Карта и территория. Риск, человеческая природа и проблемы прогнозирования
Шрифт:
Экономический совет поначалу не располагал даже месячными данными о ВНП для формулирования политики, но в декабре 1974 г. мы разработали то, что превратилось в программу еженедельного расчета ВНП. Возможно, она и не отвечала жестким статистическим стандартам Бюро экономического анализа Министерства торговли, но была крайне полезной для ответа на вопрос, имеем мы дело с затовариванием, падением конечного спроса или и с тем, и с другим.
Хотя Министерство торговли потом отказалось от еженедельного расчета объемов розничных продаж, оно, тем не менее, очень сильно помогло в тот период показать, что расходы на личное потребление не падали катастрофическим образом. Другие секторы экономики нужно было оценивать более опосредовано. Отраслевые источники в сочетании с последними данными по разрешениям
В совокупности эти статистические данные определенно показали то, что на деле мы увидели намного позже: уровень затоваривания — разрыв между ВВП и конечным спросом — был невероятно высок по историческим меркам. Разрыв был результатом падения производства намного ниже уровня конечного спроса с тем, чтобы ликвидировать накопленный избыток запасов. Из этого следовало, если конечный спрос останется стабильным, а именно это наблюдалось в первые недели 1975 г., то рецессия достигла дна, и высока вероятность разворота. Затоваривание не может продолжаться бесконечно. Оно в конце концов должно исчезнуть, а вместе с ним должен исчезнуть разрыв между конечным спросом и производством. Вскоре по еженедельным данным о численности застрахованных безработных стало понятно, что худшее позади.
Итак, мы пришли к выводу, что дополнительные меры по стимулированию роста не требуются и в долгосрочной перспективе они могут даже дать обратный эффект12. В оперативном антикризисном мониторинге больше не было необходимости, и короткая история еженедельного расчета ВНП подошла к концу13.
Политика
Оглядываясь назад, я понимаю, что президент Форд проявил недюжинную смелость в 1975 г., одобрив лишь мягкую программу стимулирования, в то время как по «традиционным представлениям» того времени требовались гораздо более агрессивные действия. Форд, тем не менее, выдержал. Примерно так же поступил Рональд Рейган, поддержавший Пола Волкера и жесткую политику ФРС в 1980–1982 гг., когда политическое противодействие усилиям ФРС было наиболее сильным.
В демократическом обществе президентам, конгрессменам, руководителям центральных банков и другим игрокам, определяющим экономическую политику, очень сложно идти наперекор общепринятым представлениям, нередко подкрепляемым стадным поведением. Управление рынками требует убежденности, которая редко встречается среди публичных должностных лиц, поскольку опережение рынков предполагает точку зрения, отличную от мнений участников рынка, инвестирующих реальные деньги. По моему опыту, если политики примыкают к меньшинству и при этом не правы, они обречены. Если же они идут с большинством и не правы, то к ним относятся более толерантно, а политические последствия не столь ужасны. Президенты Форд и Рейган обладали большей политической смелостью, чем я думал в то время.
Оказавшись в роли публичного должностного лица, я остро почувствовал политическую ангажированность. Политики всегда стремятся занять одну из двух позиций: 1) перспективы хорошие (результат проводимой политики), и ситуация не требует изменения политической позиции (оптимистическое допущение, которое всегда приемлемо, даже если оказывается неправильным) или 2) ситуация не слишком хороша, и требуются только решительные действия, поскольку, если положение станет катастрофическим, половинчатые меры будут (политически) такими же неэффективными, как и полное бездействие.
Большинство невыборных публичных должностных лиц, по моему опыту, могут бороться с такого рода ангажированностью, но победа никогда не бывает полной. Став председателем Экономического совета в 1974 г., я постарался
держать дистанцию. Я сказал Дональду Рамсфелду, главе администрации президента Форда, что не смогу продолжить практику совмещения ролей главы Экономического совета и представителя администрации по экономическим вопросам, поскольку наверняка соглашусь не со всеми экономическими инициативами президента, например со значками с надписью «Остановим инфляцию немедленно!». В результате эти обязанности вернули министру финансов. К моему удивлению и удовольствию, инициатив, которые я решительно не мог принять, но на которых настаивал президент Форд, оказалось совсем немного.Обратно в частный бизнес
Президентский срок Форда заканчивался в полдень 20 января 1977 г., и ровно в этот момент я находился в автобусе, направлявшемся в Нью-Йорк, а в 14:00 уже сидел в своем старом офисе Townsend-Greenspan, глядя на воды Нью-Йоркской бухты. Я немедленно погрузился в рутину своего «доправительственного» периода: отслеживание и прогнозирование американской — а позднее и мировой — экономики. Фактически моя повседневная деятельность мало отличалась от того, чем я занимался два с половиной года в Вашингтоне. Единственное новшество заключалось в том, что теперь я посвящал свое время построению макроэконометрической модели и впервые создавал компьютерную систему прогнозирования. Townsend-Greenspan продолжала активно заниматься отраслевым микропрогнозированием, а мои попытки создать макроэконометрическую модель стали результатом стремления понять принципы работы экономики в целом и получить дополнительные выгоды для нашей отраслевой работы.
Я вошел в советы директоров компаний Mobil, JPMorgan, Alcoa, General Foods, Capital Cities-ABC и ADP. Большинство из них были или стали клиентами Townsend-Greenspan. После избрания Рональда Рейгана президентом я был назначен членом Консультативного совета по внешней разведке, где большую часть времени консультировал по вопросам точности внешней статистики, особенно по Советскому Союзу. Помимо этого, в годы правления Рейгана я участвовал в работе множества президентских комиссий, самой важной из которых была Комиссия по реформе системы социальной защиты (1983).
В Федеральной резервной системе
Моя работа в ФРС началась в августе 1987 г. за два месяца до обвала фондового рынка. В октябре 1987 г. рынок потерял более пятой части стоимости. Соответственно, ФРС на полную открыла денежный кран. Меня сильно озадачило то, что потери капитала так мало повлияли на экономическую активность. Лишь после краха доткомов и схлопывания пузыря на рынке жилья я понял, что невосприимчивость экономики к шоку 19 октября 1987 г. объяснялась полным отсутствием долговой нагрузки у инвесторов, получивших огромные убытки в то время14.
Став председателем совета управляющих ФРС, я обнаружил, что в этой организации работают примерно 250 самых компетентных в США, а может быть, и в мире, экономистов. Руководили ими в течение всех 18 лет моего пребывания в должности председателя Майк Прелл и Дэвид Стоктон, занимавшие должности глав департамента исследований и статистики, а также Тед Труман и Карен Джонсон как главы международного департамента. Я не могу себе представить вопрос, для ответа на который не было бы эксперта внутри организации. Для прогнозирования на общенациональном уровне так или иначе использовалась макроэкономическая модель экономики США, разработанная ФРС, хотя ее результаты и приходилось корректировать для отражения неучтенных факторов. Несмотря на то, что эта модель, как и все прочие, упустила коллапс 2008 г., ее исторические результаты были лучше, чем у большинства других.
Несмотря на то, что решения Комитета по операциям на открытом рынке ФРС по закону не могут изменяться никакими другими правительственными агентствами, всегда существовала вероятность того, что Конгресс и/или президент, разгневанные проводимой денежно-кредитной политикой, изменят законодательным путем степень независимости ФРС и подорвут ее эффективность. За восемнадцать с половиной лет во главе совета управляющих ФРС я получил, в фигуральном смысле, вагон требований Конгресса смягчить денежно-кредитную политику. Я не припоминаю ни одного запроса, который требовал бы от ФРС ее ужесточения15.