалуйста! – Надя жалобно смотрела ему прямо в глаза. Девчушка действительно не хотела, чтоб он уходил, - Мамочка, ну скажи ему, пусть останется! – попросила она.
Стас взглянул на Любу снизу вверх. Она отвела взгляд, кусая губу. Так она делала, когда врать не хотелось, а сказать правду не было возможности. Ей было неловко перед дочкой, и ей, втайне, тоже не хотелось, чтобы Стас уходил. Карпов прекрасно это понял. Он улыбнулся малышке:
– Надюш! Мне, правда, пора! Так долго в гостях задерживаться неприлично! – он легонько чмокнул девочку в щёчку, тихонько шепнул, - Я потом ещё не раз приду!
Надя улыбнулась, глазёнки заблестели радостно. Она кивнула.
– Ладно, иди! Если пора, так что поделать? – нарочито громко сказала она.
Мама Люба обеспокоилась:
– О чём это вы там шепчетесь?
– Ни о чём, мамочка! Он мне «До свидания!» сказал.
– Пока, Стасик!
– она помахала Карпову ладошкой и пошла в комнату. Стас поднялся, выпрямился. Стоял напротив Любы. Глаза цепкие, внимательные.
Люба, помявшись немного, попрощалась, протянув ему руку:
– Счастливо, Стас! Извини за резкие слова, - тихо добавила она.
– Да, ничего! Я уже привык. В последнее время очень многие говорят мне резкие слова, - иронично улыбнулся он, глянул за её плечо: Наденьки не было видно.
Он вдруг шагнул к ней, обхватил обеими руками, притянул к себе, и впечатал ей прямо в губы страстный поцелуй. Люба совсем не ожидала такого натиска, разорвала поцелуй, упёрлась ладонями ему в грудь, отчаянно пыталась освободиться из его объятий:
– Карпов, отпусти!
– Не отпущу! – он притиснул её к стене. Опять своим ртом буквально вцепился в её неподатливые губы, его жадные руки поползли по её талии вниз. Люба продолжала сопротивляться:
– Наглец! Я кому сказала?! – задыхаясь от борьбы, яростно прошептала она.
Карпов залюбовался ею. Как она была прекрасна в гневе! Грудь взволнованно вздымается, щёки зарумянились от напряжения, глаза блестят от негодования, губы упрямо сжаты. Неприступная!
Стас отвлёкся, а Любе хватило двух секунд. Она отстранилась, ловко сделала подсечку. Карпов и понять ничего не успел, как оказался на полу. Люба мгновенно отошла на «безопасное» расстояние. Грохот падающего тела в прихожей заинтересовал Наденьку.
Она выглянула из комнаты:– Стасик, ты ещё не ушёл? А почему ты на полу валяешься? – хитро улыбаясь, спросила девочка.
– Дядя Стасик поскользнулся на коврике, нечаянно упал! – Люба не скрывала улыбку, видя, как изумлённый Карпов, кряхтя и морщась от боли, поднимается с пола. Коврик там действительно был, и если бы не он - не миновать бы Стасу сотрясения мозга!
Наденька подошла, глядя в глаза, спросила:
– Поскользнулся?
– Ага! Поскользнулся! – надсадно дыша, подтвердил Стас.
Искоса взглянув на Любу, тайком от Нади, в бессильной ярости показал ей кулак.
А та, не в силах скрыть улыбку, отвернулась, прыснула со смеху.
– Мамочка! Как тебе не стыдно?! Ему же больно, а ты смеёшься! Ай-яй-яй! Нехорошо! – журила её Надя.
Стас держался за «пятую точку» . Девочка сказала:
– Давай, полечу! – погладила больное место ладошкой:
– У сороки боли, у вороны боли, у Стасика всё заживи! – затем подула три раза. Покачав головёнкой, сказала, - Ой, Стасик! Осторожнее надо, а то убьёшься, на фиг!.
Люба моментально среагировала:
– Наденька! Это что ещё за словечки? Чтобы я больше от тебя такого не слышала, понятно?! – строгим голосом сказала она.
– Понятно, мамочка! Больше не буду, если смогу, - вздохнула малышка, - Вот так всегда: опять воспитывает! – грустно взглянула она на Стаса.
Карпов невольно улыбнулся.
– Ладно, пойду я! – он вышел за дверь, обернулся на площадке, - Спасибо за ужин, и …за десерт! – поблагодарил он.
Люба закрыла за ним дверь.
– Мамочка! Что ж ты с ним так неаккуратно? – спросила дочь.
– Наденька, иногда наглецу надо объяснять, что он наглец, - сказала Люба.
– Ой, мама! Подумаешь, целоваться полез! Кто тебя замуж-то возьмёт? Боюсь, даже Карпов на тебе жениться перехочет, если ты после каждого поцелуя его бить будешь! – сокрушалась Наденька…
Мать с дочкой прошли в комнату. Люба села на диван, а Наденька продолжила собирать на ковре пазл. Женщина осторожно спросила:
– Наденька, я вижу, дядя Стас тебе нравится?
Дочка посмотрела на неё немного удивлённо:
– Нравится, конечно! – улыбнулась она, потом мечтательно сказала, - Вот бы у меня был такой папа, а у тебя - муж!
– Наденька, я боюсь! Я не хочу замуж второй раз, – Люба кусала губы, чтоб не заплакать.
– Мамочка! Чего ты боишься? Что он будет такой же, как папка Витька? Не бойся, не будет! Стасик - совсем другой. Он хороший и добрый, только, очень-очень одинокий. Его любить надо. Тогда и он тебя любить будет.
– Понимаешь, я не знаю, сможет ли он стать хорошим отцом для тебя. Отчим – это не отец.
– Мам, ты же сама говорила: «Волков бояться – в лес не ходить.»
– Доча, он убил ни в чём не повинных людей, ему пожизненное заключение должны были дать.
А его признали временно невменяемым, закрыли в психушке. И, вот, через четыре года он вышел! Вдруг у него ещё раз мозги перемкнёт, он опять начнет без разбора палить направо и налево?!
– Он не маньяк! – сказала девочка.
– Откуда ты знаешь?