Карта костей

— Не могу. Я чувствую именно это. Видела Эльзу под водой.

Дудочник спокойно продолжил:

— Ты должна знать, что все к тому идет с тех пор, как альфы закрыли город. Жителей никогда не собирались освобождать.

Ну естественно. Заку мало поместить в баки всех, кто пришел в убежища. Город стал тюрьмой. А скоро превратится в город-призрак, как подводный город у Затонувшего берега.

— Знаю, ты переживаешь за своих друзей, — сказал Дудочник. — Но нам не под силу освободить Нью-Хобарт. Это означало бы открытую войну, которую нам не выиграть. Единственный способ, которым мы можем помочь Эльзе и другим, — найти Ковчег или Далекий край. Так что сосредоточься. Это важнее, чем Нью-Хобарт.

— Нью-Хобарт, — эхом отозвался Ксандер.

Мы все повернулись. Я не слышала, как Ксандер прошел через комнату, чтобы встать у меня за спиной.

— Солдаты ищут, — сказал он.

— В Нью-Хобарте? — спросила я.

— Нью-Хобарт, — повторил он. Но разве угадаешь — подтверждение это или просто эхо?

— Не волнуйся, — успокоил его Дудочник. — Они искали Касс. Не нашли — она сбежала.

Я вспомнила плакаты с изображением «конокрадов», развешанные по всему городу.

— Нет, — ответил Ксандер. Он говорил нетерпеливо, словно с детьми или недоумками. Посмотрел на меня. — Не тебя они ищут.

Я почувствовала, как заливаюсь краской.

— Ты прав. Не меня, вернее, не только меня. Исповедница в основном искала Кипа. — В то время я этого не понимала и не видела настоящей сущности Кипа. — Но все кончено. Они больше не могут причинить ему боль.

— Ничего не кончено, — возразил Ксандер. Он замолчал, глядя на меня и склонив голову на бок. Несколько секунд он не говорил. Мне хотелось схватить его и выдавить из него слова, как последние капли сока из лимона. Он отвернулся, посмотрел в окно и напоследок тихо произнес: — Лабиринт костей.

В тот же день, пока Дудочник сидел с Ксандером, а Салли паковала вещи, Зои вывела меня на улицу, чтобы продолжить тренировку. Она позволила мне тренироваться с ножом, хотя поминутно останавливала и критиковала.

— Смотри на мой клинок, а не на свой. Быстрее. Следи за своим запястьем — блокируй удар, вот так и отобьешься. Старайся встать повыше — смотри, земля неровная. Ты же не хочешь добавить себе нагрузки, сражаясь с тем, кто наседает сверху?

Я не могла состязаться с Зои, потому что ее лезвие двигалось, как язык ящерицы, но подаренный Дудочником нож уже ощущался как мой собственный, а не чужой. Я привыкла к его весу, к углу, под которым рукоять встречалась с лезвием. Знала, как плотнее сжать пальцы, чтобы блокировать удар, как расслабить запястье, чтобы атаковать противника.

У окна дома я заметила движение. Ксандер. Губы обвисли с одной стороны, взгляд расфокусирован. Он смотрел туда, где мы стояли, но видел не нас.

Зои воспользовалась тем, что я отвлеклась, и резко бросилась на меня — пришлось отступить на несколько шагов вниз по склону.

— Не считай ворон! — прикрикнула она. — Ты снова сдала высоту.

Я кивнула, взвешивая в руке клинок, прежде чем снова закружить вокруг нее.

Явился взрыв, обжигая мой взгляд пламенем.

Короткий миг, но Зои успела пробить мою оборону. Кончик ее ножа мягко тронул мою грудь.

— Если такое произойдет в бою, ты труп. — Она отступила, опустив клинок.

— Взрыв, — прошептала я.

Я не знала, как ей объяснить, что в видениях о взрыве мы все мертвы, а мир превращается в пепел.

— Думаю, это из-за того, что Ксандер рядом. — Я оглянулась на окно. — Видения приходят чаще обычного.

— Так сосредоточься посильнее.

Я подняла клинок, и мы снова закружили друг вокруг друга. Она напала, я блокировала удар. Я замахнулась, целясь ей в плечо, она метнулась назад. Но потом голову снова наполнил взрыв: отголосок, белая вспышка, которая заставила меня отбросить нож и закрыть лицо руками.

Зои тоже вонзила оружие в землю.

— Нет смысла тренироваться, когда ты в таком состоянии.

— Я стараюсь! — крикнула я. — Ты просто не представляешь, что такое видения.

Она проследила мой взгляд до окна.

— Я пытаюсь тебе помочь. Ты хочешь в конечном итоге стать такой же, как он?

Я подняла нож, она сделала то же самое. Мы тренировались, пока не стемнело, но Зои успокоилась и уже не исправляла меня так часто и не теснила в полную силу. В этом не было никакого смысла. Мы обе знали, что основную для меня угрозу кинжалом не отобьешь.

Глава 12

Мы вышли перед рассветом — слишком опасно было плыть через затопленный город в темноте, — загрузив в мешки всю провизию, какую могли унести. Закрыв за собой дверь, Салли даже не оглянулась. Она успокаивала Ксандера, который не переставал хныкать и соглашался идти, только если Салли держала его за руку и подталкивала вперед.

Пришлось долго топать до лодки: тропа, которая вилась зигзагами вниз по скале, почти осыпалась — по ней долгие годы никто не ходил.

В конце концов Дудочнику пришлось взять Салли на руки, хоть та и ворчала, что вполне справилась бы сама, если бы мы так не спешили. Мы с Зои помогали Ксандеру, зажав его с обеих сторон. Он отказывался смотреть вниз на узкую, осыпающуюся по краям под нашими шагами тропу, упирался, жмурился, стискивал наши ладони. Камни срывались вниз, но море было так далеко под нами, что я не слышала всплесков, с которыми они падали в воду. С восходом солнца мы добрались до лодки, спрятанной в пещере выше линии прилива. Ею долгое время не пользовались, и когда мы спустили ее на воду, из свернутого паруса метнулось мышиное семейство. Перед отправкой Дудочник тщательно проверил корпус, проведя рукой по шелушащимся бортам, и испытал задеревенелые свернутые веревки.

Лодка с двумя небольшими парусами была больше тех шлюпок, на которых ходили мы с Кипом. Салли и Ксандер, который затих и сейчас спокойно созерцал штилевое море за бортом, устроились на корме. Когда близнецы догребли до полуострова, Дудочник ловко поднял паруса, отдавая мне приказы, пока Зои управлялась с румпелем. Нам следовало соблюдать осторожность и тщательно следить, чтобы не налететь на обломки затопленного города, пронзающие темные воды на многие мили вокруг. Прилив стоял высоко, и над поверхностью виднелись лишь шпили самых высоких зданий. Другие подстерегали под поверхностью водной глади. Мы прошли совсем близко к одной из башен, и я разглядела отблески нашего отражения в разбитом стекле, все еще цепляющемся за проржавевшую раму. Я и не думала, что настолько боюсь, пока не увидела в зеркальном отражении ужас на своем побледневшем лице.

Только когда мы вырвались из цепкой хватки Затонувшего берега и увеличили скорость, я обратила внимание на Зои. Она молча стояла на баке, вцепившись в румпель до белых костяшек на смуглых руках.

— Ты в порядке? — Я не посмела упомянуть ее сны о море. Воспоминания о ее бешенстве казались застрявшей во мне занозой, слишком острой на ощупь.

— Мне не особо нравится выходить в море. — Она отвернулась и уставилась на волны, оставляемые на воде нашей лодкой.

Весь день мы держались подальше от берега, но как только солнце скрылось за горизонтом, подошли ближе. Ветер нам благоволил — мы двигались быстро. Зои по-прежнему помалкивала, но ее неразговорчивость компенсировало постоянное бормотание Ксандера. В какой-то момент под конец дня он начал кричать о пламени и что-то бормотать про лабиринт костей. Это разожгло пожар у меня в голове, и я упала на дно лодки, сжимая руками виски. Взрыв раскалывал мне череп, а морская качка еще сильнее толкала к безумию. До конца видения Дудочник прижимал ладонь к моей спине, и я старалась сосредоточиться на этом теплом прикосновении — единственной опоре в шатком мире.